Случай на станции Кречетовка
Шрифт:
Врассыпную, по низменной балке, поросшей камышом и шершавой осокой, они добежали до образовавших каре бревенчатых сарайчиков на лысом пригорке. Огляделись… Ни души, тихо кругом… Но вдруг, дверь убогой сараюшки отворилась, и в створе показался русский пехотинец. Следом вышло еще двое. Больше русских не было. Ни Арнольд, ни бойцы отряда не обучены диверсионным навыкам, и потому парням пришлось попросту расстрелять противника. Двух выстрелов оказалось предовольно. Первого, судя по седой бороде, старшего солдата уложил сам командир. Как в тире, навел мушку чуть ниже переносицы и мягко нажал курок. Щелчок, русский нелепо споткнулся и повалился. Странно, но видимо из-за перевозбуждения, Альберт не испытал, положенных убийце-новичку,
— Солдат… брось винтовку и сдавайся! Не ссы, не тронем…
Низенький русский пехотинец растерянно затыкал винтовкой по сторонам… Подбежавший Альберт выхватил оружие из рук оторопевшего бойца. Тот от страха потерял дар речи и поднял трясущиеся руки вверх.
— Успокойся дурашек, сказал, что не тронем… — солдатик поразился, что к нему обратились на чистом русском языке, и даже чуток успокоился. По виду — тип отнюдь не мужиковатый, скорее из приказчиков или конторских служащих. — Много тут таких вояк?
— Нет. Только трое… Послали с дозором…
— Старший этот?.. — офицер пальцем указал на пожилого вояку, уткнутого головой в землю.
— Да, — урядник (фамилии Альберт не запомнил).
Далее солдат рассказал о численном составе и вооружении родной роты, сообщил о соседних подразделениях батальона. Назвал войсковые номера батальона и полка. Фамилия комбата ничего не сказала Арнольду. Зато имя полковника Комарова, командира сто пятого (Оренбургского) полка встречалось генштабисту в военных сводках.
— Придется тебя, братец, связать… Сиди тут тихо, считай, что в плену, а значит, будешь жить. Понял?..
Боец часто закивал головой, в знак полного согласия.
Тем временем люди обер-лейтенанта короткими перебежками обследовали сараи — пусто. Но, главное обнаружили прикрытый настилом колодец, служивший для пойла скота. Доброе подспорье в предстоящем бою… Связав пленника по рукам и ногам, попавшими под руку вожжами, немцы покинули защищенное пространство.
Далее предстояло преодолеть открытый участок длиной метров сто. И тут по ним открылась стрельба, правда, выстрелы выпали одиночные, не густые. Выпустив в сторону стрелявших по паре патронов, слегка утихомирив врага, согнувшись в три погибели, группа мухой, пронеслась вверх по пологой горке. И только оказавшись на узком плато, «охотники» и командир позволили себе повалиться на землю и облегченно вздохнуть. Слава Богу, все целы и невредимы…
Альберт, приставив к глазам бинокль, огляделся. Стреляли по ним из-за плетня, окружавшего сарайчик к юго-востоку, по сути, рядом с ними. Офицер подал капралу знак на поражение противника. Сам взялся изучать лежащую понизу округу. На севере проходила шоссейная полоса из хуторка Ленгена — простреливалась насквозь. На востоке, в полукилометре краснели черепичные крыши Хюгельдорфа. Присмотревшись, он различил там людское движение. Отладил оптику. Да, это русские… На юге подковой в радиусе двухсот метров шла грунтовка из деревни, на которой уже копошилась немецкие солдаты. Но что радует, дорога с юга прошивается пулеметом с высотки отметкой 119,35. Обер-лейтенант приказал группе окопаться. Но если у русских вдруг окажется миномет, — то парни тут и останутся…
Однако время работало на них. Песчаный суглинок легко поддавался, и вскоре навершие пригорка было окольцовано надежным земляным бруствером. По периметру было сделаны пулеметные гнезда. Выучка у пехотинцев завидная… Под руку выложены патронные ленты, затворы винтовок передернуты, одним словом отделение обер-лейтенанта Арнольда к бою готово.
