Словами огня и леса Том 1 и Том 2

Ила переставила с места на место пару кувшинов, придавая и без того отлично убранной комнате безупречный вид. Грустно. Растут ее воспитанники, а своих детей нет — да и не будет, наверное. А в бронзовом зеркале уже давно отражается не молоденькая девушка…

Славно пошутило Небо. Трое близнецов было, чудо всей Тейит — и все бездетны. Ладно хоть живы.

Впрочем, вчера приснилось, что подруга Качи ждет ребенка — но от перевала, где они сейчас живут, долго будет идти известие… Не правящие Ветви, не к спеху.

А Кави — тот, кажется, до сих пор Соль вспоминает.

Ила вновь потянулась за зеркалом, пытаясь увидеть одновременно себя, только юную — и подругу. Какая она была? Забыла почти за шестнадцать весен. Нежные, зыбкие черты ускользали, не желая складываться в яркий образ.

Подруга любила украшения из пушистых перьев, для забавы плела из травинок недолговечные ремешки… Ее кости наверняка уже разбросаны по лесам — а может, лежат в одном месте, если уцелел тот, кто мог позаботиться об умершей.

Размышления Илы нарушил повелительный голос — узнав Элати, нянька поспешно поднялась, еле скрывая изумление. И глава Обсидиановой ветви, и ее сестра с трудом терпят тех, кто служит семьям соперников. Неважно, что сама Ила всего лишь возится с детишками — они вырастут, и придется с ними считаться.

Элати как всегда выглядела собранной и суровой, старше Лайа, хоть по годам было наоборот. Ветра отметили морщинками ее кожу, жизнь в седле сделала походку размашистой.

— Когда-то твоя родня служила нам, помнишь?

— Да, элья.

— Хоть ты и предпочла Хрустальную ветвь, у меня есть к тебе поручение. Постарайся сохранить его в тайне, и получишь хорошую награду. Я хочу знать, где и кем могла быть сделана такая вещица, — на ладони сверкнуло округлое серебро.

— Что это? — удивленно спросила нянька. — Необычная птичка. Игрушка или украшение?

— Не знаю. Ее изготовили в точности по рисунку одного человека.

— Эта работа не похожа на нашу… скорее на южную, — сказала Ила, вертя птичку в руках.

— Может, и так… если бы я могла точно сказать, кому принадлежит и кем она создана, мне не понадобилась бы твоя помощь.

— Но если птичка южная, то кто среди моих знакомых может что-либо вспомнить, элья?

— Ты задаешь совершенно не те вопросы, которые стоит. Меня же интересует только ответ. Работы разных ремесленников отличаются, но можно проследить и общее для тех или иных земель. Если тебе скажут, на что это похоже, уже хорошо. Ты из семьи ювелиров, тебе проще говорить с мастерами. Наших мы опросили, но остались работники Лачи. Покажи эту птичку всем своим знакомым — я знаю, у тебя их множество. Если кто-нибудь вспомнит…

Забрав птичку, Элати положила на скамью точный рисунок. Не стала дожидаться, не скажет ли нянька что-то еще — по ее мнению, распоряжение было достаточно подробным. Ила присела на табурет и принялась разглядывать рисунок, поворачивая его под разными углами. Хмурилась, отчего ее гладкий лоб прорезали морщинки.

“Я же такую видела где-то…”

**

— Очередная пустышка, — Лачи отбросил клочок тонкой ткани с чернеющими на нем знаками. — А ведь он меня уверял, что нашел нужные записи…

Женщина подняла записку, упавшую в полосу света на столе, без особого интереса прочла и скатала в трубочку.

— Ну что ты так сердишься, у нас еще достаточно времени.

Избранницей Лачи была Саати — подвижная, больше напоминавшая южанку часто распущенными волосами и любовью к звенящим металлическим украшениям. Она надевала даже мертвое золото, смущая окружающих. Ее своенравие порой заставляло Лачи терять терпение — он предпочел бы спутницу попокладистей. А Саати… многие опасаются плавать в озере, где есть омут. Лачи пристально разглядывал подругу жизни, словно не насмотрелся за долгие годы. Да, на южанку она походит… Вспомнил давнее-давнее замечание Лайа: “тебя тянет ко всему с когтями и клыками”. Не потому ли так легко принял Саати, хоть и не сам выбирал?

Сравнение вернуло мысль, которую думал уже давно, и не раз проговаривал вслух. А тут еще это послание…

— Еще пара — тройка поколений, и Сильнейшие Тейит останутся такими только на словах.

— Это не так, — возразила Саати. Ее платье-тоне было щедро украшено вышивкой из зеленых и белых перышек, а на вороте и подоле подрагивали крохотные медные колокольчики, поблескивали в полумраке комнаты: — Все четыре Ветви пытаются снова дать выход нашей Силе. Пока она заперта в золото и солнечный камень, но…

— Только пока никто не преуспел, а нам нужно все больше и больше.

Саати приложила палец к его лбу, разглаживая складку:

— И все-таки время у нас еще есть. А благодаря Опоре есть и те, кого можем принять к себе. Куна сказал на днях, что наша Ветвь-Опора — плетеное решето, просеивает песок, удерживая хвоинки, то есть лучших людей. Сын весь в тебя, только лентяй.

Лачи не сдержал улыбки, но снова посерьезнел:

— Что ж, ты права, есть и более насущные цели, и одной я намерен достичь очень скоро.

— Лайа, конечно, о твоих планах не знает? — рассмеялась Саати.

— Наличие двух соправителей поддерживает равновесие, но безумно неудобно. Последний подметальщик улиц понимает — мы ладим примерно как сова и ворона в одном гнезде.

— Не завидую другой птице, кем бы ты себя ни считал, — Саати снова расплылась в улыбке.

— Я предпочел бы заключить союз с Югом… с той его частью, что может быть нам не враждебна. Мы не в состоянии воевать с Асталой, наши земли слишком далеко друг от друга. Расширяться до бесконечности мы тоже не можем: налей на каменную плиту ложку масла и размажь тонким слоем, того масла везде будет чуть. Не хватит сил — задушить южан. В выигрыше окажутся те, кто сидит возле богатых месторождений. А в остальные места направляй хоть корзинщиков, а не бойцов, толку окажется столько же. Но ведь нам с Югом найдется что предложить друг другу.

— Например?

— Любителям пограбить и подраться — ничего. Но там водятся и умные люди, а у нас есть старинные знания.

— Зачем нам вооружать собственных противников?

— Пока они еще разберутся в премудростях давних времен, поймут, годится ли им именно это… А у нас окажется достаточно ресурсов, чтобы контролировать нужные нам земли.

Теперь сама Саати нахмурилась — ей не нравились эти идеи мужа.

— Лачи, ты пробуешь опрокинуть то, на чем Тейит стоит уже не одну сотню весен.