Слово – автору. Как человек становится творцом (сборник)

– Вы здесь, кстати, с собой прежним отчасти спорите: «Я наивно уповал: вот придет рыночная экономика, и все мы наконец-то разбогатеем. Попавшись мне на глаза через столько лет, эта статья заставила меня по-новому задуматься об истинных причинах бедности и богатства». А сегодня – спустя еще 12 лет – добавили бы что-то к этой теме?

– Дело не в бедности и богатстве, не в количестве денег. Всегда есть тот, у кого их больше. Дело в том, как мы ими пользуемся. С одной стороны, они могут быть обузой, а с другой – возможностью. Это очень сложный момент в моем восприятии. На каком-то этапе я понял, что мне неинтересно больше заниматься бизнесом. Больше двух десятков лет предпринимательская деятельность меня увлекала: открывались какие-то грани, строилось новое общество. Но и тогда главным было не заработать миллион, десять или сто. Я переехал в Воронеж, открыл независимые газеты, построил типографию, по-новому повернул жизнь. А потом наступил такой момент, когда перешел на другую ступень.

Я не стесняюсь говорить, что начинал с низов не только социальной лестницы, но и духовного развития. Был обычным человеком, который мало того что в деревне родился – еще и образования широкого не получил. Но в какой-то момент эту длинную лестницу Иакова преодолел.

Тогда как раз изменилось мое отношение к деньгам и собственному бизнесу. Написав первый роман, я понял, что мой друг Саша Купер прав: в сегодняшнем обществе ты можешь сочинить гениальную книгу, но, если у тебя нет денег, чтобы ее продвинуть и продать, она абсолютно никому не нужна. Это в советское время автор дописывал произведение, сдавал его в печать – и сразу получал приличный гонорар: можно было жить дальше. А сегодня книга – товар, как и все другие. И писателю нужно его продвигать.

Тогда же я осознал: не надо бросать дело, которое дает тебе материальные возможности. Это позволило избежать страшного внутреннего кризиса, который периодический возникает у всех, кто занимается бизнесом.

Я понял, что надо работать, поддерживать свое финансовое благосостояние. Но не потому, что хочу есть на золотых блюдах и носить штаны со стразами. Это дает мне жить так, как я привык, чувствовать себя свободным и писать то, что я хочу – не зависеть от издателей. А еще позволяет собирать материал: могу сесть и поехать в другие города и страны, увидеть мир. Наконец, у меня есть возможность издавать и продвигать свои книги. Вне зависимости от того, нравится это продавцам или нет.

Они ведь сегодня все решают. Издатель старается угодить им, чтобы продать свой товар и получить прибыль.

Я же в силу финансовой независимости могу писать только то, что считаю нужным. А хорошо или плохо – пусть люди решают. Это дает мне возможность донести до них свои мысли и, в конце концов, реализоваться.

Еще я понял, что нужно материальный вопрос гармонизировать. Это больное место у многих людей, которые занимаются духовными практиками – они говорят: все, я настолько возвысился, что мне неинтересна эта жизнь. Сяду в какую-нибудь пещеру или пойду в монастырь – духовно расти дальше.

Но я могу сказать, что достаток дает чувствовать себя в какой-то степени гармонично при всей сегодняшней раздолбанной жизни. Ты понимаешь, зачем работаешь, что деньги – не зло и не добро, это сгущенная энергия, которая многое двигает. Ты осознаешь, что они идут в дело. И в такой ситуации у тебя на душе более или менее все в порядке. Ты не ешь себя: зачем я хожу на эту работу – мне деньги уже не нужны.

Каждый человек находится ровно на той ступеньке, на которой должен. И каждый из нас получает урок в жизни. Я не люблю людей, которые сокрушаются: «Почему я такой бедный?» Ты такой бедный, потому что тебе, может, нужно еще чему-то поучиться. Никто не занимает какую-то не свою позицию. Если даже человек вдруг на ней оказывается – все это быстро кончается. И шальное богатство тоже. Сколько я знаю таких людей: начинали хорошо, и бизнес у них был, и все остальное – а потом остались ни с чем. Или выигрывают в лотерею и чем кончают? Если они алкаши и пьяницы, им деньги никакие не помогут. В этой жизни нет ничего случайного, все выстроено. Но выстроено не нами.

