Словами огня и леса Том 1 и Том 2

Когда Соль увидела гостей впервые, яркоглазых, с кожей оттенка меди — против бронзы Тейит, лица их показались девушке неприятными: хищными и надменными. Но Тахи — единственный — чем-то понравился Соль. Внимательно, весело, без стеснения рассматривал дома и людей: послам показали часть города, то, что сочли показать безопасным и чем гордились. И на случайный вопрос испуганной северянке он ответил со смехом. Речь детей юга оказалось можно понять, хоть порой приходилось поломать голову, что они такое сказали, хоть непривычным был говор — далеко разошлись ветви одного дерева…

Он был старше на добрый десяток весен — наверное, Соль казалась ему девчонкой. Вот, даже игрушку подарил…

Девушка вздохнула, улыбнулась матери — нарочито сонно, чтобы не отвечать больше. Легла, натянула на голову тонкое шерстяное одеяло. Душно, зато лица ее мать не увидит.

Ночью Соль приснился мальчик. Угловатый, тонкий, чтобы не сказать — тощий. Лица его она никак не могла разглядеть. Кажется, волосы мальчика отливали рыжим. Огромное черное тело зверя кинулось на него, и брызнула кровь, и Соль закричала. Потом тот же мальчик — или она ошиблась? — стоял среди высоких трав, доходящих ему едва ли не до пояса, и волосы его, выбившиеся из косы, трепал ветер, и они, словно рыжий ковыль. А потом было женское лицо, взрослое, нежное, полногубое. Женщина раскинула руки и зашипела: “Прочь из моего сна!” Девушка проснулась, прижимая к груди подушку, словно защититься пыталась.

Утро нежилось на верхушках гор, не желая подниматься к солнцу и таять.

Босая, девушка шла по теплым камням. Ветер подхватывал прядки, задевал ими кончик носа Соль, и она жмурилась, и отмахивалась от ветра, как от шаловливого зверька. Много — много домиков в Тейит, словно горный муравейник; те, что не выбиты в самом склоне, льнут друг к другу. Уступами, ступенями и жилище, и улочки. Стучали молоточки, оббивая края камней, и бесшумно двигались резцы — в этом квартале жили мастера, резчики по камню, и ювелиры — чеканщики. Два дорогих украшения лежали в шкатулке Соль, два медальона с изображением зверя и птицы, и сделаны медальоны были здесь. Но не затем, чтобы посмотреть на работу мастеров, пришла девушка. Остановилась у сложенного из плоских камней небольшого дома под кровом из тростника.

Три смуглых руки взвились в воздух одновременно, замахали ей.

— Ты чем-то взволнована? — спросила миниатюрная Ила. Соль обняла подругу, кивнула юношам — ее братьям, сидящим на длинном пороге.

– Да ну их всех! Стоило становиться взрослым, чтобы тебя засунули в какую-то дыру. Я мог бы принести пользу, охраняя границу с лесом или в горах, не подпускать к поселениям “перья”! — пожаловался Кави, обиженный, что его направили присматривать за порядком на безопасном руднике, где самым страшными зверями были лисы и барсуки. С чем бы ни прибежала Соль, его новость была всяко важнее. Насупившись, он поглядывал на девушек, огорченный тем, что они-то не могут понять его в полной мере. Из-за спины брата улыбался Качи, строя лукавую рожицу — ничто не могло вывести его из равновесия. Странно было смотреть — словно волшебные зеркала из сказок показывают одного человека, только один хмурится, другой смеется.

…Почему-то близнецы у южан рождались крайне редко. У эсса же отнюдь не считались диковинкой. На своем веку любой житель Тейит хоть раз да видел пару неотличимых друг от друга людей. Но эти близнецы были и в самом деле милостью Мейо Алей — их увидело свет целых трое. Два мальчика и девочка, Кави, Качи и Ила. Похожи были — с серебристыми глазами и удлиненными лицами. Кави — повыше, айо; Качи, в шутку прозванный Мастером Птиц из-за постоянного чирикания на ули, и последняя — Ила. Не Силой невеликой они принесли славу своей семье, низко стоящей, но самим чудом рождения своего. Не будь близнецами, да еще тройней, на них бы косо смотрели — никто из них не унаследовал таланта в работе с камнем или металлом, да и желания не проявлял. Но им — таким — все прощали.

