Сломанные

Один на один с полученной информацией было трудно находиться. Все рассказала Родиону. Он слушал молча, когда я показывала ему папку Добреева и тот злосчастный лист со списком фамилий испытуемых. Он задержал свой взгляд на фото парня, лицо которого стараюсь забыть, а затем спросил:

– Когда все это произошло?

– Девятнадцатого, - его глаза распахнулись шире за секунду, если не меньше, а я насупилась, что это может значит, почему он так удивлен?

– Шел дождь, он начался так внезапно, - перехватило дыхание, я боялась рассуждать об этом, поэтому просто ждала, что он скажет дальше.

– Авария, в которой погибла Олеся, произошла на трассе А227 с господином Авериным С.М девятнадцатого июня две тысячи девятнадцатого года в восемнадцать часов тридцать семь минут, - словно строчку из протокола.

– Что ты сказал?

– Девятнадцатого числа…

– Нет, я не об этом, - наверное, если бы можно было удивляться еще больше, то я бы обязательно бы удивилась! Но уже только от совпадения дат, была в величайшем шоке, а когда услышала знакомую фамилию, вообще осела на стул, ноги совершенно не держали. Этого просто не может быть! Мне сейчас все это снится? Я ущипнула себя на руку, еще сильнее, но боль прекрасно чувствовалась.

– Даша, - подошел Родион, остановился напротив, размещаясь на коленях передо мной и беря меня за руки, целуя то место, где я так настойчиво намеривалась оставить синяки, чтобы пробудиться.

– Аверин? – переспросила тише, просто убедиться, что все правильно расслышала, не придумала все эти совпадения, хотя вряд ли смогла бы. Мой мозг, конечно, тот еще шутник, но подобной фантазии от себя точно не ожидаю.

– Да, в тот день этот человек тоже погиб, по большей части, авария произошла по его вине. Он очень торопился, как и я, – добавил тише, – Но на встречке был он.

– Он просто сбегал с места преступления, - проглотила вязкий ком, образовавшийся в горле, горький как вся эта история. Почему тот день принес столько горя останется навсегда для нас загадкой.

– Что? – теперь была его очередь переспрашивать, еще бы он еще ничего не понимал да и откуда ему знать. Мы, конечно, разговаривали о произошедшем, но наши беседы не были похожи на разговоры с прокурором, где все показания четкие - фамилии участников, даты и все прочие точные данные.

– Это - друг Добреева, он стоял на стреме, а после сбежал, когда увидел…Просто сбежал.

Родион обнял меня, я заплакала.

Уборку мы так и не закончили.

– Можно я сегодня поеду к себе? – спустя время, успокоилась и задала вопрос.

– Даш, ты уверена?

– Да, хочу подумать в одиночестве, только не обижайся, тебе это тоже необходимо.

Он был недоволен моей просьбой, но отпустил, поцеловал и отпустил.

– Люблю тебя, - добавил напоследок после поцелуя.

– И я тебя.

Зашла в квартиру и уже сразу пожалела о своем решении, но возвращаться было глупо. Я все крутила в голове факты, «упавшие» на меня сегодня. Невероятные, от одной мысли об них мурашки разбегались по коже во все стороны. Поставила ванну, согреться и прогнать этих надоедливых холодных «насекомых». Босыми ступнями утонула в коврике в виде арбузика. Отличная получилась ванная – уютная, Родион постарался. Папе будет приятно увидеть, что квартира не в запустении. Вспомнив об отце, пришла в ужас. Что будет с ним, когда расскажу, что человека, которого он убил … Возможно и сам не виноват. Он просто был болен, сумасшедших же не судят?!

Это получается, что я, пусть и косвенно, виновата в смерти его жены и неродившегося ребенка? Специально ушла, понимала, что ему нужно время все обдумать и когда он сопоставит данные и придет к таким же выводам… Я пойму, если он все захочет изменить.

Родион сказал, что любит меня, но не станет ли прошлая история между нами? Не знаю как я буду без него, но точно приму его решение.

Ворс был мягкий и дарил некоторое успокоение, как и его даритель. Он мягко и нежно проник в мое сердце и поселился там. Это мужчина был мой, но каким путем привела его судьба ко мне - жестоким, неужели такова цена любви?

