Сломанные вещи. Часть 4 из 4

Я смотрю в глаза отца, чем-то похожие на мои. В их глубине плещется власть – абсолютная власть надо мной.

– Значит, ячейка. Которую ты ещё не активировала, так? Что ж. Ты отдашь мне её, Алетейя. Номер и пароль. Ты прекрасно знаешь, что я не признаю половинчатых мер.

Демонстративно колеблюсь. Конечно, я готова отдать копии, но нельзя соглашаться слишком поспешно.

– Договорились. Если ты вернёшь мне этого робота, получишь все данные. Всё будет тихо, мирно, как и раньше. Я даже не работаю в «Психушке», теперь я вполне порядочный член общества. Могу как-нибудь появиться с тобой на новогоднем аукционе у мэра. Обещаю быть красивой и улыбаться, – я растягиваю губы, показывая, как именно.

Отец легко улыбается в ответ.

– Хорошо, милая, я никогда не мог тебе отказать! Посмотрим, что я смогу сделать, чтобы порадовать мою малышку.

Он спускается с трона – то есть моего стула – и направляется к двери. У самого выхода оглядывается.

– Долго тебя ждать?

От резкого тона вздрагиваю.

– Д-да, конечно.

Куда мы поедем? Он даже не сказал. Впрочем, как обычно. Зачем что-либо сообщать Алетейе, если господин Александэр уже всё решил?

Торопливо провожу по контурам ножа в заднем кармане, но всё-таки вынимаю его и оставляю на стуле.

86.

Водитель отца кланяется мне отработанным движением. Секунды выверены многолетней службой – ровно столько, сколько необходимо для демонстрации почтения. Ни меньше, ни больше.

Никогда он мне не нравился и, кажется, это взаимно. То ли дело дядюшка Стефан, который был в моём детстве. Открытый, весёлый человек. Я его любила. Может, дело в том, что сейчас я разучилась любить. А может, в детских воспоминаниях всё кажется лучше, чем было на самом деле. Возможно, он улыбался мне только чтобы не потерять хорошо оплачиваемую работу, а я по наивности не понимала этого.

На заднем сиденье автомобиля отец сразу погружается в данные на экране электронного браслета, что-то нажимает, сосредоточенно хмурится. Деловой человек. Я отворачиваюсь к своему, правому окну. Провожу пальцем по холодному стеклу. С той стороны идёт дождь.

Вот так, значит. Взяли и забрали его. Ради денег. Могут сделать с ним что угодно. Капли бьют и бьют в стекло, но они так ничтожно слабы. Как и я. Слабая, жалкая, ни на что не годная. Я обещала помочь ему – как смешно! Я никогда не могла помочь даже самой себе.

Со стыдом вспоминаю, как вчера Син не хотел уходить из дома, а я настояла. А ещё раньше сказала ему, что нечего пускать корни в моей квартире. Проклятье! Жмурюсь, не желая видеть этих воспоминаний, требуя отменить их. Я должна была сказать совсем другое – как я ценю его, как он важен… Но не сказала. Выгнала «прогуляться». Дура!

А если они его убьют? Ну, или всё всплывёт у военных, суть та же самая. У меня ничего больше нет. У меня не получилось помочь Дэну. Не получилось помочь Сину. Если я исчезну прямо сейчас – от моего существования не останется ничего полезного.

Слева раздаётся писк браслета, и я кошусь на отца, всё так же сосредоточенного над экраном. Какой у него план? Да, сейчас он согласился помочь, но это ещё ничего не значит, расслабляться нельзя, потому что отец легко сделает по-своему и скажет, что не так меня понял, что «мы же договорились», «ты же согласилась с моими доводами» или просто посмеётся над «моей глупенькой девочкой».

И я смирюсь, что я – глупая, маленькая «малышка», ни на что не способная повлиять. Так всегда: стоит отцу сказать пару фраз, как я уже верю всем его словам обо мне. Вот и сейчас – я уже вновь превратилась в жалкую уродину, у которой «не складываются отношения с мужчинами». «Крысиная мордочка», маленькая грудь, кривые худые ноги… Кому такая может понравиться? Я уж не говорю о любви, нет. Поставить в один ряд меня и чувство любви – смешно.

