Служебный разбой (сборник)

– Брось, Паша, – Самуил, держа сигару всеми пальцами руки, курил. Пыхнув дымом (хорошо пыхнул, эффектно). – Пенис – так говорят американцы.

Шофер, услышав слово «пенис», одобрительно оскалился и закивал (ни черта не понимал по-русски). Самуил не смотрел на него.

– Русские говорят член… Даю тебе слово, Паша, твой член в той дыре, куда мы едем, скучать не будет!

Фамилия у Самуила была Боголов. Отец его был бурят. Родился Самуил в пригороде Иркутска. Мать Боголова, красивая чернокудрая еврейка, с трудом разродившись и поймав сепсис в нестерильном сельском фельдшерском пункте, вырвала клятву у плачущего Борьки Боголова, что сына он назовет Самуил. Покормила младенца всего раз, а после, прижав к себе, рыдая, умерла от заражения крови.

«Самуил, мальчик мой…»

Боголов ехал сейчас в открытом авто, ветер жег лицо горячим воздухом с запахом чужой земли, дым сигары ел глаза. Ему казалось, что он помнил свою мать и эти ее слова. Все говорили, что это его фантазия. Не может человек помнить то, что происходило с ним на вторые сутки от рождения. В интернате пацаны смеялись над ним за эту память и часто били. А он точно помнил, что мать плакала, когда его принесли и вручили ей в руки – беспомощную личинку, зародыш человека. Зародыш. Через пятьдесят один год этот зародыш хапнул свой первый миллион баксов. Сейчас, в пятьдесят шесть, у него их сто восемьдесят. А жизнь все равно осталась дерьмом.

Семьи нет. У него никогда не было семьи. Мать умерла, так и не оправившись от родов. Отец, завхоз какого-то там агрокомплекса, умело воруя, сумел обеспечить сыну воспитание в Ленинградском интернате (понятно, за большие взятки). Кстати, отца убили тувинские трактористы. Что-то он им не выдал, какую-то деталь для трактора. Шарахнули в лоб увесистой монтировкой…

Самуил, глубоко вздохнув, качнул головой, сильным щелчком отправил окурок сигары в клубящуюся за машиной дорожную пыль. Ему всегда было плохо в интернате. Зачем отец держал его далеко от себя? Детство – черная полоса жизни. Может быть, будь они вместе, ничего бы с отцом не случилось там, в Иркутске, тогда, сорок шесть лет назад.

Мать-еврейка, отец-бурят. А вырос Самуил русским. У него и в паспорте так значилось: Самуил Боголов, русский.

Когда кто-то из русских пытался называть его евреем, он сразу бил ему в лоб увесистым кулаком. Когда кто-то из евреев намекал, что он не еврей, он поступал точно так же. Самуил, имея очаровательные бурятские щечки, во всем походил на мать. Был очень красив в молодости. Он и сейчас очень и очень импозантен. Через него прошло много русских женщин, хохлушек, сладострастных немок, молдаванок, латышек. Сегодня вечером будут американки.

– Девки из колледжа. Надо снять девок из колледжа вот с такими сиськами, как волейбольные мячи, – сказал Самуил. Архары на заднем сиденье заржали.

Последние десять лет Боголов смотрел американские фильмы про таких вот тугозадых, грудастых девок с упругими, утянутыми животами и мечтал, что отымеет их с десяток. Но в Лос-Анджелесе, недалеко от отеля, такие не попадались. Только чернокожие проститутки. А еще русские и хохлушки.

Хохлушки в принципе достали. Они по Москве и Питеру достали всех сверх меры. И в Турции, и на Кипре. Было такое ощущение, что их миллионов сто, больше, чем все население Украины вместе взятое. Вообще-то они классные! Но сегодня Самуил жаждал американского секса!

Когда приехали в Пасифик-Сити, судьба Боголова решилась в полчаса – ни о каких девках из колледжа речи уже быть не могло. Он увидел в стриптиз-баре Наташку Лопес – двадцатипятилетнюю латиноамериканку.

– Однако, – сказал Самуил, безвольно щупая свой бумажник.

Он сидел за столиком в накуренном баре, совсем рядом со сценой, где крутила голой задницей она – смуглокожая богиня, и понял, что попал по-крупному (русские мужики – они ведь самодуры). Таких Самуил даже в кино не видел. Как говорил идиот Паша, захотелось сразу жениться. После этих слов всегда уточнял – не потрахаться, а именно жениться.

3

Наташка отдалась Самуилу легко.

После выступления в гримерную зашел управляющий баром и сказал, что надо подставить «малышку» одному русскому пожилому мужику. Дает хорошие бабки – пятьсот баксов. Из них Наташке – сто пятьдесят.

Это круто. Шлюхи на улице трахались за двадцадку.

Наташка не была шлюхой. Она приехала в Штаты пять лет назад из Панамы. Все эти пять лет ей приходилось путаться с бандитами и владельцами баров, чтобы иметь кусок хлеба и три штуки баксов в месяц. По статистике, среднестатистическая американка до замужества успевает познать сорок девять мужчин. У Наташки было всего сорок шесть. Она не была шлюхой, но русский пожилой мужик платил сто пятьдесят долларов за непродолжительный секс. Наталью Лопес условия Самуила устраивали.

Сношались на втором этаже бара, в специальной комнате для гостей, на специальном топчане.

У Боголова был поистине мамонтовый бивень. Русский был силен, очень тяжел и очень сладострастен. Он умело мял ее накачанные силиконом груди, а массивные золотые перстни на коротких волосатых пальцах царапали набухшие соски. Это еще больше возбуждало Наташку. Она стонала от наслаждения по-настоящему.

Но (как она знала по опыту) возраст есть возраст. Русский быстро устал, вспотел и перешел на «клубничку». Он поставил Наташку в позу и безжалостно вонзился в другое место. Боль пронзила ее до самого мозга.

– О, мадонна! – выдохнула Наташка.

– Какая мадонна? – не понял русский. – Любовь. Лав!

4

Сергей Рысов родился в Новосибирске. По паспорту он был американцем уже давно – пять лет. А всему виной виртуальная реальность.

В Новосибирске прошло его становление как человека разумного. Мало того, что там он родился, получил воспитание и образование – там он, и это самое главное, познакомился с компьютером, умной машиной, которая перевернула его жизнь с ног на голову. Виртуальная реальность стала для него родной средой; он выныривал из сети, только чтобы поесть и сходить в туалет. В Новосибирске, в молодежной среде, Рысов слыл личностью с большой буквы.

– Поверь, старик, тебе прямая дорога в Штаты, там ты будешь купаться в долларах и сделаешь карьеру гения-программиста!

Собственно, общественное мнение и подтолкнуло Рысова устремиться в Америку.

В бюро, рекрутировавшем специалистов для работы за границей, Сергею расписали заманчивые перспективы, ожидающие его в американском бизнесе.

– Молодой человек, русские программисты в США на вес золота, – картаво излагал Сергею менеджер агентства.

Рысов подписал контракт, вручил долларовую наличность агенту – все сбережения родителей – и погрузился в мечты. Отлет в США был обещан в течение месяца.

Сергея не обманули (все-таки агентство располагалось в центре города и работало совершенно легально). Его привезли в США, в штат Техас, в город Даллас, и поселили в квартире. Местный агент разослал резюме Сергея по компьютерным компаниям и велел ждать, посетовав, что было бы неплохо знать английский язык и иметь американское гражданство, а не рабочую визу с ограниченным сроком пребывания. Через неделю Сергея подобрала одна сомнительная компания, где работали иммигранты из бывшего СССР, в основном евреи.