Случайный билет в детство

Закончив играть, мы удалились в комнатушку за сценой, верней, меня почти утащил туда Витя.

— Серега, у тебя талант, — выпалил он. — Ты должен играть!

Знал бы он — откуда у сегодняшнего «таланта» ноги растут, и какова этому причина. Я молча пожимал плечами. А что ему сказать? Что на самом деле я играю посредственно, просто сегодня у меня особенный день. И что такое может просто не повторится? И вообще, мне хотелось сейчас выйти и проводить Марину. Слушал уговоры Вити, а сам размышлял, принять ли его предложение, или нет.

В комнате вновь волшебным образом материализовался Савин с улыбкой «а-ля Буратино».

— Там вас почитатели дожидаются, — выпалил он. Затем склонился ко мне и прошептал:

— Марина домой ушла, её отец у выхода встретил.

Настроение немного испортилось. Вяло попрощавшись с музыкантами, я направился к выходу, но Олег схватил за руку и потащил меня вглубь затемненных коридоров школы.

— Там тебя народ ждет, — пояснил он, — огородами уйдем.

Вот уж никогда бы не подумал, что у меня фанаты появятся. Вспомнились истории музыкантов, кадры хроники из будущей, или прошлой жизни и что-то сразу расхотелось делать музыкальную карьеру. Не моё это.

Мы выскочили из здания школы тем же путем, как и в первый мой день здесь — из окна туалета, оставив окна открытыми. Прошли дорогой мимо скверика и остановились у моего подъезда. Я взглянул на окно второго этажа. Жаль, что за Мариной отец пришел. Захотелось сбегать домой, взять гитару и начать петь серенады под окном. В этот момент свет в нем погас.

— Спать легла, — тихо сказал Олег, почему-то вздохнув.

И мне вдруг показалось, что все мои приключения тут — это какая-то программа, начавшаяся в момент открытия загадочного окна с исполнением желания. Может вовсе и не драка с Громиным является переломным моментом в моей судьбе? А пока ещё моя и Маринина дружба?

В темном окне отражались звезды. Уходить не хотелось, так бы и стоял под окном. Эх, ну почему у меня сейчас гитары нет? Точно бы серенаду запел.

«Марина, Мариночка, Марина…». — Не имя, а песня!

Не знаю почему, но в прошлой жизни мне везло на девушек с именем Марина, только не везло с длительными отношениями. Максимум полгода и мы расставались. Причем оставляли, по причине обидной для меня — мол, мало денег зарабатываю. А когда вояки были богатыми? Это сейчас профессия военного в почете и зарплаты считаются приличными, а тогда…

Как-то не обращал на казус с именем внимания и, почему-то, не удивлялся, узнав имя девушки.

Сейчас, вспомнив, задним числом удивился. В моей жизни одни Марины. В той жизни. А в этой? Будет одна, единственная.

— Очнись, Ромео, — дернул меня за руку Савин, — Джульетта уж десятый сон видит. Ты мне вот что скажи, у тебя котелок есть?

— Какой котелок? — не понял я, все ещё глядя на темное окно второго этажа.

— Не тот, которым думают, — усмехнулся Олег, — а в котором варят.

— Не знаю. Нет, наверно.

— И у меня нет, — вздохнул друг, — и на чем будем еду готовить?

Я повернулся к Олегу, все ещё не понимая.

— Какой котелок? Какую еду? Ты о чем вообще?

— Я про поход, — прищурился друг, — или забыл, что в горы идем?

— Забыл. — Действительно про поход в горы я забыл начисто. Послезавтра, у школы в десять часов сбор желающих.

— Не мудрено, — хмыкнул Савин и покосился на окно второго этажа. — Вот что, давай в «Динамо» завтра съездим. Котелок купим и ещё что-нибудь нужное присмотрим.

— Что нужное?

— Для похода, — разозлился Олег, — спустись на землю, влюбленный.

Потом внимательно на меня посмотрел и сказал:

— Короче, до завтра. Я за тобой в девять зайду. Поедем в город, прогуляемся. Заодно и в «Динамо» заскочим.

На том и разошлись, пожав руки.

Медленно поднимался по лестнице, вспоминая — как мы с Мариной танцевали.

Тихо зашел в квартиру. Заглянул в зал — родители по телевизору смотрели «Вечный зов».

— Как прошел вечер? — поинтересовался отец.

— Нормально, — отвечаю, зевая.

— Есть хочешь? — спросила мама.

— Нет, я не голоден. — И пошел в свою комнату.

Разделся, сходил в ванную умылся, почистил зубы, вернулся в комнату и растянулся на кровати. Хороший вечер. Прекрасный вечер. И романтическое настроение. Если бы не дикая усталость, сел и написал стих, или песню. Уверен, у меня бы получилось, все музы пока рядом ощущаются. Но с кровати подняться трудно. Летите музы, но далеко не улетайте, вы мне ещё поможете. Руку протянул к будильнику и завел, чтобы не проспать утреннее занятие на спортгородке.

Переворачиваясь на бок, задел гитару. Она, упав, треснула меня декой по голове. Просто отодвинул её в сторону и провалился в сон.

Утром проснулся с чувством радости и хорошего настроения. И ничего не ломит, как обычно после трудного дня. Как будто не шесть часов спал, а сутки. Даже подушечки пальцев как новенькие, а вчера так зудело…

Поднялся с кровати. Потянулся. Ух, хорошо-то как! Вчерашний вечер был сказкой какой-то.

Тело с утра маршрут знает. Пока ещё сонный плетусь по коридору, а сознание отмечает некоторые несуразности, но какие именно, пока не понимаю. Ладно, взбодрюсь и подумаю над этим. Захожу в туалет. Ой, а почему он совмещенный? Раковина умывальника рядом стоит. Сплю ещё, что ли? Открываю только холодный кран. Руки принимают форму ковша и набирают воды. Всю её на лицо и растереть, хорошо растереть, чтобы поскорее проснуться. Б-р-р-р, ну очень холодная вода!

Не понял? Ладони замирают в районе подбородка. Медленно поднимаю голову и смотрю в зеркало.

— А-а-а!

Ноги подгибаются сами собой, и я плюхаюсь на кафель, а пальцами так по подбородку и вожу. На нем щетина недельная. Наощупь, чуть ли не борода. А перед глазами все ещё стоит моё отображение в зеркале — небритая рожа сорокалетнего мужика. Рот невольно открывается. Сижу и пялюсь на свои волосатые ноги.

Что это? Я опять в своё время вернулся? Тут я понимаю, что все несуразности, отмеченные по дороге сюда — это обстановка моей квартиры в Нижнем Новгороде. Вот почему туалет совмещенный. Как обратно-то попал? И почему сразу в квартире оказался? Через четыре тысячи километров как-то не заметно для себя перенесся. С чего? От того что меня гитара по голове треснула?

— Серёженька, что случилось? — это распахнулась дверь, и я увидел…

Челюсть, не успев занять своё привычное место, падает обратно. Передо мной стоит… Марина. Такая, как на пикнике была. Такая… красивая… и в одной ночнушке.

— Я… это… ты… ик! — От непонимания происходящего нападает икота.

— Ты ударился? Обжегся? Что случилось-то? Почему кричал?

Тут между Мариной и дверным косяком втискивается девчонка, лет десяти. И добавляет мне изумления.

— Мам, а что с папой?