Случайно папа

Чем дольше смотрю, тем больше вижу в ней…Дана. Хоть и понимаю, что это невозможно, но ничего не могу поделать со своим подсознанием. Ему так хочется, чтобы родным отцом моей дочери был этот замечательный мужчина. А не мой муж, который до сих пор даже не позвонил, чтобы узнать, как мы, где мы. Занят, наверно. Все же его Лена, или как там ее, ждет от него ребенка. Интересно, а в этот раз в своем отцовстве он уверен? Или снова мама сделает тест ДНК?

Чтобы переключиться с неприятных мыслей, вспоминаю, как Дан трепетно обнимал меня ночью. Как сильнее прижимал к себе, стоило мне хоть немного пошевелиться. И снова картинки видения перед глазами. Горящий взгляд. Обжигающие прикосновения.

Я схожу с ума. Это игры воспаленного мозга. Мои неудовлетворенные желания, чтобы оно так было. Случилось. Именно с этим мужчиной.

Поворачиваюсь на спину, гляжу в потолок. Хватаю с тумбочки телефон. Мне нужна помощь. Выговориться хоть кому-то. Иначе я точно тронусь умом и перепутаю реальность и свои фантазии.

Я почти набираю Дане, как взгляд цепляется за часы. Еще слишком рано. Она с Русланом еще наверняка спят. Откладываю телефон в сторону. Позже обязательно позвоню.

Решительно поднимаюсь с кровати, иду в ванную. Привожу себя в порядок, чтобы только не думать, не пускать в мысли Дана. Это может быть чревато.

Осторожно прикрываю дверь и выхожу в коридор. В квартире звенящая тишина. Пустота. Обхожу гостиную и кухню, но Дана нигде нет. Я могла бы подумать, что ему стало неудобно лежать на самом краю, тесно, и он ушел к себе, но чувствую, что в этой огромной квартире мы с мандаринкой вдвоем.

Стараюсь держать себя в руках, но все равно расстраиваюсь. Он не оставил ни записки, ни сообщения в телефоне, – ничего. Только ключи лежат на тумбочке.

Мне кажется это плохим знаком, и я спешу на кухню, чтобы приготовить завтрак. Мне нужно отогнать плохие мысли и чем-то занять руки.

Мандаринка просыпается не в настроении. Первым делом, распахнув глаза, она спрашивает:

– Папа?

– Малышка, Дан ушел на работу, его дома нет.

Но она как будто не слышит меня. Соскакивает с кровати и, игнорируя маму, идет на поиски «папы». Когда лично убеждается, что в квартире его нет, плюхается на попку и ревет. Взахлеб, громко, до икоты. Я впервые за полтора года материнства сталкиваюсь с подобным поведением дочери и в первые минуты теряюсь. Пытаюсь взять ее на руки и успокоить, но все тщетно.

– Солнышко, но Дан же вернется, вечером ты увидишь его. Пойдем, мандаринка моя, почистим зубки…

С трудом мне удается увести дочь в ванную. И даже любимая зубная щетка с единорогом не радует сегодня. Анютка куксится и дует губы. Скрещивает руки на груди и смотрит на меня сурово.

С трудом переодеваю ее и расчесываю волосики. Собрать кудряшки в хвост Аня не позволяет, и приходится оставить их распущенными.

В гостиной мне немного удается отвлечь мандаринку любимым мультиком и куклой. На скорую руку готовлю завтрак: дочери овсянку, которую нашла вчера в одном из ящиков, себе варю кофе и делаю овощной салат. На всякий случай делаю омлет и для Дана. С надеждой, что он придет домой. Глупо, но я не могу дать объяснений своему поступку.

Мандаринка не хочет есть кашу, упрямится. Сжимает губы в тонкую полоску и мотает головой. Мое терпение на исходе, и я даже отхожу к раковине попить воды и успокоиться. Понятия не имею, какая муха сегодня укусила мою всегда кроткую и скромную дочь.

За своими переживаниями я не слышу, как в замке проворачивается ключ, а секундами спустя на кухне появляется Дан.

– Доброе утро, рыжики!

Анюта вскидывает голову, радостно взвизгивает и спрыгивает со стула.

И тут случается катастрофа.

Глава 20

Олеся

Аня так торопится к «папе», что задевает рукой тарелку, полной каши, и опрокидывает ее на пол. Каша разбрызгивается по сторонам, попадает на ножки стола, стульев, на гарнитур и, конечно же, на ноги Анютке. Но она не замечает этого. Несется к Дану, шлепая по полу, и оставляет следы из каши.

Останавливается рядом с Даном и счастливо прыгает на месте. Как обезьянка, цепляется за мужчину и пытается вырвать из его рук букет цветов.

– Черт, – Дан озадаченно смотрит на Анюту. – Я не подумал, что девочки с рождения девочки. И цветы любят с пеленок.

Переводит растерянный взгляд на меня. А я вдохнуть лишний раз боюсь. Замерла, как статуя, и подсознательно жду взрыва. Волны гнева, которая сметет меня начисто.

– Лисенок? Лесь! – зовет настойчиво. Пока мы переглядываемся, Анюта таки добирается до букета. Едва удерживает в руках, но, как истинная леди, прячет в цветах личико и глубоко вдыхает тонкий аромат. – Лисичка, ты меня пугаешь. С тобой все в порядке?

Нет. Со мной точно не все в порядке. Мне страшно.

Всем известно, что дети рождаются беспомощными. И папа с мамой с самого рождения учат их базовым вещам. Все это знают и понимают. Кроме моего мужа.

Пока Анюта училась кушать самостоятельно, она не раз опрокидывала тарелки, разбрасывала кашу, роняла ложки. Лёня был в бешенстве. Орал так, что стены дрожали. Аня всегда плакала и тянула ручки ко мне. Искала защиты. И, разумеется, после такого скандала напрочь отказывалась кушать. Приходилось отвлекать и ждать, пока Леня уйдет из кухни. А еще лучше – из квартиры.

Я понимаю, что Дан другой. Совершенно. Его с Леней даже сравнивать кощунственно. Но ничего не могу с собой поделать. Забыть тиранию очень сложно. Она, к сожалению, не лечится по щелчку пальцев. Поэтому я втягиваю голову в плечи и подсознательно жду бури.

– Леся, ты меня пугаешь, – Дан подходит ко мне, нависает сверху, смотрит обеспокоенно. Его взгляд то и дело сползает к следам пальцев на моей шее. Он злится, но старается держать эмоции под контролем. – С тобой точно все хорошо?

– Да. То есть нет. Извини.

– Таааак. А теперь спокойно и по порядку. Что случилось? Я ведь только за хлебом и булочками к завтраку сбегал. Раннее утро, а ты уже дерганая.

Закусываю губу, прячу ладони за спину. На миг прикрываю глаза и выпаливаю:

– Каша.

– Что «каша»?

– Аня уронила тарелку, и каша разлилась, – киваю ему за спину.

– Я видел. И?

– И все.

– То есть все? – его глаза округляются, и мужчина хмурится. – То ли лыжи не едут, то ли я…

– Я знаю, что это, возможно, глупо, – начинаю сбивчиво тараторить, но держать в себе больше не могу. – Но я испугалась, что ты можешь…разозлиться из-за беспорядка, который Аня устроила. Я все уберу, просто я растерялась…