Случай Чарльза Декстера Варда
Шрифт:
Под ней друзья увидели аккуратно зацементированную поверхность — никаких следов отверстия! Исчез зловонный люк, больше не было доступа к подземному миру ужасов, к тайной лаборатории,. на чьих стенах были высечены формулы, к глубоким каменным колодцам, откуда раздавался вой и струилось зловоние...
Доктор Виллетт схватил за руку своего спутника. "Ведь вы сами видели...
— тихо сказал он, — и чувствовали запах..." Мистер Вард, удивленный и испуганный, утвердительно кивнул. «Тогда я все расскажу вам», — добавил доктор.
Поднявшись наверх и усевшись в одной из комнат коттеджа, доктор рассказал обо всем, что увидел в подземелье. Но последнее, что он помнил, были медленно рассеивающиеся клубы зеленовато-черного дыма, сквозь которые проступал неясный силуэт. Виллетт слишком устал, чтобы строить догадки, то произошло потом. Мистер Вард, изумленно качавший головой во время рассказа,
Однако неведомое существо все же оставило после себя след. Поднявшись, Виллетт сунул руку в карман за носовым платком. Кроме свечей и спичек, которые он взял в подземной лаборатории, в карман лежал неизвестно как очутившийся там клочок бумаги. Это был обычный лист, вероятно, вырванный из дешевой записной книжки, лежавшей на столе в комнате ужасов, теперь навеки погребенной в толще земли. Надпись на бумаге была сделана обычным карандашом, без сомнения тем, что лежал рядом с книжкой. Лист был небрежно сложен, словно обычная записка; лишь слабые следы едкого запаха, который так запомнился доктору, говорили о том, что он явился из таинственного подземного мира. Но текст был поистине необычным: составляющие его буквы больше походили на вычурные изломанные знаки. И все же доктор смог различить группы знаков, которые показались ему знакомыми. Это набросанное торопливой рукой послание словно прибавило им решимости. Они торопливо вышли из дома и направились к машине. Вард приказал шоферу отвезти их в какой-нибудь приличный ресторан.
Наутро они отправились в библиотеку Джона Хея в верхнем городе. Там они без особого труда нашли хорошие пособия по палеографии и изучали их до позднего вечера. Наконец они нашли то, что им требовалось. Это были не какие-то мистические знаки, а обычный шрифт, употреблявшийся в раннем средневековье, старинные саксонские буквы восьмого или девятого века нашей эры, неспокойного времени, когда под тонким покровом нового для северян учения — христианства — таились древние верования с их таинственными ритуалами, когда бледная луна Британских островов освещала тайные обряды в развалинах римских крепостей Керлсона и Хексэма и башнях рушащейся стены Адриана.
Записка была написана на варварской латыни, что можно приблизительно перевести: «Карвен должен быть уничтожен, Тело следует растворить в кислоте, ничего не оставляя. Храните полное молчание».
Виллетт и мистер Вард, расшифровав послание, долго сидели в тишине.
После того, что они пережили, ничто уже не могло их удивить. Они просидели в библиотеке до самого закрытия, затем отправились домой к Варду на Проспект-Стрит и проговорили всю ночь, не придя ни к какому решению.
Доктор оставался у Варда до воскресенья, когда наконец позвонили детективы, которым было поручено разузнать как можно больше о таинственном докторе Аллене.
Мистер Вард, нервно прохаживавшийся по комнате, бросился к телефону и, услышав от детективов, что расследование почти закончено, попросил их прийти к нему на следующее утро. И Виллетт, и Вард были совершенно уверены, что «Корвинус», которого следовало уничтожить, был ни кто иной, как Аллея.
Чарльз тоже боялся этого человека и написал, что тело его следует растворить в кислоте. Аллен получал письма из Европы, адресованные Карвену, и, без сомнения, считал себя его воплощением. Вряд ли это простое совпадение, И разве Аллен не намеревался убить Чарльза. Из писем, которыми обменивались эти люди, было ясно, что Аллен попытается убрать юношу, если тот станет слишком «строптивым»: Следовало "как можно скорее найти Аллена и сделать все, чтобы он не смог повредить Чарльзу.
