Случай с мёртвым двойником

– Хорошо, но я все-таки пока не понимаю, чем могу быть полезен.

Алла Львовна вышла из кухни, и через минуту вернулась с потрепанной тетрадью в руках, – её страницы были скреплены красной пластмассовой спиралью.

– Вот о чём я говорила. Ваша задача, какой я её вижу, постараться найти в Сашиных записях некие подводные камни, которые пролили бы свет на его поступок. И у меня есть пожелание… Нет, не пожелание, а затаённая надежда, что вам удастся докопаться до сути. В том смысле, что это не он приготовил себе смертельную дозу. Что его заставили это сделать. Насильственно. Я читала его записи десятки раз, но никаких намеков на насилие так и не обнаружила. Может, вам удастся. И тогда прольётся свет, и кто-то за это ответит. Берите.

Виталик был слегка ошарашен характером предложения.

– Стоп, стоп. А почему вы думаете, что я там что-нибудь найду, если вы сами изучали дневник десятки раз?

– Повторяю: там упоминаются его друзья и знакомые, с которыми надо будет встретиться и узнать у них подробнее о том, что произошло.

– А вы сами? Неужели вы не разговаривали с ними?

– Через неделю после похорон я уехала работать во Вьетнам. На год, по контракту.

Виталик вгляделся в её лицо. Оно оставалось непроницаемым.

– Интересно… Прямо вот так взяли и уехали?

– Знаете, Виталий, такую работу редко предлагают. Во-первых, это деньги, и хорошие деньги, а во-вторых, мне совершенно не хотелось здесь оставаться. Так что всё совпало.

– Что за контракт? Что за работа? Простите, хоть к делу это, наверное, не относится, но я уже, как говорится, начал «ткать полотно».

– Договор между «Росатомом» и вьетнамским правительством: строительство атомной электростанции. Я занималась переводом технической документации.

– Вы вьетнамский знаете?

– Нет, там всё на английском.

Что-то Виталику здесь интуитивно не нравилось. Чувствовался какой-то подвох, но чтобы его раскрыть и понять, есть ли он вообще, следует, конечно, изучить записи. Что же, тогда надо брать быка за рога и договариваться о финансовой стороне вопроса. Изучать чьи-то дневники за здорово живешь он не намерен.

– Алла Львовна…

– Да?

– Вы в курсе насчет расценок?

– Ах, да… С этого надо было начать. Просто я посчитала, что должна ввести вас в курс дела: может, вы сразу откажетесь.

– Не откажусь, если мы договоримся по деньгам.

– Я слушаю.

– Так вот. Дело необычное – я бы сказал, стоящее особняком. Но учитывая, что оно не влечет разъездов по стране, ночных бдений в засаде, будем его расценивать по здравому минимуму. Моя логика по ценообразованию такая. Если сутки слежки у нас котируются от восьми до десяти тысяч рублей, то я назначаю цену девять тысяч в день, учитывая, что кроме чтения и анализа прочитанного мне предстоят встречи с лицами, которые меня заинтересуют. Поездки в транспорте тоже за ваш счёт. Общественный – это недорого: здесь, сколько я потратил, вам придётся поверить мне на слово. А за такси я предъявлю чеки. Сколько в результате набежит – суммируем. Вот, как-то так…

Алла Львовна не колебалась ни секунды.

– Годится. Возьмёте задаток?

– Нет, это излишне. Теперь мне нужно следующее. Ваш адрес я знаю, мобильный номер у меня высветился… Нужен домашний телефон – это раз. «Вотсапп» и электронная почта – это два. И три – гарантия того, что вы будете отвечать на возникающие вопросы в любое время суток. Ну, не в любое… Ночь, поздний вечер и раннее утро, думаю, исключаются.

Алла Львовна кивнула, подошла к одному из навесных шкафчиков и достала оттуда квадратный блок листков для записок. Сев за стол, она отклеила один и написала данные.

– Вот мой домашний номер. Ниже почта и «вотсапп» – контакт как на мобильном. Плюс – Сашин дневник теперь в вашем распоряжении. Когда поделитесь первыми впечатлениями?

