Случай на станции Кречетовка

Семнадцатого февраля Франко начал новое — последнее наступление на Теруэль, окружая город со всех сторон. Вытесняемые по периметру войска Сарабии, несли большие потери и стали отступать. Три же окруженные дивизии успели выскользнуть из мешка, оставив соседнюю — сорок шестую без поддержки, и она оказалась заперта в городе. Части дивизии организовали круговую оборону, но бомбежка и непрестанный артиллерийский огонь франкистов наносили чудовищные потери. Ряды бойцов Кампесино таяли на глазах. Попытки республиканцев прийти на выручку сорок шестой, деблокировать Теруэль, оказались тщетными… Кампесино пришлось прорываться самостоятельно. Двадцать второго февраля остатки дивизии прорвали кольцо насевшего противника, перешли реку Турия и соединились с основными частями Народной армии. В одиннадцать вечера Теруэль оказался полностью в руках фалангистов.

Днем назад Воронов вымолил «добро» комкора и повел в атаку сборный полк сорок седьмой дивизии, надеясь пробиться в Теруэль. Многое двигало тогда Сергеем, но главной причиной стала Палома, желание спасти любимую девушку. Однако вражеским пулям чужды благие мотивы вероятных жертв. Сергея тяжело ранило в надплечье, истекающего кровью майора-республиканца увезли в тыл, и потом переправили Барселонский госпиталь. Но сполна исцелиться в Испании так и не пришлось, Цикановский отозвал старшего лейтенанта в Москву, видимо боялся, что могут «вообще залечить»…

* * *

В раннее мартовское утро, под сводами Французского вокзала Барселоны, раздался звонкий девичий голос:

— Команданте, команданте!

Сергей оглянулся. К нему, протискиваясь сквозь толпы отъезжающих, спешила Палома. Он не мог себе поверить, она ли это — его Голубка, живая, в форменном платье, с букетиком алых гвоздик в руке.

О чем они говорили тогда?.. А может молчали, устремив взоры и тщетные помыслы друг на друга. Он ничего не помнил. И лишь, когда она поцеловала его на прощанье, он обнял ее и прошептал:

— Lo siento y adiоs, mi amor (прости и прощай, любовь моя)…

Она тихо заплакала, да и его прошибла горькая слеза.

Им никогда не быть вместе, никогда…

Осталась только песня (Воронов потом отыскал перевод на русский):

Три красавиц небес шли по улицам Мадрида Донна Клара, донна Рес и красавица Лолита И по улице одной в самом бедном одеянье Нищий, бледный и худой попросил о подаянье Донна Клар дала ему лишь одну реалу Донна Рес была щедра и дала реалов пару А красавица Лолита, не имея ни реала Вместо золота она бедняка поцеловала В это время проходил продавец букетов рядом, И его остановил нищий изможденным взглядом И букет прекрасных роз он купил за три реала Той девице преподнес, что его поцеловала А на утро город знал, что по улицам Мадрида Ходит девушка одна, и зовут ее Лолита…

— Товарищ майор, — громкий голос Алтабаева вывел Воронова из мечтательного оцепененья — наши собрались…

Сергей встрепенулся, поднялся с планшетки, заткнутой под зад в качестве сиденья, повел плечами, разгоняя затекшие мышцы.

— Какие дела сержант… — ребята в засаде ничего не сообщали?

— Молчат пока… Тут я, товарищ майор, велел бойцу забраться на огроменный тополь и следить в бинокль за другим берегом Паршивки, — парень почесал затылок. — Пойменный луг как на ладони, но на бугре — сквозь плотный дубняк ничего не различить.

— Молодец сержант, оперативно сообразил, — похвалил Воронов, и в размышлении произнес: — Но думаю: в приречных кущах немцу не отсидеться, перекантует малость и двинет дальше… Только вот куда гад попрет? — закончил он тихо, надеясь, что Ширяев станет отходить назад, к Кречетовке.

