Слушай свое сердце

Делла окончательно потеряла дар речи.

Спустя несколько мгновений дядя заговорил вновь:

– Герцог всегда любил тебя, и сегодня он сказал мне, что ничто не доставит ему большего удовольствия, чем если ты станешь его невесткой.

– Неужели вы всерьез… верите в то… что я приму… подобное предложение? – запинаясь, выдавила Делла.

Собственный голос показался ей чужим и незнакомым.

– Я не видела Джейсона много лет, – продолжала она, – но он никогда мне не нравился. Судя по тому, что я слышала о нем, он достоин одного лишь презрения и станет последним мужчиной на свете… о котором я хоть на миг задумаюсь, что могла бы выйти за него замуж.

Голос у нее прервался.

Она так разволновалась, что вскочила и подошла к окну, где замерла, глядя невидящим взором в сад и не замечая ни красоты цветов, ни цветущих плодовых деревьев.

Перед ее внутренним взором встало испитое порочное лицо Джейсона.

Девушка вдруг вспомнила, как однажды убежала от него, чтобы спрятаться в своей спальне. Хотя нельзя было сказать, чтобы он пытался ухаживать за ней или обращал на нее внимание, поскольку тогда она была совсем еще ребенком.

Просто она всеми фибрами души ощущала, какой он мерзкий и испорченный, и потому не имела ни малейшего желания сталкиваться с ним лицом к лицу.

И теперь, стоя спиной к дяде, она чужим голосом произнесла:

– Мне очень жаль, дядя Эдвард, но вы совершенно ясно должны дать понять герцогу, что, на ком бы ни женился Джейсон, – это буду не я!

Дядя заговорил лишь после долгой паузы:

– Боюсь, что все не так просто.

Делла резко развернулась к нему.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, моя дорогая, что герцог страстно желает решить проблему именно таким образом. Он недвусмысленно дал понять мне, что полагается на нашу дружбу мы поможем ему, как он выразился, «спасти семейство Марчвудов».

– Это все прекрасно, – вспылила Делла, – герцог может быть вашим лучшим другом, но он не наш родственник. Разумеется, вы можете помочь ему, если это возможно, найти такую женщину, которая согласится терпеть Джейсона, – но это буду не я!

И вновь в комнате воцарилась тишина. Делла заметила выражение тревоги и беспокойства на лице дяди.

– Не принимайте это так близко к сердцу, дядя Эдвард. Вам жаль герцога, мне тоже, но Джейсон его сын, а не ваш.

– Я прекрасно понимаю, что ты хочешь сказать, Делла, но герцог ясно дал понять, чего хочет, и, как ни странно это может показаться, он рассчитывает на помощь и поддержку от нас обоих. Он весьма недвусмысленно намекнул, что за прошедшие годы мы многим ему обязаны.

Делла была поражена в самое сердце.

– Что вы имеете в виду, дядя Эдвард?

– Я получил этот дом так дешево, что, в сущности, это был почти дружеский подарок. Ты каждый день катаешься на его лошадях, а в его поместье нас принимают так, словно мы – члены его семьи.

Он немного помолчал, собираясь с мыслями.

– Ты можешь приходить в Холл, когда тебе вздумается, и слуги его светлости выполняют твои распоряжения так, – подчеркнул он, – как если бы ты была его дочерью.

– Я не верю, что он мог сказать такое! – воскликнула Делла.

– На самом деле он сказал не только это, но и много больше. Он совершенно ясно дал понять, что если ты и я не поможем ему в этот самый важный момент его жизни, то он более не желает видеть нас обоих!

Делла обессиленно опустилась в ближайшее кресло.

Девушка думала о том, что, скажи ей об этом кто-нибудь другой, а не ее дядя, она бы ему не поверила. Но он был джентльменом, который всегда говорил только правду, чем и заслужил подобное к себе уважение.

Делла слишком хорошо понимала, что будет, если они лишатся всех тех удобств, что предоставляло им поместье Марчвуд.

Дело было ведь не только в том, что она невозбранно ездила верхом на лошадях герцога по его же полям и лесам, но и в том, что домашняя ферма его светлости регулярно снабжала их маслом, молоком, сливками, яйцами, цыплятами и утками.

Стоило им только пожелать, как на обед у них появлялось мясо молодого барашка или ветчина домашнего приготовления.

Сейчас, когда задумалась об этом, она поняла, что Вуд-холл неизменно делал им сотни мелких одолжений, которые дядя принимал с благодарностью.

Но при этом они относились к этому так, словно имели на них полное право.

Делла всегда знала, что герцог, сталкиваясь с оппозицией в лице кого-либо из своих слуг или работников, способен показать себя жестким и решительным господином, но при этом он всегда любил ее дядю и ее саму, и она еще никогда не сталкивалась с этой стороной его натуры.

Но теперь он вознамерился во что бы то ни стало добиться своего, и она могла понять, почему он хочет, чтобы она вышла замуж за его блудного сына.

Он ведь прекрасно знал и, как только что справедливо заметил дядя, любил ее.

Понимала она и то, что любая женщина, на которой женится Джейсон, должна быть достаточно непреклонной и самостоятельной, чтобы заставить его сдержать данное им слово раскаяния.

И кого еще, кто обладал бы подобными достоинствами, мог бы отыскать герцог в сжатые сроки?

«Я ни за что не соглашусь на это», – сказала себе Делла, сознавая при этом, что дядя откровенно страшится будущего.

После своей отставки он не нажил состояния, но, как говорят в таких случаях, ни в чем не нуждался. Ему не было нужды тратить большие деньги на жилье и пропитание, да он и не стремился к тому роскошному образу жизни, который ему наверняка пришлось бы вести в Лондоне.

В сущности, он был счастлив здесь, в деревне, – очень счастлив.

Но это его счастье во многом зависело от герцога.

«Что мне делать? Что же делать?» – спросила себя Делла.

Дядя не сводил с нее глаз и спустя несколько мгновений заговорил:

– Разумеется, я сказал Ральфу, что не могу принять решение вместо тебя и что Джейсону придется самому добиваться твоего расположения.

– Вы имеете в виду, что он уже здесь?

– Сейчас он в Лондоне, где покупает себе новые наряды и, насколько я понимаю, пытается примириться с некоторыми членами семьи, с которыми не общался долгие годы.