Слуги света, воины тьмы

32 Снова король

Облокотившись о поручень, Генри рассматривал своего кузена. Вид у Аарона был такой мрачный, что черные тучи, казалось, сгущались вокруг него.

Они летели на дирижабле кузена Гилберта под названием «Аккадиан» над побережьем Северной Африки на большой высоте: белые барашки на лазурных волнах с одной стороны, золотые пески пустыни — с другой, а в небе — пушистые белые облака, словно комки ваты.

Аарон был в потертых джинсах, сапогах и (глупее не придумаешь) ковбойской шляпе с лентой из кожи гремучей змеи. Рядом с ним, прислоненный к поручню, стоял металлический прут с обкусанными концами.

Генри подошел к Аарону и беспечно перегнулся через поручень.

— Вид у тебя такой, словно ты проглотил скунса.

— Сенат высказывается, — отозвался Аарон, — но высказывается завуалированно, нарочно скрывая значение слов.

— Похоже на краткое определение политики.

— Помнится, ты говорил мне, что политика — «искусство получать все от всех за счет иллюзии компромисса».

— Это также является определением политики, — согласился Генри. — Вообще таких определений тринадцать — могу привести все, если хочешь.

— Честно говоря, я начал уставать от всяческих игр, — буркнул Аарон, сплюнул вниз и проводил плевок взглядом. — Где наше место? В облаках? Там, внизу? Или, может быть, для нас вообще не существует места, которое мы могли бы назвать своим?

— Не стоит смотреть на вещи так мрачно.

Генри протянул Аарону носовой платок, чтобы тот вытер слюну, прилипшую к длинным усам.

Сколько из них просто ушли, поддавшись подобным настроениям? Наиболее чувствительными были как раз такие прямолинейные, как Аарон. И возможно, такие, как Посейдон, самый сильный из них, который закончил свои дни, подплыв слишком близко к атоллу Бикини весной тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года. [52]

52

1 марта 1954 года на поверхности рифа в северо-западной части атолла Бикини была взорвана водородная бомба. (Прим. ред.)

Просто удивительно — как простодушных тянет к таким драматическим финалам.

Поэтому Генри считал своим долгом время от времени помешивать, так сказать, варево в котле. В семействе он играл роль урагана, прерывавшего обычное течение событий (при этом сам он, естественно, пребывал в эпицентре вихря, где царило затишье). Иначе как хоть кто-нибудь из них пережил бы скуку?

Правда, Генри был немного раздосадован тем, что обнаружение Фионы и Элиота Пост стало самым волнующим событием за последние несколько десятков лет — а он оказался ни при чем. Из всех членов семейства подобное удалось только Одри. Генри никак не ожидал с ее стороны проявлений такого бунтарства.

И все же он полюбил Элиота и Фиону. Они напоминали ему о том, что его сородичи могли быть так невинны… по крайней мере, какое-то время.

Сверху донесся серебристый звон.

— Давай пока что закончим этот разговор, — предложил Генри, положив руку на плечо Аарона. — А потом напьемся вдрызг в Марокко.

— Еще одно приключение, старый волк? Ну ладно, — расхохотался Аарон.

Они поднялись на самый верх гондолы, где размещалась видовая площадка. Аарон прихватил с собой металлический прут.

Гилберт настоял на том, чтобы они встретились здесь, откуда открывался, как он выразился, «подобающий вид». По его распоряжению кожаные кресла с нарочитой небрежностью расставили на площадке, а на столиках сервировали роскошные напитки и закуски.

Гилберт поприветствовал Аарона и Генри, дружески похлопав их по спине. Его золотистые волосы и борода были безупречно расчесаны и уложены. Льняная рубашка, брюки — и золотой плащ, который носил он когда-то в стародавние времена.

Что-то изменилось в кузене Гилберте. Казалось, он ожил — впервые с тех давних пор, когда потерял любимую женщину и лучшего друга. Неужто Гилберт снова стал Гильгамешем?

— Есть водка «Стрём» и белужья икра, — сообщил Гилберт.

— Рыбьи яйца — разве это еда для настоящих мужчин? — проворчал Аарон.

Гилберт склонил голову к плечу.

— Да. Сегодня. Я чувствую себя готовым ко всему.

Аарон удивленно посмотрел на Генри. Тот тоже явно был поражен готовностью Гилберта немного развеяться. Давненько с ним такого не случалось.

Аарон взял Гилберта под руку, и они пошли к столикам.

— Ладно, давай приступим. Водка — это лучше, чем ничего.

Генри выпивать не стал. К сожалению, предстояло решать серьезные вопросы, и делать это было лучше на трезвую голову.

Он обвел взглядом площадку. Собрался кворум: семь членов Сената.

Лючия явилась в белом шелковом платье, развевавшемся, будто лепестки прекрасной орхидеи. Она сидела в стороне от остальных и держала на коленях раскрытую толстую книгу, страницы которой шелестели на ветру.

Корнелий устроился на краю площадки, скрестив ноги. На этот раз старик не взял с собой никаких бумаг — их бы попросту сдуло ветром. Он сидел в окружении портативных компьютеров, выстроившихся перед ним по дуге. На экранах можно было увидеть карты звездного неба и астрологические таблицы.

На встречу прибыли также два члена Сената, которые в прошлый раз отсутствовали. Они сидели рядом на диване.

Даллас явилась из Санкт-Петербурга, где занималась продвижением авангардной киноиндустрии. Одетая в маленькую меховую шляпку и норковую мини-юбку, она была восхитительна. Но тоже опасна и напомнила об этом Генри, улыбнувшись ему. Когда он увидел ямочки на ее щеках, его сердце забилось чаще и на миг он забыл обо всем.

Он поднял руки.

— Прошу вас, мадам, ваши чары могут ранить того, кто к ним не готов.

Даллас рассмеялась. Ее смех был подобен звону хрусталя.

Рядом с ней сидел Кино. Его кожа была цвета слоновой кости, а рост настолько огромен, что даже сидя он возвышался над стоящим Генри. Ради заседания Сената ему пришлось покинуть свой островной рай, и это его явно не радовало.

Кино приподнял шляпу, поприветствовав Генри, и дважды стукнул тростью по полу.

— Может быть, начнем? — требовательно вопросил он. — Мне не терпится узнать как можно больше, тем более что я пропустил представление с Одри и ее детишками.

— Да, мне тоже не терпится, — подхватила Даллас и положила ногу на ногу. — Что ты там раскопала, Лючия? Может быть, помочь тебе с длинными словами?

Лючия сняла очки для чтения и оторвала взгляд от книги.

— Я читаю последнюю статью. Похоже, у слова «одолеть» десяток значений.

Генри бросил взгляд на беднягу Роберта. Его новый водитель сидел у противоположного края площадки и чувствовал себя весьма неловко, как любой парнишка после отчета. Что ж, такова была его работа — отчитываться перед Сенатом. Роберт либо выдержит и уцелеет, либо нет.