Ещё и Голос-в-голове подливает масла в огонь: Думаешь, робот счёл тебя привлекательной? Интересной? Хоть в чём-нибудь? В сексе? Ой нет, не смешите меня! А то лопну, и что ты без меня будешь делать? Вообще съедешь с катушек, вздумаешь устроить свадьбу с роботом. Ох, Лета, как же это банально – разыграть любовь для некрасивой дурочки, и она сделает всё, что угодно. Всегда срабатывает, да? А с другой стороны, он ведь и не говорил тебе ничего подобного. Ничего не обещал. Ты сама всё придумала, и сама в это поверила.

Горло привычно сжимает горечью. Да и пусть. Пусть ничего нет, и я сама себя обманываю. Я всё равно обещала ему помочь, а теперь он попал в какую-то херню – из-за меня. И я обязана пойти и что-то сделать – не ради каких-то чувств, а потому что это правильно.

Но Голос-в-голове растягивает губы в неестественной улыбке до ушей: Серьёзно? Боги, насколько же ты лживая! Легко быть «правильной» с мускулистым красавчиком, но ты бы далеко не для каждого так бегала, волнуясь о его проблемах.

Меня и вправду колет стыдом. Ну… Внешность, конечно, важна… Но дело не только в этом!

Закатив глаза, Голос-в-голове выдаёт скучающим тоном: Ха-ха. Давай ты хотя бы мне не будешь врать? Ты всего лишь похотливая сучка без мозгов.

Я раздражённо повторяю: Дело не только в этом! С ним интересно. Мне нравится его чувство юмора. Конечно, если бы он выглядел по-другому, я бы меньше была заинтересована… Но это вообще-то у всех так! И хватит меня обвинять! Сколько есть людей – хороших, достойных – у которых не складываются отношения с кем-то из-за внешности. Так что не одна я придаю этому значение. И да, он мне очень нравится, но хватит пинать меня по этому поводу!

Неожиданно Голос-в-голове, вместо того чтобы опровергать мои слова и давить обвинениями, ухмыляется довольно: Отлично, малышка, запомни эту злость. Хватит терпеть! Иди и сделай! Ты ведь обещала, в конце концов.

Вот и ворота нашего особняка. А я – в самом деле – выхожу из машины уже не в слезах, трясясь от страха перед всем миром, а с уверенностью в себе. Пусть у меня мало сил и возможностей, но я всё равно буду бороться. Я обещала Дэну. Он верил, что я смогу. Значит, я смогу.

Отец бросает:

– Иди в южную столовую, пусть кухарка что-нибудь подаст. Через двадцать минут поднимайся в мой кабинет.

Дом, который я знаю наизусть, даже на ощупь. Провожу пальцами по лакированным деревянным панелям стен. Успокаивающий запах детства. Жаль только, что детство закончилось слишком быстро – когда я поняла, что мама умерла из-за меня, отец ненавидит меня за это, а гувернантка играет в игры не потому, что ей хочется, а ради зарплаты. Так что с игр я перешла на чтение – чтобы не навязываться ей и никому не мешать. Книги были прекрасны, они рассказывали столько странных и чарующих историй… О путешествиях в далёкие страны, где не бывает снега и долгих зимних ночей. О людях, которые давным-давно, до изобретения нашего привычного быстрого и лёгкого синтезирования, создавали краски из природных материалов и умудрялись без современных инструментов, на глаз, творить огромные фрески – столь прекрасные, что даже не верится. Я удивлялась всем этим чудесам, которые происходили с другими, и грустила, что они никогда не произойдут со мной. Почему я так решила, откуда взяла эти мысли? Что у меня нет таких способностей, как у других, и нет необходимой силы воли, или сообразительности, или обаяния, или что там нужно ещё, чтобы начать приключение и довести его до успешного финала. Что мне не стоит даже пытаться. Что за тупая идея?!