Сломанные линии

— Пошли ко мне, у тебя тут тушь немного размазалась, — я осторожно взяла Маршу за локоть, уводя от Фостера, на лице которого проступало облегчение с каждым нашим шагом, отдаляющим нас от него, — нам, девочкам, надо держаться вместе, особенно когда вокруг такие засранцы, как он.

Мне удалось заговорить Маршу и увести в свой номер, избавив Кейда от последствий ночной деятельности.

***

— Эта сумасшедшая ушла? — настороженно выглянул в коридор Фостер, когда через сорок минут я постучалась в его дверь.

— Ты должен платить мне сверху, за вредность работы, — проворчала я, отстраняя его в сторону и входя в номер.

— Ты была на высоте, — широко улыбнулся парень, показав мне два поднятых вверх пальца. — Тебе удалось ее усмирить?

— Она не дикая лошадь, Кейд, — укоризненно взглянув на него, вздохнула я. — Если ты так обращаешься с девушками, не жди, что все они смирно примут твое кобелиное отношение.

— Проколы случаются, — поморщился он. — Но большинство из них в курсе, что к чему. Вот ты бы стала орать и возмущаться, если бы пришла на концерт, подцепила музыканта, с которым вы классно потрахались, и потом разошлись каждый в свою сторону? — махнул в мою сторону Фостер. — Правила игры знакомы всем.

Я невольно отвожу взгляд, скрестив руки на груди. Своим вопросом он напомнил мне мои сумасшедшие годы в роли оторвы Лорен, о которой я так пытаюсь забыть.

И, в общем-то, он прав: не стоит удивляться, что вас выставляют за дверь, если прыгаете в койку к парню через час после знакомства.

— Погоди-ка, — его челюсть отваливается в удивлении. — Лорен Рейнольдс была плохой девочкой? — Он наступает на меня, пока я смотрю все ещё куда угодно, но не на него. — Ты делала грязные вещи, да, Ло? — севшим голосом шепчет Фостер, оказываясь слишком близко.

В мою голову вползает туман от его близости, и мне вновь приходится одергивать себя и напоминать, что мне только что пришлось сделать для него.

— Это не твоя забота, — я толкаю его в грудь, и, слава Иисусу, на этот раз он в футболке! — Все, что тебя должно интересовать, это то, что я угомонила твою обиженную фанатку и удалила твои фото из ее телефона, так что спасибо мне за это. А теперь, если ты не против, я отправляюсь спать.

Я следую к выходу и берусь за дверную ручку, когда голос Кейда останавливает меня.

— Я правда ценю то, что ты сделала, — на этот раз серьёзно говорит он, и я просто киваю, а потом выхожу.

Как я и сказала, я иду спать… с грязными фантазиями о Кейде Фостере.

Глава 6

— Это не смешно, — сама едва сдерживаясь, заявила я в трубку хохочущей Грейс.

— Прости, но это очень смешно, — весело возразила подруга. — Я представляю, как тяжело тебе держать свою темную сторону под контролем, — зловещим тоном протянула она, а потом снова разразилась хохотом.

— Если бы я была мужиком, то мучилась бы постоянным стояком, — проворчала я. — И хватит там ржать! — я вздохнула, потому что Грейс никак не желала успокаиваться, и тогда я тоже не выдержала, и мы обе покатились со смеху, несмотря на то, что находились на разных концах страны. С тех пор, как я переехала в ЛА, мне безумно не хватало подруг. За четыре года в университете мы успели стать родными людьми. — Это все полное отсутствие личной жизни, не больше.

Грейс издала что-то похожее на фырканье, а я нахмурилась.

— И это никак не связано с тем, что рядом с тобой горячий, сексуальный рокер, от голоса которого подкашиваются ноги?

Я закатила глаза, хотя Грейс и не могла меня видеть — и она туда же!

— Вы с Кесседи, должно быть, сговорились, — пожаловалась я, переворачиваясь на живот. — Я не собираюсь прыгать на него только потому, что он играет на гитаре и умеет петь и потому, что его кожа блестит от пота, когда он на сцене, а от вида спутанных волос хочется затолкать его в угол и оттрахать. Черт! — я издала страдальческий вздох, понимая, что сама загнала себя в ловушку.

— Готова спорить, что рано или поздно ты это сделаешь, — без тени сомнения выдала подруга.

— Если я это сделаю, то совершу огромную ошибку. Кейд Фостер — один из самых отпетых блядунов, которых я когда-либо встречала. Наутро же он даст мне расчёт, а эта работа нужна мне все же больше, чем его член.

Кажется, Грейс была настроена и дальше на тему Фостера, но я заговорила об Эмми, с которой они виделись чаще, так как жили ближе друг к другу, и под конец я не могла не спросить про мудака, который долгое время морочил голову Грейс, пока не убрался из ее жизни. Я считала, что так будет лучше, но вот сама Грейс, кажется, пока не пришла к тому же мнению.

— Говнюк не объявлялся? — как могла деликатно спросила я.

На том конце трубки раздался ее длинный вздох.

— Нет, и это хорошо. Я не думаю… не думаю, что когда-либо еще увижу его.

— Ты ведь этого и хотела, правда? — осторожно напомнила я. Я не забыла, в каком ужасном состоянии была подруга, когда ушла от Эллингтона.

— Ага, — ее голос прозвучал не так уверенно, как мне хотелось бы. — Я знаю, что в этом нет никакого смысла, но я скучаю по нему. Это нелогично, и я знаю, что это пройдет, просто… — Грейс запнулась, но я и так понимала, что она хотела сказать.

— Просто пока не проходит, да? — тихо подсказала я.

— Не проходит, — подтвердила она.

— Я знаю, что тебе сейчас не до того, но ты нравишься Полу и… если можешь, будь с ним поделикатней, хорошо? — попросила я, потому что не хотела, чтобы моя подруга или мой брат пострадали в этой ситуации.

— Конечно. Мне жаль, правда, жаль, что я не могу ответить на его чувства.

— Я знаю, — я улыбнулась, уверенная в искренности слов Грейс.

Мы поговорили еще немного, и после я повесила трубку. Знаю, я сама выбрала переезд в этот город, но как же я скучала по тем, кого оставила дома. Иногда я чувствовала себя безумно одинокой в Калифорнии.

***

В три часа ночи меня разбудил телефонный звонок.

Фостер. В такое время. Что ему могло понадобиться?

— Ты представляешь, который сейчас…

— The Sayers Сlub через… двадцать минут, — голос Кейда звучал прерывисто, а язык заплетался — засранец был в стельку пьян. — Быст… — до меня донеслось икание, — …тро.

И он отключился.

Выбираться из теплой постели совсем не хотелось, но скрепя зубами я все же сделала это. За деньги, которые он платил мне, приходилось расплачиваться своим личным временем и беспрекословностью.