В этот день, надеясь, то Чарльз сообщит что-нибудь новое, Вард вместе с Виллеттом отправился в лечебницу навестить сына. Виллетт спокойным тоном рассказал юноше о том, что увидел в подземелье, приведя множество деталей, говорящих о том, что он не лжет. Щеки Чарльза покрылись мертвенной бледностью. Рассказывая о каменных колодцах и сидящих в них чудовищных тварях, доктор постарался, как мог, расцветить свое писание устрашающими подробностями, однако Чарльз оставался безучастным. Виллетт на минуту умолк, потом негодующе заговорил о том, что эти существа умирают от голода, обвинив Чарльза в бессердечии и жестокости. Однако в ответ он услышал лишь саркастический смех. Ибо Чарльз, поняв бесполезность уверток, казалось,
воспринимал все происходящее с мрачным юмором. Он произнес своим неприятным свистящим шепотом: «Черт возьми! Эти проклятые твари жрут, но вовсе не нуждаются в постоянном питании. Вы говорите, месяц без еды? Это просто смешно, сэр, — что для них месяц! Их создали специально для того, чтобы подшутить над бедным стариной Випплем, который постоянно болтал о божественной благодати и грозил небесным возмездием. Проклятие! Старикашка тогда чуть не оглох от грохота Внешних сфер! Дьявол возьми этих чертовых тварей, они воют там внизу вот уже полтора века, с тех пор, как прикончили Карвена!»Больше Виллетт ничего не добился от юноши. Глядя на Чарльза, доктор чувствовал сострадание и страх. Как он изменился за последние месяцы!
Естественно — ведь молодому человеку пришлось столько пережить! Он продолжал свой рассказ, надеясь, что какая-нибудь подробность все же сорвет с Чарльза маску напускного безразличия. Когда доктор упомянул о комнате с начертанными на стенах формулами и зеленоватым порошком в сосуде, Чарльз оживился. Он насмешливо улыбнулся, услышав, что прочел Виллетт в записной книжке, лежавшей на столе, и сказал, что это старые заметки, бесполезные для людей, недостаточно знакомых с историей магии. "Но, — добавил он, — если бы вы знали слова, способные возродить к жизни то, что я высыпал в бокал, вы бы не смогли явиться сюда и говорить со мной. Это был номер 118, и, думается мне, вы были бы потрясены. если бы узнали, кто значится под этим номером в моем каталоге.
До этого я никогда не вызывал его и собирался сделать это как раз в тот день, когда вы увезли меня сюда".
Потом Виллетт рассказал о том, как произнес заклинание и как со дна бокала поднялся дым — и впервые увидел страх в глазах Чарльза. «Он явился, и вы остались живы!» — произнес он, но уже не своим обычным хриплым шепотом, а звучным басом, который отдался. в комнате зловещим эхом. Виллетт, решив воспользоваться внезапным волнением своего пациента быстро процитировал отрывок из письма, который запомнил наизусть: «Не забудь, что все надгробия переставлены, и никогда нет полной уверенности...» Потом он молча вынул из кармана полученное им странное послание и поднес его к глазам больного.
Результат превзошел все его ожидания: Чарльз Бард немедленно, лишился чувств.
Этот разговор происходил в отсутствие психиатров, и содержание его осталось неизвестным и врачам лечебницы, и приезжим знаменитостям, чтобы они не могли обвинить доктора Виллетта в том, что он способствует развитию мании молодого Варда. Виллетт и Вард не стали звать никого из персонала лечебницы, они подняли упавшего на пол Чарльза и тихонько положили его на кровать.
Приоткрыв глаза, больной несколько раз невнятно пробормотал, что должен тотчас же сообщить Орну и Хатчинсону какое-то слово, когда Чарльз пришел в себя, доктор сказал ему, что по крайней. мере один из этих подозрительных субъектов — его злейший враг, посоветовавший доктору Аллену расправиться с ним. Чарльз ничего не сказал на это, но лицо его выражало тупую безнадежность. Вскоре посетители удалились и на прощание снова предостерегли юношу от Аллена. Чарльз наконец ответил, что об этом человеке уже позаботились и он не сможет причинить никакого вреда, даже если очень захочет. Это было произнесено со зловещим смешком, от которого мороз пробежал у них по коже. Виллетт и Вард были уверены, что Чарльз не сможет предупредить Орна и Хатчинсона об опасности, которая им якобы грозит, потому что администрация лечебницы задерживала для проверки все письма, отправляемые бальными, и не пропустила бы послание, отмеченное признаками явного безумия.
Однако история Орна и Хатчинсона, если корреспондентами Аллена. действительно были эти изгнанные из Салема колдуны, имела любопытное продолжение. Движимый каким-то неясным предчувствием, которое усилилось в последнее время, Виллетт заключил соглашение с международным пресс-бюро, попросив посылать ему газетные вырезки, рассказывающие о различных происшествиях и преступлениях, совершенных за последний год в Праге и восточной Трансильвании. Через несколько месяцев он нашел среди переведенных для него вырезок две очень интересные заметки. В одной говорилось о том, как в древнем квартале Праги неожиданно рухнул дом, и его единственный жилец, некий Иозеф Наде, глубокий старик, бесследно исчез. В другой заметке сообщалось о взрыве в горах Трансильвании, к востоку от Рагузы, в результате которого был стерт с лица земли древний замок Ференци, пользующийся дурной славой. Владелец его занимался какими-то таинственными экспериментами, вызывавшими подозрения местных жителей. И Виллетт понял, что тот, кто начертал записку угловатым саксонским почерком, был способен на большее, чем простое предупреждение.