Служили два товарища
Шрифт:
Макеев подошел к столу, за которым сидел Картаев, уперся руками о край, наклонившись к подельнику:
– Значит, продолжил пьянку, сукин ты сын?
– Ну и что? Кому плохо сделал?
– Людмила видела, как ты ночью водку жрал?
– Сначала нет, потом не знаю, не помню.
– А утром она тебе ничего не сказала?
– Когда? Я слинял с хаты в 7.00. Оделся по-быстрому, наскоро побрился – и ходу. Со двора вызвал машину. Водила подкатил быстро. В 8.00 был уже здесь. Так что сегодня я супругу не видел.
– Ты мудак, Паша! Нет, я не прав,
– Да что я такого сделал?
– Не будем перетирать что было. Это бесполезно. Но запомни, Паша, если ты еще хоть раз сделаешь что-то не так, то я займусь тобой лично. И поверь, тебе это не понравится. Ты понял, скотина?
Картаев отшатнулся от Макеева:
– Я все понял! Кроме одного. Что означает «делать что-то не так»?
– Это, Паша, означает, что ты должен вести себя так, как буду говорить я! Теперь понятно?
– Может, вы еще станете указывать, спать мне с женой или нет?
– В этом нет никакой необходимости. Уверен, больше Людмила тебя к себе не подпустит, а вот насчет траханья со шлюхами, то об этом ты должен забыть! И вот за этим я буду следить строго. Можешь не сомневаться.
– А не кажется вам, Вячеслав Александрович, что вы много на себя берете?
– Будем считать, что ты ничего не говорил, а я ничего не слышал.
– Но на хрена мне такая жизнь?
– Чтобы потом было до хрена, придурок!
– У меня болит голова.
– Радуйся, что болит. Значит, еще на месте. Гораздо хуже, если перестанет болеть. Совсем.
– Вы мне угрожаете?
Макеев сожалеюще посмотрел на Картаева:
– Дурак ты, Паша! Я предостерегаю тебя. По-дружески предостерегаю от необдуманных поступков, которые могут привести тебя к гибели.
– Что вы хотите этим сказать?
– То, что сказал! Твоя задача проста – делать то, что буду говорить я. И все! Остальное не твои проблемы. На этом закроем тему! У меня есть водка, похмелишься?
Картаев воспрял духом:
– Так с этого и надо было начинать. А то наехали на больного человека, как каток на асфальт. Конечно, похмелюсь.
Макеев достал из кейса бутылку, выставил на стол:
– Где у тебя стакан?
– Фужер!
– Давай фужер.
– Одного мало будет.
– Хватит!
Вздохнув, Картаев указал на мебельную стенку:
– Все в секретере!
Макеев налил полный фужер. Почти ополовиненную бутылку закрыл пробкой, положил обратно в кейс. Поставил фужер перед Картаевым:
– Это выпьешь, и до официальных поминок больше ни капли в рот. Ясно?
– Ясно!
– И не советую игнорировать мои слова.
– Да понял я все! Там в секретере еще конфеты должны быть!
– Конфеты сам возьмешь, я тебе не прислуга. Через полчаса быть в холле.
– А если Людмила приедет?
– Ну и что?
– Как мне вести себя с ней?
– Нежно, Паша! Очень внимательно. И обязательно извиниться за вчерашнее, объяснив… Но ты найдешь нужные слова.
– И долго так играть?
– Столько, сколько нужно! Если, конечно, хочешь в будущем заполучить
деньги, свободу и развлечения. Еще вопросы ко мне есть?– Нет!
– Тогда через полчаса быть в холле. Не забыв надеть на физиономию маску скорби и безмерной печали по внезапно и трагически погибшему горячо любимому тестю!
Макеев, покинув Картаева, прошел в свой кабинет. Открыл дверь в потайную комнату, забитую всевозможной радиоэлектронной аппаратурой. Леонид Токарев сидел за пультом в наушниках. Макеев подошел к помощнику, положил на плечо руку. Токарев вздрогнул. Снял наушники:
– Вы меня испугали, Вячеслав Александрович.
Начальник службы безопасности усмехнулся:
– И давно ты стал пугливым, Леня?
– Да я не стал, я…
– Ты был таким, да?
– Нет, просто вы неожиданно появились.
– Ладно, что услышал интересного?
– Практически ничего. Буквально пять минут назад Лазарев вошел в кабинет Богданова. Вызвал к себе главного бухгалтера, технического директора и двух человек из охраны, да еще водителя. Озадачил всех приглашенных. Кому в ритуальное агентство ехать, кому на кладбище, кому в цветочный магазин. Сам по телефону разговаривал с рестораном. Обговаривал условия заказа для поминок. В общем, обычная предпохоронная суета.
Макеев проговорил:
– Смотри ты! Господину Лазареву своего кабинета мало, в президентском угнездился. – И спросил помощника: – А насчет похорон Семеныча Валерий Михайлович хоть словом обмолвился?
– Да! Не забыл старого водителя. Отдал распоряжение главному бухгалтеру пригласить вдову Костина и выдать ей пятьдесят тысяч рублей. От компании на похороны! Ну и соболезнования по случаю от имени всего коллектива выразить.
– «Расщедрился» Лазарев! Целых пятьдесят штук семье Семеныча решил выделить. «Приличная» компенсация, ничего не скажешь. Мог бы и больше дать.
– А зачем, Вячеслав Александрович? Господин Лазарев умеет считать деньги.
– Хорошее качество, но иногда оно может резко испортить репутацию. А репутация, Леня, в бизнесе стоит очень дорого. Но ладно, продолжай слушать вице-президента. Если проявится что интересное, сообщи, я буду рядом в своем кабинете. А выйду, позвони!
Макеев вернулся в свой кабинет. Сел прямо у рабочего стола. Потянулся. Позвонил в приемную. На месте оказалась секретарь Лазарева.
– Вика? Добрый день, Макеев!
– Я узнала вас, Вячеслав Александрович!
– Вика! Не в службу, а в дружбу, ты могла бы сделать мне кофе? Крепкого, черного?
– Конечно! Вы у себя?
– Да!
– Сделаю и принесу! Вам без сахара?
– Без сахара, девочка!
– Хорошо!
Положив трубку, Макеев закурил.
Секретарь Лазарева появилась через считаные минуты.
Поставила поднос на стол, широко, натренированно улыбаясь, обнажая при этом свои белоснежные зубки. Одета она была в короткую черную юбку, кружевные колготки и откровенно декольтированную блузку. На лице косметика. Волосы уложены в затейливую прическу.