Сломанная вселенная

Над зеркалом виднелось еще одно странное полотно, почти полностью черное, с некими проблесками чего-то невнятного. И, если бы Милеус не сказал, что это его собственное фото неудавшегося фотографа, Максим бы до этого никогда не додумался. Вот диван… да, был настоящим шедевром! Его спинка и подлокотники, сделанные из красного дерева, имели настолько красивую и изогнутую форму, да так богато украшены резьбой, что Максим в восхищении подумал: «на таком диване и помереть — удовольствие». Милеус называл его «диван мечтаний».

– Знаешь, — говорил он, — на нем очень хорошо думается. Мысли так и лезут в голову, одна интересней другой. Я часто на нем лежу просто, чтобы помечтать.

Гость хижины слегка ухмыльнулся, представив себе как «умные мысли», расталкивая друг друга, пытаются роем залезть в голову его собеседника, но лишь только туда попадают, тут же в ужасе вылетают наружу и ищут себе другую голову, в которой показатель интеллекта зашкаливает хотя бы за одно деление. Да… шутка получилась довольно мрачная, и Максиму от нее даже стало немного стыдно. А добродушный Милеус продолжал:

– Кстати, я разговаривал с Суелимом и посоветовал ему приобрести такой же диван. Он послушался. Вот глянь в зеркало, его диван как две капли воды похож на мой.

– Я тебе верю на слово. Кстати… это не ты случайно вырастил на поляне такие огромные одуванчики. Ты что, их слишком усердно поливал? А может, вы с Суелимом поливаете их по очереди?

– Еще чего не хватало! Поливать их! Злые Одуванчики растут сами по себе. И от их пуха, когда дуют ветра, я довольно натерпелся. Представь себе, вышел как-то, а на поляне пуха, словно снега, по колено. Да он еще умудряется залезть в нос и в уши. Короче, к Злым Одуванчикам лучше не подходить. И вообще — держаться от них подальше.

В какой-то момент Максим понял, что интерес к этой хижине и ее забавному хозяину исчерпан. Дальнейшее пребывание здесь могло обернуться тягостной скукой для обоих. Увы, Милеус действительно оказался никчемным собеседником, от него веяло каким-то детством, незрелой инфантильностью, которая быстро приедалась и становилась назойливой. Снова манил лес, несомненно, полный таившихся в нем загадок и новых впечатлений.

– Ну извини, мне пора! — Максим протянул руку для прощания и увидел, что глаза у его друга затуманены печалью. Его стало немного жаль.

– Ко мне так редко приходят гости… — Милеус опустил голову, его голос стал низким и тугим, соответствуя переменившемуся настроению.

Хотелось напоследок сказать что-нибудь яркое и ободряющее, но видно, вдали от «дивана мечтаний» нужные мысли не лезут в голову. Поэтому Максим произнес банальность:

– Суелиму привет от меня. Пока.

Оказавшись снаружи, он снова вдохнул в себя эти чудесные ароматы, которые для рассудка были как легкий наркотик: на душе сразу становилось легко, буйные цвета и краски, оживленные солнечными лучами, пьянили взор, и вообще… безумно хотелось жить дальше. И желательно, чтобы жизнь эта никогда не заканчивалась. Максим снова увидел огромные одуванчики, и искушение свершить маленькое безумие было столь сильно, что грех было с ним бороться. Он подбежал к гигантскому растению, набрал в грудь побольше воздуха и что есть мочи дунул в его белую шапку… Пух тотчас разлетелся и закружил белоснежным облаком. Злой Одуванчик, мигом облысев, вздрогнул, его стебель скрутился вокруг собственной оси, а листья принялись недовольно трепыхаться.

– Ну, извините, если чем обидел…

Максим пошел прочь, отыскивая свою тропинку, и тут… что-то не очень приятно защекотало в одном ухе. Он обернулся и увидел, что облако пуха следует за ним и пытается ужалить своими пушинками. Одна из них уже успела залететь в раскрытый от удивления рот. Тот, разумеется, сорвался с места и — наутек. Пушинки неслись за ним, словно рой белых пчел. Он пытался маневрировать между деревьями, швырялся в них травой, но белое облако все же настигло проказника, и пушинки принялись щекотать его, облепляли одежду, лезли в ноздри, под рубашку…

– Ну хватит! Хватит! Я понял, что совершил ошибку! Извинение с большой заглавной буквы принимается?

Пушинки продолжали беситься.

– Так и быть! В слове «ИЗВИНИТЕ», каждая буква заглавная! Я еще не перед кем никогда так не извинялся!