— Вот и ладно! — Алтабаев воспрянул духом, не расслышав последние слова Сергея. — Дальше там колхозные поля до лесочка Дубровка, ровные зеленя четко просматриваются. Нормально видать также дорогу со стороны Зосимова, — и солдат, сотворив простецкое выражение, поинтересовался. — Товарищ майор, группа московского лейтенанта со стороны села поедет, — и, как бы уточняя, с хитрецой прибавил, — или как?..

Воронов, поглядел на циферблат Кировских, прикинув в уме, ответил:

— По моим подсчетам лейтенант Юрков скоро появится на той грунтовке. Другого пути у него нет… — и косо взглянул на сержанта. — Да чего спрашиваешь, будто сам не знаешь? Смотри Алтабаев… тут не до шуток…

— Виноват, товарищ майор, не сообразил сразу, — и уже по уставу. — Разрешите узнать у дозорного, что там происходит…

— Да, пойдем вместе… — Сергей и не думал сердиться на расторопного Тэошника.

Командир и солдат продрались сквозь буйно разросшиеся кусты, и вышли к толстенному тополю, возрастом лет под семьдесят. Нижние толстенные ветви усохли и местами обломались, но разлапистая верхушка еще густая и зеленая.

Воронов задрал голову вверх и, наконец, различил бойца, словно диковинная птица, примостившегося в зеленом гнездовье.

— Как храбрец туда забрался, — удивился Сергей, — ствол-то в два обхвата?

— Сразу видно, товарищ майор, что вы не сельский, — улыбнулся хитрющий Алтабаев, — тут деревенская сноровка нужна.

— А почем знаешь, ты, Алтабаев, откуда родом будешь?

— Из Предуралья, там, в Башкирии лесища ни чета здешним… — протянул сержант с гордостью, потом пояснил, указав рукой поодаль. — Приставили палый ствол с ребятами, по нему и взгромоздился как белка.

— Да, молодцы, ничего не скажешь! — похвалил Воронов. — Ну, давай, выходи на связь, — добавил шутливо.

— Санек, — шумнул сержант, — чего там видно! — и сразу обмолвился. — Товарищ майор рядом стоит…

— Да тихо тут, товарищ сержант, — прокричал сверху мальчишеский голос, — нет никакого движения.

— Фамилия бойца? — уточнил Сергей.

— Рядовой Стенюхин, второй год в одном отряде… — одернув гимнастерку, добавил, — служим…

— Стенюхин! — Сергей рупором приставил ладони ко рту. — Смотри в сторону Гостеевки, дорога на Дубровку… Есть движение?

— Вижу, вижу! Полуторка прет с бойцами, только заехали на бугор…

«Добро, — подумал Воронов, — Пашка Гаврюхин уже прикрыл левый фланг», — и прокричал дозорному на тополе. — Стенюхин, теперь медленно смотри поля вокруг Дубровки. Только не спеши, внимательно!

— На полях чисто, — через минуту откликнулся боец.

— Смотри на дорогу из Зосимова, там что?..

— Церковь различаю, а дорога пустая.

«Чего так Юрков и Свиридов еле плетутся, уж не сломалась ли какая машина? — с опасением подумал Сергей. — Вот уж будет лиха беда начало…» — но, не подав виду, выкрикнул:

— Стенюхин, дорога на Старо-Юрьево проглядывается?

— Нет, не видать. Дубровка закрывает обзор на восток, лесной массив первый сорт…

— Продолжай смотреть, как увидишь технику, дай знать, — Воронов достал пачку Беломора и закурил, предложил присоединиться Алтабаеву.

Тот робко взял папиросу, помедлил и заложил за отворот пилотки.

— Извините, товарищ майор, не курю… А коль разрешите, угощу другана Пашку, — в диковинку мужику будет, махра-то приелась…

— А в отделе разве не положено на бойца по пачке шестого класса в сутки, ну, типа «Прибоя»?