Тринадцать десять. Как по команде, но это, собственно, так и было, противник попер из деревни двумя колоннами. У Арнольда похолодело в сердце. Боже упаси, сколько солдатни…
по-видимому, полный батальон… Русские шли нескончаемым потоком, замедляя, превращались в плотные кучки по сторонам обеих дорог. На юге, до пересечения с железнодорожной веткой пролегал обрывистый овраг, но туда «иваны» не стали соваться, понимая, что станут отличными мишенями для стрелков Рейсхеера.У Альберта в наличии только семь пулеметных лент по двести пятьдесят патронов в каждой. В русском батальоне, как правило, свыше тысячи штыков. Соотношение дико не в пользу немцев. Одна надежда, что вовремя подоспеет запрошенная помощь… Южная колонна двигалась быстрей. Удачно бы получилось, чтобы она попала в пулеметные клещи с двух сторон. Одна беда, когда русские залягут по шквальным огнем, командиры отдадут приказ на подавление пулеметных точек и добровольцы поползут к пулеметным гнездам на высотках, для расчистки прохода колоннам. Но это будет потом. А вот теперь наступил решающий момент для удара. Огонь!
Ох, как резво застрекотали «Бергманы», и сразу же, следом звонко вторил станковый «Максим» образца восьмого года. С огневой мощью «шпандаувца», зря беспокоиться за южный участок… Неожиданно, на походе… подкошенная пулеметными очередями русская колонна поначалу заметалась, а потом головной отряд бросился назад, увлекая за собой еще ничего не понявшие задние ряды. Альберт скомандовал отбой правому «Бергману», переместив тот на север. А пока его собрат и более сильный MG.08 методично добивали рассеянные остатки авангарда русской колонны. Вскоре послышались и многочисленные винтовочные залпы с немецкой стороны, это начали подтягиваться боевые порядки роты, оставленной Альбертом на попечение молодого лейтенанта.
Русские видимо подумали, что путь по южной дороге плотно закрыт и двинули гурьбой по северному направлению. Альберт перенес второй пулемет также на этот фланг. И ударил в самую гущу колонны. Вскоре «Бергманам» со всей решительностью ответил MG с высотки — 109,3. У русских случилась та же паническая картина. И тут, нашелся неумеха-командир, который стал выстраивать собственных бойцов в цепь, ориентировав фронтом на высотку Альберта. Это дало время залить кожухи пулеметов водой. Двое из парней пулеметной обслуги загодя успели сгонять за водой в колодец у сарайчиков. И когда русская цепь оказалась в зоне уверенного попадания застрочили оба «Бергмана», разя противника наповал.
Альберт понимал, что если русские отважатся и пойдут напролом, то непременно сомнут его огневые точки, тупо закидают гранатами… И обер-лейтенант стал молить Бога, что бы пронесло, чтобы русские одумались и отступили.
И видимо, Господь внял мольбам немецкого офицера. Внезапно пустошь усеянная солдатами противника стала покрываться облачками разрывов минометных снарядов. Как видно подоспели немецкие полковые минометчики. А на дороге направлением на Кассубен появилась тягачи с артиллерийскими установками и грузовики с пехотой. Да и со стороны железной дороги по главному шоссе и прилегающим неугодьям стремительно приближались немецкие егеря.
Альберт взглянул на часы, «Glashutte» показывали четырнадцать двадцать. Выходит обер-лейтенант ровно час держал этот участок, не дал противнику перекрыть магистральное шоссе.
И тут заговорила Германская артиллерия. Видимо генерал-лейтенант фон Фальк внес коррективы, и вторая дивизия, воспользовавшись столь малозначимой передышкой, ввела подкрепление на южном крыле и пошла в наступление.
Русских окончательно отбросили назад. Как потом выяснилось, Оренбургский полк, панически отступая, внес сумятицу в Троицкий и тылы Уфимского полков. Войска стали хаотически отходить. Тем временем под ударом гренадерского полка «Фридрих Великий» под Гериттеном был разгромлен Уфимский полк и здорово потрепан Саратовский. Двадцать седьмая дивизия с тяжелыми потерями ушла назад за границу, потеряв свыше шести тысяч штыков…