Случайный номер

— Будешь моей снегурочкой!

От подобного заявления чуть нервно не икнула.

— У тебя ведь есть сестра, родившая сына.

— И? — не совсем поняла, какое отношение имеет ко мне племянник.

— Поможешь подарить ему каплю радости?

Задумчиво почесала затылок, вспоминая Ярика.

Избалованный, эгоистичный, вечно всем недовольный, прямо как его родительница.

— Издеваешься?

— Пригласи сестёр на тридцать первое. Вместе веселее накрывать праздничный стол. Маму позови, если, конечно, отношения хорошие.

Невольно перекрестилась. Я лучше второй раз на Лесную поеду.

Мой жест не укрылся от парня. Еще бы. В одной постели чилим. Сложно не заметить телодвижения хрупкой тушки рядом.

— Хочешь, давай без мамы тогда.

— Она сто процентов догадается, что ты фиктивный. Это не Дашка. Ее вокруг пальца не обведешь. Идеальный детектив.

— А что насчёт сестёр?

— Они на столько успешные, что им не до меня.

— Глупость какая, — буркнул квартирант.

— Галька беременна вторым ребёнком. Замужем. Ей мать хату завещала. Надька спуталась с бизнесменом. Переехала к нему. А Женька… Женька — позорное пятно. Ни мужа, ни работы, ни денег, ни жилья своего. О чем им, королевнам, со мной говорить?! — с раздражением выплеснула то, что копилось долгие годы, случайно задетое благими намерениями Ильи.

Нет, я понимала, он хотел, как лучше, но… Не с моей семьёй! — Даже Ярик в последний раз посмотрел на меня и сказал: «Мне не нужна тетка-бичиха». Его, конечно, наругали для видимости правильного воспитания, однако… Все это показное было. Знаешь, фальшивое.

А дальше, подорвавшись в сидячее положение, я начала задыхаться, возмущенная до глубины души остальными поступками родственников, о которых рассказывать не желала. Пока Илья здесь. Пока наши пути совпадали. Что будет завтра, одному богу известно.

— Дыши… Просто дыши! — неожиданно обняв и прижав к себе, прошептал на ухо квартирант.

Послушно стала делать вдохи полными легкими.

— Я всё понял… Ты можешь больше ничего не объяснять… Расслабься. Все хорошо. Дыши, — в этот миг его голос изменился.

Я впервые почувствовала, что меня действительно понимают. Благодаря Илье сумела выровнять дыхание и унять бешено колотившееся сердце, изнывающее болью.

Я никому не нужна. Меня стыдятся. Я неправильная, дефектная, лишняя среди родных.

Парень продолжал ласково обнимать, помогая успокоиться. Если бы не он, то не знаю, чем бы окончилась моя истерика века.

Слезы обжигающими каплями катились по щекам, выпуская наружу зреющий годами нервный срыв.

— Тогда сделаем этот праздник ради тебя, — вдруг заключил квартирант. — И даже не думай спорить. Поняла?

Коротко кивнула.

Какой тут спорить, если еле языком воротишь?

В порыве эмоций все, что хотелось, — уткнуться в грудь Ильи и расплакаться маленькой девочкой, освобождаясь от старых обид.

Спустя минуту, развернувшись к парню, так и сделала.

Он не возражал. Он просто снова обнял и нежно принялся проводить теплой ладонью по распущенным волосам.

Очень успокаивало, а еще создавало между нами довольно прочный мост душ. Я подобное никогда никому не говорила. Он — первый, кого подпустила слишком близко, изначально не планируя.

Мама, что я творю?

Глава 9

Во мне что-то медленно, но верно надломилось.

Неожиданно для себя я поцеловала парня в губы.

Осторожно.

Чувственно.

Он замер. В его глазах застыла странная смесь нерешительности и чего-то еще, напоминающее страх.

Чего именно боялся Илья? Влюбиться в другую? Предать ту, ради которой, собственно, перевернул былую жизнь вверх ногами?

Коромысло об колено! Наверное, поторопилась со всем…

Но как было удержаться?

Илья ни раз защитил меня. Ни раз позаботился. Не ныл избалованным маминкиным сыночком. Не жаловался на жизнь каждую минуту. Умел постоять за себя и за даму. Рядом с парнем чувствовала себя в полнейшей безопасности, а самое главное — никто, как он не понимал Шарикову.

Как такого не поцеловать?

Я не отводила от него взгляда ни на минуту, наблюдая за реакцией.

Квартирант, сбросив оцепенение, собирался произнести какие-то слова, но не позволила, уверенно коснувшись пальцами его губ.

— Молчи, — все, что сказала, а затем отстранилась и вышла, стараясь не ударить лицом в грязь.

Безответные чувства — самые ужасные чувства на свете.

Я вернулась в уборную, где тихонько включила тёплую воду и расплакалась уже с новой силой.

Конечно, парень не обязан отвечать взаимностью. Он то делал комплименты, то замыкался, и не давал чёткого осознания — нравится ли ему в реальности та Женя, какая она есть на самом деле? Все-таки с моего восемнадцатилетия прошло пять лет. Шарикова во многом изменилась.

Длина волос стала чуть ниже плеч, а ни до пояса, как раньше. Стильный женский гардероб сменился спортивными вещами. Я полностью убрала из повседневной жизни откровенные вырезы, утягивающие юбки и прочую гламурную ерунду. Отказалась от косметики, не желая привлекать к себе дополнительно внимание. Да и чье внимание привлекать?

Всех нормальных давно разобрали. Остались без пары всякие вон «Вячеславы», у которых вместо мозгов поролон.

Они думают, якобы достаточно наобещать горы, сверкнуть купюрами, и девушки обязательно будут. Несерьёзные, да, непременно заинтересуются. Кто ж против быстрых лёгких денег?

А я так не могу. Я должна что-то чувствовать.

Размышления прервал стук.

Быстро умылась, обтёрла лицо махровым полотенцем да открыла, внезапно встретившись с подавленным Ильей.

Он пришел ради меня? Серьёзно? Слава бы даже не заморачивался. Бывший никогда не догонял меня, если я предпочитала уходить во время ссоры. Тем более успокаивать расстроенную девушку не для Славы. Бессмысленные движения.

— Ты плакала, — скорее констактировал факт, чем спрашивал, квартирант.

— Пыль в глаза попала, — ляпнула первое, пришедшее на ум.

В следующий миг Илья уверенно вошел в ванную, закрыл за собой дверь и вдруг жадно поцеловал, не стесняясь в губы, притянув к себе.

От его напора опешила. А парень-то горячий! От него аж бросило в жар.

При этом ненасытно целуя, тот по-хозяйски обхватил за талию так, будто я всегда принадлежала лишь ему одному.

В голове все перемешалось: боязнь, желание и страсть.

Между нами как-то все слишком стремительно развивалось, но останавливаться уже не хотелось.