Сложи так
Шрифт:
— Да еще шифровальщики копаются, — вздыхаю я.
— Текст уже расшифрован, — подсказывает Жирмундский.
По-видимому, цифровые комбинации не вызвали у них больших затруднений. Опыт шифровки, отличное знание лексики и семантики языка, привычный подбор наиболее часто встречающихся в языке букв, умение подбирать концы слов к их началам, а начала к концам создали в результате почти телеграфный без предлогов и знаков препинания, но, думаю, точный опус.
«ИНЖЕНЕР ОТКАЗАЛСЯ ПРИШЛОСЬ УСТРАНИТЬ ИНСТИТУТЕ УЖЕ ЕСТЬ СВЯЗНОЙ ПОДГОТОВЛЯЕТСЯ ЗАПИСЬ ИСПЫТАНИЯ ПРИБОРА СОСТОЯНИЯ ВЕЩЕСТВА МАГНИТНОМ ПОЛЕ
— Все понятно, — говорю я. — Кроме одного.
— Вариант зет.
— Именно.
— А может быть, вариант Челидзе?
— Теоретически возможно, тем более что Отто согласен. Новый паспорт, новая личность. Какая-нибудь глухомань. Зубные техники везде нужны. Только практически трудно осуществимо. Не так оборотист, как Челидзе, и не так прыток.
— Все равно у нас козырь для генерала. Даже не просто козырь, а козырной туз. — Жирмундского всегда заносит на поворотах.
Меня тоже заносит.
— Два туза. Шифровка и пленка.
По предложению генерала я опускаю хорошо ему известную предысторию дела и начинаю с того, что уже было с ним обусловлено — с поисков «дружка-фронтовичка», загнанного Ягодкиным в исправительную колонию. Рассказываю о том, как нашел его с помощью МВД, и о трехдневном пребывании Ягодкина в плену у гитлеровцев, откуда, как известно, добровольно не отпускали. Кладу на стол и заявление Клюева, собственноручно им написанное. Генерал читает. Долго, внимательно, не поднимая глаз.
— Любопытный документ, хотя и скомпрометированный. Ягодкин отвергнет его как месть за донос.
— Донос как анонимка в суде не рассматривался. Клюев признался сам, считая, что в уголовном розыске до всего докопались. О Ягодкине отзывался с уважением и благодарностью, до последних минут нашего разговора не раскрывался.
— Но ты же сказал ему о доносе.
— Я показал ему анонимку, и он все понял.
Я говорю решительно, убежденно, не взвинчиваясь. Я был следователем на допросе Клюева. А следователь всегда знает, когда человек лжет. Следователь — это психолог, хирург, вскрывающий скальпелем мысли тайное тайных — душу человеческую. Я знал, что Клюев говорил правду.
— Вы забыли о человеческой совести, товарищ генерал. Даже разбойничья совесть не молчит, когда ее оскорбляют. Клюев не мстил, говорила оскорбленная совесть.
Генерал улыбается. Он меня понял.
— Обычно победителей не судят, Соболев. Ты прав. Продолжай.
И я продолжаю. О поликлинике, о филателистах, о том, почему мы не допрашивали Челидзе и Родионова, о самых обыкновенных советских марках, путешествующих в складках чужих бумажников, об удаче Сережи Чачина.
Чачинский маскарад веселит генерала.
— В замшевой куртке, говоришь? И в голубых штанах? И волосы до плеч?
— Ну, не до плеч, конечно. Но стричься я ему запретил и усы заставил отращивать. Стиляга по всем статьям.
— Хотел бы я посмотреть на этого красавчика.
— Могу предъявить его в наличии. Он в отделе у Маркова.
— Его не предъявлять, а награждать нужно. На-граж-дать! Ясно? И не ждите для этого торжественных дней.
— Будет сделано, товарищ генерал.
Так мы доходим до зашифрованной марки. Генерал читает и перечитывает полученный от шифровальщиков текст. Лицо хмурится.
— Что значит «пришлось устранить»? —
спрашивает он. Голос его заморожен до предела.Скрепя сердце собираюсь ответить, но меня перебивает Жирмундский:
— Разрешите доложить, товарищ генерал.
И рассказывает все о Еремине и о его гибели на Минском шоссе.
— Потеряли свидетеля? — кричит генерал. — Человека вы потеряли, майор. А человеческая жизнь дороже любых свидетельских показаний. И ведь это ваш промах, полковник. И не промах, а вина. Ви-на!
— Мы его не сразу нашли. Исходные данные невелики…
— Исходные данные… О человеке разговор, а вы: исходные данные… Прозевали маневр врага. Надо было искать Еремина, а за остальными поглядывать.
Генерал прав. Чекист на операции должен предвидеть все. Ведь мы имеем дело не с трусливым человечком, испугавшимся в плену пытки и со страху предавшим Родину, а с коварным и злобным хищником, готовым продать Родину трижды, если ему трижды заплатят. Сейчас он загнанный на охоте волк, не пожалевший ни одной человеческой жизни, если можно спасти свою драгоценную. Хозяева его щедры и беспринципны, так он и сделает все, что от него потребуют. Мне даже думается, что он не жалеет о содеянном там, на фронте, во время отступления из Минска. Чем он лучше Фильки Родионова? Тот убивает за пятьсот рублей, этому платят тысячи. Перспективный агент, ухитрившийся прожить безнаказанно более тридцати лет в шкуре безобидного врача-протезиста. Ты выследил волка, Соболев, и ты его поймаешь, но ты не имеешь права на ошибку и заслуживаешь бесспорного за нее наказания.
— О наказаниях будем говорить потом, — словно откликается на мою мысль генерал. — И не здесь. Продолжайте доклад, полковник. Что значит «вариант зет»?
— Мы еще этого не выяснили, товарищ генерал.
— А «связной в институте» и «магнитная запись испытания прибора»?
— Разрешите воспользоваться вашим магнитофоном. Это та самая запись, которую Челидзе привез Немцовой.
Генерал согласно кивает. Я вкладываю в магнитофон катушку с магнитной пленкой и включаю запись. Слышен шум голосов, кто-то заканчивает фразу, ему отвечает другой, тут же присоединяется третий. Сколько человек беседуют, сказать трудно. Голоса повторяются, иногда с промежутками, иногда сразу, один за другим:
«…обычная вакуумная камера, стекло и металл.
…смысл эксперимента в том, что с помощью направленного взрыва сжимается пространство, в котором локализовано магнитное поле.
…ясно, конечно: взрыв сжимает контур связанного с ним поля.
…значит, импульсный разгон?
…в общем-то, испытание в производственных условиях производится при более высоких температурах.
…а что получится?
…выход в интервал больших полей может дать качественный скачок в состоянии вещества.
…сколько эрстед?
…подождите, когда магнитное поле достигнет расчетного значения.
…а в результате?
…полупроводники становятся металлами, а металлы — полупроводниками».
Голоса потише, почти шепот:
«…в общем-то, малоубедительно.
…а ты чем занят?
…предполагаю следующий ход Карпова в его телевизионном матче».
Кто-то кричит:
«…не мешайте, товарищи!
…считаю: пять, четыре, три, два один… нуль!
…посмотрел бы на шкалу показателей.
…в сущности, та же вакуумная камера, магнитное кольцо и та же сверхдистиллированная вода».