— Бедняга! А я … — Соль глянула на Кави склонила голову набок. И замолкла, и чуть побледнела, задышала часто — часто — так необычно все это было, что даже обиженного приятеля пробрало.

— Ради созвездий, рассказывай, не тяни! — в шесть рук затормошили Соль близнецы.

— Я видела южан, близко, — Соль замолчала, села. Подняла с земли пестрый камешек и начала пристально разглядывать его, словно девушку не интересовало ничего, кроме желтых и серых крапинок.

— И как они вблизи? — оживился Кави еще больше прежнего.

— Ничего… Люди. Волосы убирают иначе, чем мы, носят другое…

— Да это и так видно! Ты в глаза их смотрела? — подала голос Ила.

— Яркие… У наших таких не бывает.

— Как у хищников, да? — расхохотался Качи, — Ила же отметила, как вздрогнула Соль.

— Как у хищников… Но… — Соль залилась румянцем, и возбужденно заговорила:

— А замечали вы, как красивы дикие звери? Ихи, например — ни капли лишнего в облике, кисточки на ушах убери — и будет не то. Или кессаль — свирепая птица, но как хороша!

— Ну, южане скорее лягушки, те, с разноцветными пятнами. Жгутся, голоса противные, и живут в сырости — у них же низины там едва просыхают!

Юноши расхохотались.

Речь про зверей напомнила об охоте, и Кави принялся взахлеб говорить о древках и наконечниках копий, Качи поддакивал ему по привычке, а сам думал наверняка о своем.

— Как твои питомцы? — спросила Соль подругу.

— Неплохо! — засмеялась девушка, — Шалят…

Ила была совсем слабенькой айо, но с особенным даром — бегущие фонтаны могла устраивать, на потеху малышам. Это казалось интересным, занятным, да и за доброту дети ее любили. Разбитые носы, ссоры, маленькие секреты — все доверяли ей.

— Пойдешь завтра со мной собирать травы? Я на плато хочу подняться. Там такая полынь растет, знаешь — запахом как горький мед. Мать ее отваром лихорадку лечит.

Ила подперла рукой подбородок и не сразу ответила — перевела взгляд на небо.

— “Перья” там видели… Уже несколько дней летают. Страшно.

— Все видели, только я — всего один раз, и то издали, — пробормотал Кави.

— Вот и не дергайся! — непривычно резко оборвала сестра. — А то я тебя знаю — сразу помчишься ловить. Думаешь, притащи ты его Кессе, она спасибо скажет!

— Не Кесса, так Лачи! — лукаво улыбнулся второй из близнецов. Соль нетерпеливо ерзала на месте:

— Так ты пойдешь со мной?

— Да, — Ила поглядела на подругу совсем пристально. — Только на вечерней заре пойдем, дома дел много — раньше мне не успеть.

— И я пойду — охранять, если что, — вставил Кави.

— Без тебя обойдемся… у нас разговор будет серьезный, женский, — протянула Ила — вроде и смехом, а вроде серьезно.

— Я вас одних не пущу! — вскинулся Кави. — Мне сестра живая нужна! — и покраснел густо — густо, упорно не глядя на Соль. — Ну, и ты тоже.

Почуяв назревающий спор, вмешался второй брат Илы.

— Пошли лучше на реку. Ну вас всех, южан ваших и “перья”. Вода хорошая, холодная — в самый раз.

Вода и впрямь холодная в Тейит текла — горные речки, неширокие, бурные, больше походившие на много возомнившие о себе ручейки.

Девушки прямо в платье кидались в воду и тут же выскакивали со смехом — холодно! Плескались вволю, окатывая друг друга россыпью брызг. А мальчишки гордились, что могут подолгу в воде сидеть и не позволять течению сносить себя дальше. С неохотой Соль покидала друзей и речку, но кто ж домом займется? Мать все бы позволила, хоть год из воды не вылезай, нежиться на солнышке сколько угодно можешь — так на то она и мать…