Я тоже родился в бедной семье: четверо детей, отец шофер, мать доярка. Жили мы в тесноте. В бараке. 20 семей – и все на виду. В младенчестве спал в корыте под родительской кроватью. Сахар был роскошью. Мать всегда прятала его, а старший брат – воровал. Утащит и все съест. У нас он был «багдадский вор»: такую Бог дал ему душу. Видно, для него это тоже был урок, с которым нужно справиться. Но не получилось.

Как уже говорил, родители были люди простые. Малограмотные, но мудрые, особенно мать. У нее – один класс образования, у отца – четыре: не дали учиться, потому что надо было работать, школа разве накормит? Я был не похож на других детей. Родителям благодарен за то, что они на меня не давили, не пытались встроить в какую-то по их понятиям счастливую жизнь. Просто давали возможность жить так, как я считал нужным. Помочь мне не могли, но и препятствовать не препятствовали. Соглашались: хочешь учиться – иди учись. В итоге я прошел свой путь. В том числе и к достатку.

Глава 4 «Найти нового человека»

О поиске героев и взаимодействии с ними.

– Когда вы работали над статьями, по какому принципу отбирали персонажей. Каким критериям они должны были соответствовать?

– Жизнь сама выталкивает автора на каких-то героев. Журналисту всегда хочется отыскать какой-то яркий случай. При этом типический. Во времена, которые мы сейчас рассматриваем, как ставилась задача? Вы должны найти какое-то новое явление или нового человека. Как нас учили, самое выдающееся достижение журналиста – если он поднимал новую проблему. Соответственно, появлялись герои, которые могли эту проблему раскрыть.

История первая: феодал в демократическом порыве

– Здесь могу вспомнить свою громкую публикацию «Номенклатурная голодовка». Ее я тоже выпустил в «КП». Это был один из так называемых «гвоздей».

Если кто не в курсе, Советским Союзом на самом деле управляла не партия, не Верховный совет, не комсомол и т. д. Управляла номенклатура. Так назывался закрытый перечень должностей, которые можно было занимать по распоряжению высших органов власти. Это был особый слой людей: тысяч 50–70 на всю страну. А большая партия – так, для прикрытия.

В чем заключалось их отличие? Во-первых, они назначались не директором организации, в которой должны работать, а вышестоящим органом. Я, кстати, тоже являлся номенклатурным сотрудником: должность собкора «КП» была номенклатурой ЦК ВЛКСМ. «Комсомольская правда» – отдельная организация: там есть руководитель, его заместитель… Но над ними все равно стоял комсомол. А в нем было бюро. Поэтому назначал меня не главный редактор, а бюро ЦК ВЛКСМ.

Существовала еще номенклатура партийная. Кстати, к ней относился и пост патриарха – без одобрения ЦК КПСС никакой архиерейский собор главу РПЦ избрать не мог. Но это так, к слову.

В целом же они были привилегированным слоем людей со своей отдельной жизнью. Отдельным питанием – магазинами, столовыми. Отдельными квартирами – без стояния в общей очереди. Отдельным отдыхом – собственными санаториями и поездками за границу. Если человек попадал в эту обойму, то становился как будто дворянином. И почти никогда не мог оттуда выпасть. Его перемещали с одной должности на другую. Но чтоб совсем выгнать – такого почти не встречалось.

В своей новой книге «Крымский мост» я сравниваю номенклатурщиков с масонами: коммунистическая партия была очень похожа на эту организацию, все принципы большевики взяли оттуда.

Поэтому, когда председатель колхоза, который являлся номенклатурой обкома партии и был частью этой замкнутой системы, решил пойти против нее самой, я не мог не обратить на это внимания.

Дело было так. Свое хозяйство этот председатель полностью развалил. И вот общее собрание колхозников его выгоняет. А тогда был период гласности – 1986 или 1987 год. Все пытались добиться чего-то новым способом: кто на демонстрацию выходил, кто голодовку устраивал…

И он тоже берет стол, стул – садится перед райкомом партии. Начинает голодать. Мол, выступаю против произвола: меня уволили, хотя не имели права. Я номенклатура! А тут такой беспредел.