– В самое ближайшее время, если будет чем делиться.

– Ну что же, не смею далее задерживать.

«А убеждать она умеет», – подумал Виталик. Вслух же сказал:

– Спасибо за кофе. Очень вкусный.

– Это из Вьетнама. У них там есть качественные дорогие сорта.

Виталик поднялся.

– Я пойду?

– Постойте, а ваши контакты? Мобильного номера мало.

Виталик оставил свой адрес, домашний телефон, «вотсапп» и e-mail. Женщина убрала листок в карман халата.

– Ну что же, прошу в прихожую переобуваться. И давайте-ка уберем Сашину тетрадь в пакет: на улице дождь.

+ + +

Выйдя из квартиры, Виталик решил не возвращаться в «Стройматериалы». Он был взбудоражен. Пакет с дневником обжигал руку, ожидая изучения. «Нет, только не сейчас, – сказал себе Виталик. – На горячую голову ничего делать не будем, с этим надо переспать».

Словно по мановению волшебной палочки он очутился у «Пятёрочки», прямо бок о бок с его домом. «С этим надо переспать, надо переспать», – повторял про себя Виталик, и вдруг обнаружил, что машинально набрел на стеллаж с алкоголем и даже успел снять с него бутылку зубровки. «Ладно, половину сейчас, как приду, для профилактики простуды, а что останется – вечером с Иркой-дыркой», – решил он, когда опомнился.

Дома Виталик приготовил яичницу с сыром, включил музыку и размеренно выпил полбутылки. Дневник убрал с глаз подальше. «Нет, с этим надо переспать, переспать надо…» Образ Аллы Львовны неотвязно маячил в памяти. Очень странная женщина и… привлекательная. Почему она так отпрянула, открыв ему дверь? Почему она выглядит моложе своих лет? Да, пластика сейчас делает чудеса, но у неё ведь и голос молодой, пусть и хриплый. Чертовщина какая-то.

Виталик бесцельно шатался по квартире и курил, пока не приехала Ирка-дырка. Допили зубровку и легли. В то время как она, по обыкновению, занималась членом, думы его обладателя были где-то очень далеко, а в разгар оральных ласк Виталик вообще провалился в сон.

+ + +

Проснувшись на следующее утро позже обычного, Виталик обнаружил, что Ирки-дырки дома нет. Ни записки на столе, ни сообщений в телефоне от неё не было. Ладно, если надо – позвонит. Сейчас он был заинтригован делом. «Самое время почитать дневник», – подумал Виталик, но сначала позавтракал и принял душ, чтобы бытовые мелочи не отвлекали. Усевшись в кресло с тетрадью, он бросил взгляд на комнатные часы: без четверти десять. О’кей, если будут вопросы, можно звонить клиентке, не боясь её потревожить.

Он начал с изучения внешнего вида документа, зная, что вещь сама по себе может кое-что рассказать о своём владельце. Обложка была потрёпанная и выцветшая, но это мало о чём говорило: просто человек, скорее всего, пользовался тетрадью часто, перекладывал ее из стола в сумку и обратно. Да и тонкий картон, из которого обложка сделана, недолговечен. Виталик открыл первую страницу и бегло пробежался по почерку. Буквы были прямые и довольно крупные, высотой не менее пяти миллиметров. Виталик не был графологом, но, тем не менее, знал, что прямой почерк говорит о внутренней гармонии и уравновешенности характера, трезвом взгляде человека на жизнь. Крупность же букв – о том, что это открытая и эмоциональная личность с задатками лидера: такие люди имеют все качества, чтобы идти в авангарде жизни. С другой стороны, чем почерк крупнее, тем сложнее его обладателю держать себя в руках, контролировать чувства. Теперь поля, которые во время записей оставлял слева покойный. Отступ слева весьма широкий, а это тоже свидетельство открытости человека, «души нараспашку». Вот, собственно, и всё, что заключил Виталик. Теперь эти поверхностные суждения оставалось подтвердить прочитанным. И он приступил.