Словами огня и леса Том 1 и Том 2

Лайа предпочитала зелья, Лачи — камни, и достиг в этом вершин. Но последние недели все хуже удавалось сосредоточиться. И не только заботы были причиной — он слишком много находился и подле Кайе, с трудом защищаясь от все более темнеющего пламени, и подле головонога. Полгода пожить так, и вернешься стариком в Тейит…

Душа отчаянно запросила воли. Оставив Лешти за главного, Лачи оседлал грис и поехал к пещере, которую показывал Элати недавно. Надо же порадовать соглядатаев. Им не приходилось совсем уж скучать — Лачи давно отправил в пещеру похожего человека, но велел показываться изредка, в полумраке.

Пора и самому, наконец.

Ждать пришлось недолго. Не прошло и пары часов, и как будто бы случайно на лесной тропе появился всадник в сопровождении двоих стражей. Главы Хрустальной ветви он не опасался, по сторонам не оглядывался — а ведь здесь, хоть лес казался рощицей по сравнению с чащами Юга, за стволами и в подлеске-кустарнике все-таки можно было укрыть целый отряд.

Иоки приветствовал Лачи уважительно и неприязненно одновременно. Он казался младшим братом Элати, хоть родство их было не столь уж близким; жилистый, с грубоватыми, довольно приятными чертами, с виду медлительный, а на самом деле отличный следопыт и боец. Всем бы хорош, но хвастун ужасный. И по-прежнему любит перевязывать волосы красной тесьмой с кисточками, отметил Лачи. Почему-то эта щегольская черта больше всего раздражала.

— Какая приятная встреча! — сказали оба одновременно.

Лачи знал, что Иоки обосновался на небольшой возвышенности, в лагере добытчиков красной водоросли из глубокого карстового колодца. Таких колодцев — по сути, пещер — здесь было несколько. За водоросли из их глубин бабка того полукровки глаз бы, наверное, отдала: они помогали лечить половину болезней. Но добывать их было весьма опасно — отвесные скользкие стены, и приходилось брать понемногу, чтобы не опустошить колодец.

А еще там водились вкуснейшие полосатые улитки, Лачи знал, что Иоки их любит, как и почти вся Серебряная ветвь — Соправители следили даже за поставками провизии друг для друга. Но не водоросли и не улитки были целью посланца Лайа; тут поселился, поскольку каменистая почва — не оставить следов, и растительность, позволяющая сквозь нее наблюдать и в ней прятаться.

— Как дела в Тейит? — спросил Лачи как можно невинней. Иоки хмыкнул, но приятную беседу поддержал. В конце концов, Лачи по-своему оказал Лайа и всей их Ветви услугу, исчезнув на столь долгий срок, когда после позора в Долине Сиван еще много времени не прошло.

Разговор особо не затянулся, разве что подхлестнул Лачи побыстрей возвращаться.

— Пока ты бродишь среди мертвого золота, наша Ветвь ширится и крепнет, — напоследок похвастался Иоки. — У моей сестры родился сын! А наш с Улой союз по словам предсказателя подарит миру дочь, превосходящую Силой Лайа!

— Что ж, поздравляю, — промолвил Лачи. Изобразил улыбку, сложил пальцы в знаке прощания и уважения.

И направился к полной золота пещере, чтобы выйти через тайный ход и вернуться к пленнику своему.

Прогулка верхом после долгого сидения под властью камня утомила, и Лачи задремал, едва смерклось, стоило вернуться в избранную для себя комнатку. Его разбудил чрезвычайно расстроенный Лешти.

— Я говорил, что это добром не кончится! Иоки тебя выследил! По настоящему!

— Он знает про Кайе?! — сон слетел враз, и Лачи вскочил на ноги.

— Он знает, что ты обитаешь в Горе Головонога, или подле нее, а золотая пещера — для отвода глаз. Теперь он не успокоится, пока не вынюхает все, и ты его не остановишь.

— Еще как остановлю! У меня выбора нет.

— Что, неужели велишь его подстрелить? Всю его свиту не перебьешь, не он сам, так они дознаются. Это с тобой он беседовал в одиночку…

— Дай мне подумать! — взмолился Лачи. Лешти лишь оперся рукой о дверной проем, словно хотел в нем прорасти:

— А я говорил, эльо…

— Сгинь!

Лачи переступил порог с чувством легкой опаски, как и всегда, когда приходил к пленнику. Знал точно, что тот не может причинить ему вреда, пока сильна власть печати, только предпочитал даже печати не доверять. Зато сохранить голову.

Кайе сейчас был в человеческом облике; пристроился в углу, это было его излюбленное место здесь. Над головой — прорезь — окно. Руки сцеплены в замок, ноги скрещены — ни дать ни взять подобравший лапы энихи. Поза другая, а впечатление то же.

Неподалеку на каменном выступе стояла миска с густой кашей, перемешанной с мелко наструганным мясом. Нетронутая с утра. Лачи нахмурился — поначалу пленник отказывался от еды, но приказу разумеется подчинился. Сейчас-то что снова?

— Почему ты не ешь?

— Не могу.

Он откинул голову, будто пытаясь на потолке разобрать видимое ему одному. По учащенному дыханию, горячечному блеску в глазах Лачи понял, что дело неладно — да еще и золотой чешуйчатый браслет на руке нагрелся, испуганный. Еще немного, и золото это умрет.

Однако…

Это было уже тревожно.

— Ешь, — приказал.

Кайе будто в полусне потянулся к миске, зачерпнул гость каши, положил в рот — и закашлялся, не в силах проглотить.

— Значит, твое пламя сильнее твоего тела…. — сказал, размышляя. Лачи видел такие места — сверху запекшаяся корка земли, а под ней — пустота, огненная бездна. Кролик или там лиса — пробегут, разве что лапу ошпарят, если земля внезапно вздохнет, выпустит струйку дыма. А человеку лучше не соваться.

Так вот что внутри у Оружия Юга, недаром золото на руке и на груди Лачи кричит едва ли не в голос. Но что тому причиной? Печать, плен или сама гора? В любом случае, пора действовать.

— Надеюсь, ты достаточно в силе, чтобы убить человека.

Тот поднял глаза, что-то вроде удивления промелькнуло в чертах лица. Ну хоть что-то.

— Нас выследил младший родич Элати и Лайа. Он не должен о тебе донести.

Кайе все же заговорил сам, хвала Небу и предкам:

— Разве ты не собирался привезти меня в Тейит?

— Собирался, но когда и как решу. Уже скоро.

— Понятно. А сами вы…

— Если это сделаем мы, нам придется отвечать за содеянное. Тебе — нет.

— Как бешеной лисе… ее убьют, но из-за нее не станут собирать Совет…

Лачи не нашелся с ответом. Сказал:

— Ты не станешь использовать Пламя. Пойдешь в шкуре энихи.

— Почему?

— Нападение зверя спишут на случайность, а не на мою злую волю. А огонь и даже остановка сердца вызывают слишком много вопросов. Будь осторожен, ты должен вернуться невредимым.