Случайность

Мы почистили прилавок, закрыли магазин и вышли на улицу.

— Едешь? — спросила Фрэнки, но затем остановилась в полушаге.

Прямо у задней двери, возвышаясь над нами, стоял красный Шевроле Уэстона. Он улыбнулся мне с водительского места.

— Тебя подвезти?

Фрэнки посмотрела на меня, взглядом умоляя сказать «да».

Я кивнула, и Уэстон потянулся к ручке на двери пассажирской дверцы, чтобы открыть ее для меня. Я обошла грузовик и залезла в него, делая вид, что не замечаю улыбку до ушей Фрэнки.

— Мне жаль насчет того, что произошло, — сказала я. — Я оставила тебя там одного разбираться с ними.

— Стой, ты не должна извиняться передо мной.

Когда я не ответила, он завел мотор и рванул вперед, проехав мимо моего дома и выезжая из города. Я поняла, куда мы едем, и обрадовалась. Это было лучше, чем идти домой, в школу или даже в «Dairy Queen». Появилось место, где я могла расслабиться.

Двигатель Шевроле замолчал, позволяя тишине окутать нас. Уэстон выпрыгнул из машины и открыл багажник. На этот раз он ждал меня, протянув руку.

Я посмотрела на его длинные пальцы с обкусанными ногтями.

— Мне не нужна помощь.

— О, я знаю. Просто мне кажется, что к тебе нужен особый подход.

Я посмотрела на его протянутую руку.

Он пожал плечами.

— Просто позволь мне помочь.

Я сделала это, а затем подождала, пока он запрыгнул и сел рядом со мной.

— Вот, — сказал он, откинувшись назад и открыв холодильник. Уэстон дал мне банку Фанты, а сам взял колу.

— Спасибо, — сказала я. — Что сказали твои родители? Насчет сегодняшнего?

— Они не знают.

— В смысле? Никто из школы не позвонил им?

— Они не позвонили Брэди, не позвонили и мне.

Я вздохнула.

— Что ж, я рада. Думаю, они не назначили тебе отработку, верно?

— Нет.

Я кивнула.

— И зачем я спрашивала?

Он безрадостно рассмеялся.

— Когда я вернулся домой после тренировки, мой папа держал в руках письмо о зачислении в университет. Он улыбался по весь рот, а мне захотелось его разорвать.

— Почему?

— Потому что он там учился. В Университете Дьюка. Не пойми меня неправильно, это отличное место. И там очень нравится моей сестре.

— Тогда в чем проблема?

— Меня приняли еще и в Институт искусств Далласа, — я подождала, пока он сделает глоток колы. — Папа не знал о том, что я пробовался еще и туда, так что я каждый день первым проверял почту, чтобы он не узнал об этом.

— Но сегодня тебя не было, потому что ты был со мной у школы.

— Это не твоя вина. Но он даже не упомянул об этом. Даже не задумывался. Он был слишком занят мыслями о футбольной стипендии, которую я, по его мнению, должен получить. Ему было не важно, что я сделал что-то за его спиной.

— И что ты собираешься делать?

Уэстон вытащил смятую бумагу из письма из кармана.

— Я вытащил письмо из мусорного ведра.

Я почувствовала, как загорелись мои глаза.

— И ты собираешься ехать туда?

Он уставился на бумажку.

— Я понимаю, что учиться и там, и там будет невозможно.

— Ты так и не ответил.

Он посмотрел на меня.

— А как ты думаешь? Мои родители не помогут мне с обучением, и тогда я не буду жить в нормальной квартире.

— Тогда ты будешь и работать, и учиться. Ты не первый студент, кто будет так делать.

— Я не этого боюсь. Я просто… Это будет большой пощечиной для моих родителей.

— Но это твоя жизнь, — эти слова были просты и заезжены, но это все равно было правдой. — Чтобы сказал тридцатилетний ты самому себе сейчас?

— Если он сидит в офисе и разбирается с какими-нибудь юридическими документами, то, вероятно, ругается на меня.

Я пожала плечами и посмотрела на небо.

— Звучит так, будто ты уже знаешь ответ.

— Но есть разница между долгом и желанием, верно?

— Да, и ты должен стать тем, кем хочешь.

Он посмотрел на меня и улыбнулся, и я встретилась с ним взглядом. Он мгновение смотрел на меня, а затем его взгляд упал на мои губы.

— Ты пахнешь мороженным.

У меня перехватило дыхание.

— И что?

— Мне просто стало интересно, похожа ли ты на мороженое на вкус.

После небольшой паузы я начала хохотать.

Уэстон усмехнулся.

— Что? Что смешного?

Я не могла прекратить отвратительное хихиканье, вырывающееся изнутри меня, а глаза были полны слез. Уэстон хмыкнул.

— Что ж, я рад, что сейчас темно, — сказал он, потирая затылок.

— Почему это? — спросила я, вытирая глаза.

— Потому что мое лицо сейчас ярко-красного цвета.

Я толкнула его в бок.

— Не смущайся. Если бы кто-то сказал мне две недели назад, что ты сегодня это скажешь, я бы подумала, что он сошел с ума.

— Две недели назад ты хотела бы, чтобы я поцеловал тебя?

Я смотрела на него лишь боковым зрением, опустив взгляд на свои ноги.

— Нет.

— Нет?

— По той же причине, почему я не хочу, чтобы ты поцеловал меня сейчас.

В его глазах промелькнуло понимание.

— Олди.

— Да, — сказала я, складывая губы в жесткую линию. Он кивнул, уступая. — Сегодня есть какая-нибудь вечеринка? — спросила я, отчаянно пытаясь сменить тему.

Уэстон откинулся назад и скрестил руки за головой.

— Я не знаю, и меня это не волнует.

Я подползла поближе к нему, и мы, глядя на звезды, стали обмениваться воспоминаниями о начальной школе, ненавистью к миссис Тернер и множеством других вещей, не затрагивая только то, что касалось Эрин Олдерман.