Вода медленно набиралась, а я встала и прошла в комнату за чистым полотенцем. Взгляд сам зацепился за чуть приоткрытый ящик стола. Подошла, открывая его полностью и доставая клочок знакомой бумаги. Смяла его, но этого было недостаточно. Взяла на кухне спички, чиркнув серной головкой по коробку, зажгла маленькое пламя, которое было только радо подкрепиться бумагой. Обжигая пальцы, листок сгорел, осыпаясь пеплом на пол.

Я была близка к тому, чтобы разреветься. Но тут комнату огласил звук дверного звонка, вздрогнула от неожиданности, неспеша пошла открывать. Видеть никого не хотелось, кроме одного человека. Человека, от которого позорным образом сбежала, боясь увидеть в глазах «конец нашему счастью».

Даже закрались мысли прикинуться, что меня нет дома. Хотя, возможно, это Антонина Степановна увидела в окно мой приход и ей что-то понадобилось.

Отворила все же дверь, вдруг старушке нужна помощь, пренебрегать женщиной не хотелось, несмотря на свое поганое состояние. Да так и замерла, увидев его на пороге. Пару раз хлопнула ресницами, для верности, что у меня не галлюцинации. Но ничего не изменилось.

Сегодня день удивлений, не самых приятных, и я испуганно задержала дыхания, думая, что ему много времени для размышлений не понадобилось, и первая радость быстро испарилась. Но, когда Родион мне улыбнулся, я бросилась ему в объятия. Он обнял в ответ крепко, сжимая меня и подхватывая на руки, пронося в дом, целуя попутно места, до которых мог дотянутся. Отвечала ему тем же. Сильнее вжималась в его тело, на весу это было сложно, но я очень старалась. Обвила его не только руками, но и ногами.

Мы повалились на кровать, не в силах оторваться друг от друга.

– Я думала, что ты теперь меня бросишь… - проговорила в перерывах между поцелуями.

– Я сказал, что люблю тебя, а ты сбежала, что я должен был думать?! – Родион прикусил ключицу, выражая недовольство моим побегом. Я в состоянии была лишь в ответ что-то угукнуть, уткнулась в его обнаженное плечо, так приятно пахнущее.

Мне хотелось рассказать все о своих страхах, но вымолвить ни слова не получалось. Желание растекалось волной. Нет, не так, это было как цунами. Если раньше и правда было похоже на подступающую волну, то сейчас она нахлынула шквалом, сосредотачиваясь чуть ниже живота. Такая чувственность немного пугала, но похоже Родион был в восторге от моей податливости. Он то надкусывал меня за укромные «кусочки», то зализывал чуть саднящее местечко, то дул на него, заставляя нервные окончания недоумевать и шалеть от этих чередований. А мне казалось, что я сгорю, если он тотчас не проникнет в меня.

Простонала его имя, но вслух вышло какое-то рычание.

Судя по всему, наши желания совпадали. Не прошло и пары секунд, как он придавил меня своим телом, врываясь до предела. Легче не стало. Тело прошивало молнией с каждым толчком, меня выгнуло дугой, навстречу ему…

Потонула в своих ощущениях, новых для меня. Время будто остановилось, были лишь наши соединенные тела, стремящиеся достичь абсолюта. Отдаляясь и тут же желающих слиться в единое целое.

– Ахх, - стон вышел таким громким, заполнил все комнату, распыляя двух людей, находящихся в ней, хотя уже больше некуда. Воздух уже состоял не только из кислорода, а из наших афродизиаков, дофамина, которого было слишком много в крови, и он испарялся из наших тел, заполняя все вокруг.

Еще немного и мне казалось, что распадусь на атомы. Пусть это пафосно звучит, это было действительно так. Лицо Родиона расплывалось, не могла концентрировать взгляд, потому как перед глазами были те самые пресловутые звёздочки.

Внутри все сжалось, Родион ускорил темп, не давая мне потерять достигнутого возбуждения. Секундная боль и тут невидимая пружина, которая раньше не хотела расслабляться, пришла в движение, разжимаясь. Глаза закрылись от невозможности держать их открытыми, сил не осталось. Все пульсировало, тело подрагивало без моего контроля, лишь трепет в разнеженном теле и долгожданная кульминация. Такое ощущение, что внутри снимается блокировка всех эмоций.