Слуги тьмы

Глава 7

Когда они наконец вышли к хижине, от тела Одживея бросился врассыпную выводок диких котов. Коты в Тайге водились самые разнообразные: потомки лесных и камышовых, а также простых деревенских, одичавших и мутировавших после Смерти. Явившиеся пировать были тигрового окраса — ярко-желтые, в коричневую полосу — и с длинными, выступающими, как у вымершего в незапамятные времена саблезубого тигра, верхними клыками. Вспугнутые звери прыжками промчались через открытое пространство и нырнули в лес. Сильвер негодующе залаял вслед нахальным пришельцам, хотел было рвануть в погоню, но через пару шагов растянулся на мху и с несчастным видом принялся лизать больную лапу. От мертвых лемутов, сваленных в дальнем конце площадки, не побежал никто — видно, даже самые невзыскательные трупоеды не соблазнились их вонючим мясом.

Возле загородки загона показался Хайат, подозрительно оглядел пришедших. Фыркнул и снова скрылся в зарослях.

Даниэль повел Элли к реке. Он замучился, пока тащил на плечах Сильвера; мокрая от пота рубаха липла к телу, и сверкающая под солнцем водная гладь неодолимо тянула к себе.

— Шаг не шагну, пока не выкупаюсь. — Он снял и аккуратно разложил на прибрежном мху оружие; у лука натянул тетиву и рядом положил стрелы, чтобы в случае опасности не терять драгоценных секунд, а моментально встретить нападение любого врага. Затем Даниэль с облегчением скинул сапоги, стянул с себя куртку, рубаху и замшевые штаны. Застеснявшись зеленоглазой, остался в полотняных подштанниках и зашел в нагревшуюся у берега неторопливую воду.

— Аиэль? — тревожно окликнула Элли.

— Давай сюда! Надо освежиться, и за дело.

У самого берега дно было чистое, песчаное, но дальше начинался темный ил, из которого поднимались водоросли — маленькие побеги и стебли без верхушек, в прежние времена объеденные Сат Ашем. Даниэль прошел несколько шагов и, когда вода добралась до груди, бесшумно скользнул в ее зеленоватую прохладную глубину. Проплыл с открытыми глазами, вынырнул, оглянулся. Элли застыла на берегу, и по мшистому спуску к реке ковылял Сильвер.

— Элли, — позвал пастух негромко, помня, что звуки над водой разносятся далеко и могут привлечь нежеланных гостей.

Зеленоглазая отстегнула ремешок с подвешенной флягой и прямо в своей пятнистой шкуре шагнула в воду. Медленно, ощупывая ногами дно, она зашла по пояс и остановилась, испуганно прижимая к груди сломанную руку.

— Дальше не ходи, милая, — посоветовал Даниэль. Стоя в воде вертикально, он подгребал руками, чтобы оставаться на месте.

— Милая, — неожиданно проговорила Элли его голосом.

— Милая, — подтвердил он, подивившись.

Сильвер добрался до воды, опустил морду и начал шумно лакать. Элли беспокойно вглядывалась в пронизанную солнечными лучами воду.

— Не трусь, пиявок тут нет, — сказал Даниэль, а про себя подумал, что пиявки и прочая болотная нечисть ей, наверно, не в диковинку; а вот речной простор, громадный объем чистой воды могут с непривычки пугать.

Элли осторожно обмыла кисть и предплечье сломанной руки, ополоснула лицо и шею. Струйки воды побежали у нее по плечам и груди, затекая под шкуру. Даниэль подплыл ближе, стал на дно.

— Дай, помогу.

Приподняв ее сломанную руку, чтобы вода не попала под шину, он плескал воду Элли на спину и исцарапанные плечи, легко проводил по коже ладонью. Ее мышцы были напряжены, она посматривала на пастуха с опаской.

— Да не робей, не утоплю, — усмехнулся он и шлепнул Элли по спине. — Хватит с тебя. Шагай на берег.

— Милая, — заявила зеленоглазая. — Хорошая. — Голос уже не звучал, как голос пастуха — то были ее собственные низкие, хрипловатые ноты. — Аиэль. Тихо, тихо.