Наконец пушинки успокоились, будто беснующийся дух вышел из них и вселился в трепыхающуюся листву деревьев. Максим глянул на себя и подумал, что такое пернатое чудовище надо бы показывать в зоопарке. Он был белый с ног до головы, рубашка и брюки сплошь были залеплены легкими перышками, соскребать которые пришлось, наверное, около часа. Да, на какое-то время эта нелепая житейская пертурбация слегка подпортила настроение, но ненадолго. Снова манил волшебный лес с пахучей листвой и переливами таинственных голосов. Голоса эти напевали лесную рапсодию, под влиянием которой преображался даже самый незаметный кустик. Деревья изредка шевелили множеством своих листьев, словно болтали зелеными языками: хотели что-то сказать… А может, просто-напросто смеялись, когда ветер щекотал их стволы. Деревья чем-то напоминали зеленые кораллы на дне воздушного океана. Да, да… если смотреть на них сверху, с большой высоты.

Хоть лес выглядел довольно густым, но слабый ветерок с полей все же умудрился проникнуть в его недра, резвясь во все стороны и срывая с дерев засохшую листву. Максим уже давно заметил, что ветерок сделался почти ручным, он всюду сопровождал его, дул в спину во время ходьбы и кружил поблизости, когда тот делал остановки. Тропинка спешила дальше, в неведомую глубь, деля весь мир на две половины: то, что было справа от нее, и то, что слева. Когда Максим ускорил шаг, почти бежал, у него возникло забавное ощущение, что деревья сами расступаются перед ним, образуя дорогу. Картины быстро сменялись одна другой: то мельтешили белые стволы, из которых текла красная смола (некое подобие берез), то хвойные гиганты с ветвями похожими на щупальца монстров (столь же отдаленное подобие сосен). В непривычном контрасте с ними могли возникнуть корявые образы мастиковых, фисташковых и оливковых деревьев. Однажды показался скрученный радикулитом… то ли клен, то ли не клен. Короче, ствол дерева был согнут почти пополам, словно само оно нагнулось и что-то выискивало своими ветвями в траве. А вот разогнуться… Ну точно радикулит.

Где-то справа из гущи зелени выглянуло совсем уж странное дерево: все черное, без единой ветки и неестественно прямое, высотой возносящееся над всем остальным поднебесьем. Потребовалась целая минута, чтобы понять, что это никакое не дерево, а некое строение — либо башня, либо… может, огромная печная труба? Тропинка, кажется, направлялась именно в ту сторону и уже совсем скоро должна разрешить эту проблему.

Светлело… Причем — среди бела дня. Максим заметил, что просветы между деревьями становятся все больше, и загадочный полумрак стал рассеиваться. Даже не верилось — бескрайний лес заканчивался! Хотелось крикнуть «ура!», но рановато. А что дальше-то? Вдруг какое-нибудь болото? К счастью, впереди расстилалась холмистая долина лишь с редким насаждением кустарников, и только далеко-далеко, у самого горизонта, лес сумел отвоевать себе новые пространства. Справа на таком же недосягаемом расстоянии тонкой ниточкой тянулась ось Х, порой скрываясь за холмами и создавая впечатление пунктирной линии. Неподалеку, в нескольких десятках метров, удобно расположилось маленькое озеро — зеркало, отражающее небо.

Романтическая идиллия красок и их оттенков. Триумвират неба, земли и красоты. Многослойный запах лесного ветра вносил в образы Мироздания легкий пьянящий туман, делая его похожим на сон.

– Ура, — спокойным голосом произнес Максим.

Вдруг что-то запрыгало по траве, такое же зеленое и… круглое. Шмыг, шмыг, шмыг… и успешно скрылось с поля зрения.

– Опять Пляшущие Фрукты! Все равно когда-нибудь поймаю и съем!

Но Максим не заметил главного. А когда заметил, то интерес к фруктам (пляшущим, танцующим и даже кувыркающимся) мигом улетучился. Башня головокружительной высоты вырастала прямо из земли, достигая чуть ли не облаков. Слеплена она была из самодельных глиняных кирпичей, причем, по всей видимости, еще не закончена, так как у ее подножья находились все атрибуты бурного строительства: свежевырытая куча черного песка, ведра под раствор, хаотичное нагромождение кирпичей и их осколков. Как символ кипучей работы была воткнута в землю чья-то лопата.

– Эй! Здесь кто-нибудь есть?!

Молчание… Лишь слабые отзвуки собственного эха. «Хоть за эхо спасибо», — вяло подумал Максим и вскинул голову вверх. Вдалеке, на самой вершине этого чудо-сооружения он увидел маленькую копошащуюся фигурку.

– Эй! Эй! — он помахал рукой.

Фигурка на какое-то время замерла — кажется, он замечен. Потом произошло нечто такое, что не вписывалось ни в один сценарий… Огромный кусок жидкой глины звонким шлепком разбился на множество брызгов, с ног до головы очернив нашего странника и окончательно испортив парадность его одежды.