Сломленные души

Переулок сворачивает вправо и заканчивается большой бетонной стеной. Возле нее припаркован пикап. Вокруг никого нет. Я уже почти повернулся, чтобы идти обратно, как вдруг заметил под пикапом что-то желтое. Я бросаюсь туда и останавливаюсь на месте. Там, между пикапом и стеной, лежит на боку Ася, лицом к стене, обхватив руками талию.

— Господи! — Я опускаюсь на колени и заключаю ее в свои объятия. Она дрожит. Как только Ася оказывается в моих объятиях, то обхватывает меня руками за шею, а ногами — мою талию. Я кладу ладонь на ее затылок, укладывая ее лицо в ложбинку своей шеи.

— Все хорошо, mishka, — шепчу я. — Я тебя держу.

АСЯ

Жалкая.

Слабая.

Так я чувствую себя, когда Паша несет меня в свою квартиру. Я не могу набраться смелости, чтобы поднять голову и посмотреть вверх, потому что боюсь, что опять сойду с ума. Вместо этого я уткнулась лицом в его шею.

Не понимаю, почему он продолжает обо мне беспокоиться. Я ворвалась в его жизнь и устроила в ней беспорядок. Я с ужасом жду, когда он усадит меня и скажет, что мне пора уходить. Он обязательно это сделает и, наверное, скоро. Я для него никто. И не могу продолжать портить ему жизнь. Но от одной только мысли, чтобы покинуть его, я содрогаюсь от ужаса.

— Пойдем в душ, — говорит Паша, занося меня в квартиру.

В ванной комнате он останавливается возле душевой кабинки, ожидая, что я его отпущу. Но я прижимаюсь к нему еще крепче.

— Ася, детка. Посмотри на меня.

Нехотя отстраняюсь от его шеи и смотрю ему в глаза. Мне кажется, я никогда не встречала человека с такими глазами, как у Паши, — они поразительного серо-металлического цвета.

— Тебе нужно помыть голову, — уговаривает он глубоким голосом, и кажется, что я чувствую его всеми фибрами души. — Ты вся испачкалась в машинном масле.

— Ты можешь помыть? — прошу я и жалею об этом, как только слова срываются с моих губ. Как будто я ему и так не в тягость.

Паша смотрит на меня несколько мгновений, поднимает руку, как бы намереваясь положить ее мне на лицо, но передумывает и просто снимает очки.

— Хорошо. — Он оставляет очки рядом с раковиной и медленно опускает меня вниз.

Я снимаю пальто и свитер, затем туфли и джинсы. Паша терпеливо ждет, не сводя с меня глаз. Даже когда сбрасываю лифчик и трусики, его взгляд не опускается ниже.

По идее, это должно меня беспокоить — быть перед ним голой. Но это не так. Только мысль о том, что мужчина смотрит на мое обнаженное тело, обычно заставляет желчь подниматься у меня в горле. Любой мужчина, кроме него. Я хочу, чтобы он опустил взгляд ниже. Прикоснулся ко мне. Поцеловал меня.

Я захожу в кабинку и включаю душ. Вода льется сверху на голову и стекает по телу. Я неподвижно стою под струями и наблюдаю, как Паша снимает куртку, туфли и носки и заходит в душ полностью одетым. Он берет с полки бутылку с шампунем, наливает в ладонь в три раза больше, чем нужно, и смотрит на меня сверху вниз.

— Повернись ко мне, — говорит он необычно хриплым голосом.

Я отворачиваюсь от него и протягиваю руку, чтобы выключить душ. Как только поток воды прекращается, единственное, что я слышу, — это глубокое дыхание Паши. Его прикосновения начинаются с моей макушки, он массирует мне кожу головы. Биение моего сердца учащается. Он по ошибке взял свой шампунь, а не мой. Но я его не остановила. Я закрываю глаза и вдыхаю аромат шалфея и цитрусовых. Не думаю, что когда-нибудь смогу связать эти два запаха с чем-то другим, кроме как с Пашей, когда засыпаю рядом с ним.

Он убирает руки с моих волос. Я снова включаю душ и медленно поворачиваюсь.

Вода каскадом стекает по моему лицу, затуманивая зрение, но не настолько, чтобы заслонить вид его широкой груди передо мной. Его белая футболка полностью намокла и прилипла к телу, высвечивая татуировки на его коже. Он редко снимает футболку в моем присутствии. Мне кажется, он считает, что его татуировки меня пугают. Но это не так. Ничто в Паше меня не пугает, совсем наоборот. Я чувствую себя в полной безопасности только тогда, когда он рядом со мной.

Я откидываю голову и вижу, что он смотрит на меня своими серыми глазами. Боже, как же я хочу его поцеловать. Я думаю об этом уже несколько недель, но никак не могу решить, стоит ли мне это делать. Однако сейчас, глядя на него — мокрого с головы до ног, потому что я попросила его вымыть мне волосы, — мне не нужно решать. Вопрос не возникает, хочу я или нет, есть только желание почувствовать его губы на своих. Я поднимаю руки, чтобы обхватить его лицо ладонями и притянуть его голову вниз.

— Ася.

Он медленно наклоняется, заглядывая мне в глаза.

— Мне нравится, как ты произносишь мое имя. — Я улыбаюсь. Он произносит его с русским акцентом. Приподнявшись на носочки, легонько касаюсь губами его рта. — Произнеси мое имя еще раз. Я хочу знать, какое оно на вкус на твоих губах.

Паша опускает руку на мою шею, поглаживая чувствительную кожу, а его глаза не отрываются от моих.

— Пожалуйста, — шепчу ему в губы.

Паша прикасается своим лбом к моему и закрывает глаза.

— Тебе причинили боль.

— Я знаю. — Провожу рукой по его челюсти и зарываюсь пальцами в его влажные пряди.

— Тебе восемнадцать, — говорит он. — Я слишком стар для тебя, mishka.

Я легонько прикусываю его нижнюю губу.

— Ерунда.

Лаская рукой мою шею, он захватывает мои волосы. Его дыхание обдувает мое лицо, и он открывает глаза.

— Ася, — шепчет Паша мне в губы, а потом накрывает их своими.

Я хватаюсь за его мокрую футболку, стараясь удержаться на ногах, и позволяю ему завладеть моим ртом.

— Ася, — повторяет Паша между поцелуями, двигаясь к моему подбородку и шее. — Моя ненаглядная Ася.

Я хватаю подол его футболки и стягиваю ее через голову. Паша скользит ладонями по моему телу и останавливается под ягодицами, приподнимая меня. В тот же момент я обхватываю его руками и ногами, как уже много раз до этого. Настолько естественно, что кажется, будто я делаю это всю жизнь. Паша выносит меня из ванной и несет к кровати, целуя по дороге.

— Мы ничего не будем делать, mishka, — говорит он и опускает меня на кровать. — Только поцелуи. Договорились?