Даниэль обнял ее за плечи и повел из воды.

— Сладко говоришь, но сейчас пора уносить ноги. После потолкуем.

У кромки воды лежал вволю налакавшийся Сильвер, блаженно жмурился. Внезапно он поднял голову, насторожив уши, а в загоне заволновались, захрапели лорсы. Даниэль замер, обратившись в слух. Далеко в лесу раздавался топот. Пес вскочил, вытянул шею, заворчал.

— Беги, — пастух толкнул Элли к хижине, а сам быстро натянул замшевые штаны и сапоги, накинул куртку. Затянул ремень, на котором висели меч и охотничий нож, забросил за плечо колчан, подхватил лук и приготовленные стрелы. Теперь можно было драться.

Топот приближался, стал слышен треск ломаемых сучьев; по лесу мчалось нечто громоздкое и тяжеловесное. Элли неохотно уходила от реки, оглядывалась на Даниэля. Пес лаял, скакал на трех лапах вдоль кромки воды.

— Сильвер, домой! — рявкнул пастух. Бегом догнал зеленоглазую, повлек за собой. До хижины оставалось шагов сто.

— Быстрей!

В загоне взревел Хайат, замычала лорсиха. Возле изгороди сквозь куст проломился грокон — огромный дикий вепрь. Страшная клыкастая морда, свирепые глазки, черная щетина на шее, толстенная шкура, которую пробьет разве что рогатина со стальными наконечниками… Грокон понесся не прямиком к женщине и Даниэлю, а наперехват, стремясь отрезать их от дома.

Зеленоглазая издала рыдающий вопль и неожиданно со всех ног бросилась прочь от вепря, через площадку вдоль реки.

Даниэль стал как вкопанный. Грокон повернул и мчался теперь на него — огромная клыкастая смерть, закованная в щетинистую шкуру. Быстро приладив к тетиве стрелу, пастух выцелил глаз зверя. Отпустил. Стрела уткнулась в кость над глазом, бессильно упала.

Грокон взревел, мотнул головой. Даниэль понесся к хижине, на бегу выхватывая новую стрелу.

Где-то далеко за спиной кричала Элли, заливался лаем Сильвер, в загоне бесновались лорсы. И раздавался топот — топот и рев грокона.

У хижины Даниэль обернулся. Гигантский кабан настигал, левый глаз у него был залит кровью. Шанс, хоть и маленький… Вепрь и без того подслеповат, а сейчас видит одним глазом… Ну, получай! Запела отпущенная тетива, стрела чиркнула по широкому лбу чудовища. Промазал!

Пастух нырнул за угол хижины, приник к бревенчатой стене. Грокон с разгону пронесся мимо. Даниэль отступил назад, скользнул вдоль обращенной к реке стены, завернул за угол. Вепрь ринулся из-за угла ему навстречу.

Пришлось снова прятаться. С какой стати проклятый кабан гоняется за ним? — мелькнула мысль. Сидел бы себе в лесу, жрал желуди да рыл коренья… Внезапно пастух сообразил, с кем имеет дело, и от этой мысли задрожали руки. Отец Небесный, спаси и сохрани! Не иначе, как трижды клятый колдун! Влез в тело вепря и гонит зверюгу!

За шумом, который подняли Сильвер и лорсы, Даниэль не услышал топота грокона. Где же он? Прижимаясь к стене, пастух бросил взгляд по сторонам. Нет?

Сильвер лаял, надрывался на речном берегу, потом пронзительно завопила стоявшая у кромки леса зеленоглазая. Даниэль почуял присутствие вепря где-то по левую руку от себя. Притаился? Ждет? Кабанья морда выдвинулась из-за угла, и он, стиснув стрелу в кулаке, прыгнул и со всей силы всадил ее в правый глаз чудовища.

От рева грокона содрогнулся лес. Даниэль отскочил, промчался вдоль стены, повернул голову. Со стрелой, торчавшей из глазницы, вепрь надвигался на него. Зверь должен был умереть, но он шел, и с каждым шагом его толстые ноги обретали все большую уверенность. Длинные, измазанные землей клыки грокона угрожающе целились в грудь пастуха.