Слушай свою любовь
Шрифт:
Вторая женщина расхохоталась.
— Ловка же ты, Долли!
— И я так думаю. А когда он спросил: «Как насчет бриллиантов?»— я тут же нашлась: «Ожерелье из них в подарок — и я ваша!»
Последовал взрыв смеха, и Антея подумала, что это довольно странный разговор для двух женщин.
Может, упомянутый лорд столь изощренным способом предлагал Долли выйти за него замуж?
Но ведь дворяне не женятся на актрисах!
В этом Антея была уверена.
Так что случайно услышанный разговор для нее по-прежнему оставался загадкой.
«Наверное,
В одном Антея была совершенно уверена:
Гарри никогда не предложил бы актрисе ни бриллиантового ожерелья, ни тем более лошадей с экипажем.
Благодаря продаже Квинз Ху у них появились какие-то сбережения, однако они не могли позволить себе «сорить деньгами», как говорит нянюшка, «поскольку нужно думать и о будущем».
Когда, работая на маркиза, Гарри загорался очередной неординарной идеей, Антея беспокоилась за него, словно была ему скорее матерью, чем сестрой.
Гарри пребывал в восторге от того, что мог без ограничений тратить деньги на реставрацию особняка, расширение конюшни, ремонт домов в деревне и упорядочение всего, что разваливалось по частям.
В то же время восстановление Дауэр-Хауса, которое Гарри оплачивал из своего кармана, уже обошлось в значительную сумму.
«Мам нужно быть экономнее», — подумала Антея.
Интересно, во сколько обошлось празднество, устроенное маркизом: еда, напитки, цветы, привезенные в основном из Лондона, да еще три фортепьяно…
Антея гадала, удастся ли ей еще когда-либо помузицировать на новых фортепьяно.
Может, как-нибудь в отсутствие маркиза ей удастся прийти в Квинз Ху и поиграть на галерее менестрелей?
С грустью решив, что вряд ли у нее это получится, она услышала зычные мужские голоса: джентльмены заходили в гостиную.
Она мельком видела их из-за поднятой крышки фортепьяно, когда они шли через всю комнату к группе женщин.
Затем все направились к игорным столам, и вскоре Антея услышала восхищенный визг выигравшей дамы.
Продолжая музицировать, Антея подумала, сколь несведуща она в азартных играх.
Она знала: азартные игры являются неотъемлемой частью столичной жизни, причем не только в клубах, где играли на очень высокие ставки, но и на светских приемах, устроители которых сами часто были заядлыми игроками.
«Этого я никогда не стану делать», — сморщила носик девушка.
Б конце концов, в ее жизни много других радостей, чего этим людям не дано понять.
Из-под ее пальцев полилась нежная мелодия о том, как дороги ей деревья, цветы, птицы, которые будят ее по утрам своим пением и дарят ей безудержную радость.
Она играла собравшимся романтические истории, те, что сочиняла для себя.
Они стали частью ее жизни и казались ей не менее реальными, чем окружающая ее действительность.
А потом ее мелодия рассказала о верховой прогулке ранним утром, когда на траве еще сверкает роса.
В ее музыкальных пьесах слышался шелест листвы над головой.
А вот
первая звезда проклюнулась в прозрачном небе.Солнце на прощание позолотило кроны дубов.
Взвизгнула где-то летучая мышь.
Ночь наполнилась соловьиным пением…
Мелодия выплескивала череду образов, когда-то виденных или слышанных ею.
Вдруг она открыла глаза и содрогнулась: рядом с ней, опершись о фортепьяно, стоял маркиз.
Она совсем забыла о его существовании и теперь несколько мгновений могла лишь ошеломленно смотреть на него, медленно возвращаясь из заоблачной мечты в земную реальность.
Наконец она уронила руки на колени, и маркиз спросил:
— Кто научил вас так играть?
— На самом деле… я… научилась сама.
— А играете вы музыку собственного сочинения?
Антея снисходительно улыбнулась, словно он задал довольно нелепый вопрос.
— Я играю то, что слышу, катаясь верхом по лесу или вглядываясь в ночную тьму… — ответила она. — В общем, когда я… одна.
— Так я и думал, — сказал маркиз. Удивленная его ответом, Антея встала. Гостиная оказалась пустой. В комнате не было никого, кроме нее и маркиза.
— Все ушли спать. — объяснил он.
— Тогда я могу… пойти домой?
— Сначала я хочу кое-что вам показать, — промолвил маркиз. — Пойдемте со мной.
Он взял ее за руку и вытащил из-за фортепьяно.
В первый раз Антея смогла как следует оглядеть новое убранство гостиной.
Ей хотелось поближе подойти к картинам на стенах и искусно восстановленным лепным золотым листьям, украшавшим карнизы и потолок.
Все это было сделано благодаря Гарри — он с величайшим трудом нашел настоящих мастеров лепнины.
Но маркиз увел Антею из гостиной, причем так настойчиво и властно, что она не могла противиться его желанию.
Они прошли через холл и поднялись по лестнице, которую Антея обожала в детстве.
Теперь резные дубовые перила были отполированы до блеска, как никогда прежде.
На втором этаже они миновали парадные спальни, когда-то хорошо знакомые, а ныне изменившиеся до неузнаваемости.
Сейчас эти комнаты, названные в честь королей и королев, были достойны своих имен.
Но маркиз шел все дальше по коридору, и Антея терялась в догадках, куда он ее ведет, и надеялась лишь, что он не станет ее сильно задерживать.
Нянюшка наверняка уже заждалась ее.
Иглзклиф открыл дверь, и она очутилась в бывшей комнате отца.
Гарри с особым тщанием следил за тем, чтобы полностью возвратить этим покоям былое великолепие.
Канделябр с тремя зажженными свечами стоял у огромной дубовой резной кровати, которую Гарри скрепя сердце все-таки продал маркизу.
Та же участь постигла и кровати в остальных парадных спальнях: они были слишком велики, чтобы выносить их из особняка.
В любом случае в Дауэр-Хаусе их не разместить.
Хозяйская кровать оказалась самой пышной и впечатляющей — имелись в виду не только ее размеры, но и украшения.