Случайно... Конец

«Я безнадёжен, так что давай покончим с этим».

Он взглянул на две чёрные скрижали, лежащие на кровати, и слегка хрустнул шеей.

«Иди, спасай человека, Маакс, — горько усмехнулся он. — Останови апокалипсис, Маакс. Маакс, помоги нам…»

Он взял скрижаль и уставился на иероглифы, потирая мозолистыми кончиками пальцев углубления. Он знал, что означают эти символы, как и ключ к открытию портала по первому требованию. Его маленький секрет.

Он пробормотал ещё несколько ругательств и сунул скрижаль под мышку — это обратный билет. Затем сосредоточил мысли на скрижали, лежащей на полу: 1993, 1993…

Скрижаль начала вибрировать и шипеть. Звук оглушал.

«Сосредоточься, оставайся сосредоточенным».

Взгляд Маакса переместился на листок бумаги в руке, который всучил ему Роберто, прежде чем Маакс ушёл из тюрьмы. Маакс знал, что на нём написано место и имя. Он развернул листок: «Эшли Роузвуд. Тулум, Мексика».

— Эшли. — И Маакс шагнул вперёд.

Глава 2

1 февраля 1993 года. Тулум, Мексика

Ровно в семь утра Эшли Роузвуд достала из сумки ключи и открыла входную дверь своего причудливого маленького кафе.

На улице ещё было темно — нормально для этого времени года — но с восходом солнца, кофеиновые фанатики из эко-курорта по соседству начинают подтягиваться за дозой. Туристы со всего мира приезжали насладиться утренним видом в её пляжном заведении, где впереди — секция безделушек; сзади — соломенная крыша над внутренним двориком. А ещё регги или сальса, как правило, играющие фоном (хотя больше всего, во время уборки подходит Nirvana или Smashing Pumpkins) и песок, о котором можно только мечтать (туристы обычно приносили его на ногах). И это её маленький кусочек рая.

Эшли включила свет, положила ключи и быстро осмотрела шесть столов и стулья, а также полированную стойку, которая тянулась вдоль всего зала. Фернандо, которого она наняла три месяца назад, отлично справился с уборкой. Он местный парень, девятнадцати лет, учился на преподавателя английского языка. Эшли знала, что он немного влюблён в неё, но ей двадцать пять — гораздо старше, чтобы встречаться с девятнадцатилетним. Да, и вообще ей меньше всего нужен парень. Она жила одна. Заботилась о себе и кафе — единственное, что осталось у неё от родителей, и оно ей нравилось. Одиночество означало безопасность и что не придётся никого терять. Одиночество… хорошо.

Эшли накинула фартук поверх белой майки и шорт, открыла заднюю дверь внутреннего дворика, ведущую на пляж, и вытащила несколько столов и стульев на улицу. Затем глубоко вздохнула и посмотрела на океан, горизонт и первые лучи солнца, освещающие его. Шум волн и тишина в воздухе прямо перед тем, как солнце коснётся земли — её любимое время. Оно навевало воспоминания о том, как она вставала вместе с мамой и занималась йогой перед открытием. Но вместо внушающего благоговейный трепет покоя, который она обычно испытывала, появилось ноющее чувство, которое стало постоянным спутником с того дня, как она потеряла родителей.

«Смерть ещё не покончила со мной».

В последнее время эта мрачная мысль становилась всё навязчивее.

«Нет, Эшли. Не думай об этом».

Она вздохнула и вернулась внутрь, чтобы включить кассу и заварить кофе. Присев за барной стойкой, Эшли открыла небольшой холодильник.

— Проклятье.

Она забыла сказать Фернандо, что нужно нежирное молоко. Она посмотрела на часы. Он придёт с минуты на минуту и принесёт свежую выпечку. Вот он-то и заменит Эшли, пока она съездит в магазин в нескольких километрах от города.

Она включила кофемашину, засыпала свежих зёрен и помолилась, чтобы эта штука больше не выплюнула осадок на неё.

Колокольчик над входной дверью, брякнул.

— Привет, Фернандо. Угадай, что я забыла… — Эшли повернула голову, но там никого не было.

Она замерла.

Ей показалось? Она перевела взгляд на маленький покачивающийся колокольчик. Дерьмо. Эшли затаила дыхание. Окей, может, кто-то прошёл мимо и толкнул дверь, но не вошёл?

«Трусиха!»

Дверь распахнулась, и в кафе зашёл Фернандо, держа коробку с выпечкой. Его короткие каштановые волосы, как обычно, беспорядочно лежали на голове, но, по крайней мере, сегодня он в чистой футболке.

— Буэнос диас, Эшли, — сказал он сонным голосом.

Эшли мгновенно почувствовала себя спокойнее.

— Буэнос-диас. Эй, я забыла включить молоко в список. Не можешь присмотреть, пока я быстро сгоняю?

— Пур супуесто, шеф.

— Английский. Тебе нужно практиковаться в английском. — Фернандо никогда не станет учителем английского, если будет учиться, спустя рукава.

Он потянулся за фартуком, висевшим на крючке за кассой.

— Да, босс.

— Хороший мальчик. — Она подмигнула ему. Фернандо всегда был сварливым перед первой чашкой кофе, поэтому ей нужно поторопиться. Ни один клиент не захочет, чтобы утром его приветствовали с таким грустным лицом. — Я быстро.

Схватив сумочку, она направилась к практически новому Фольксваген жуку и взялась за ручку дверцы. Её до сих пор удивляло, что их производят в Мексике, точно так же, как и в семидесятые. Даже странный, липко-сладкий запах не изменился. Машина дешёвая, экономичная и легко ремонтировалась.

Она стала искать ключи, но вспомнила, что оставила их в кафе на стойке.

— Господи.

«Я сегодня всё забываю».

Она повернулась и врезалась прямо в стену. Только стены не было, лишь пустая парковка.

— Какого хрена?

— Привет, Эшли, — раздался низкий мужской голос.

Она взвизгнула.

***

Маакс уставился на истерично кричащую женщину. Он собирался сказать несколько успокаивающих слов, например: «Заткнись, чёрт возьми», но затем произошло нечто странное. Какого черта?.. Он споткнулся, но удержался. Маакс никогда не испытывал ничего столь необычного и мощного. Но что это было? Не больно, а совсем наоборот. Ощущение такое, будто ему на голову свалили мешок с грёбаным чудом.

Маакс ещё раз посмотрел на женщину, и опять возникло то чувство. У него перехватило дыхание. Как она делает это с ним? Как? Не было никакого логического объяснения, кроме…

Он потерял ход мыслей. Боги, она великолепна. Он отступил и уставился на Эшли. Это… Я?.. Он пускал слюни! Как голодная собака!

Странное ощущение эйфории снова охватило Маакса, едва не сбив с ног. Ничто за семьдесят тысяч лет его существования не могло помочь ему сформулировать это ощущение. Как будто эта женщина запрыгнула в его тело, впитала в себя каждую молекулу его света, а затем высосала все разумные мысли.