Служить цели

В ее глазах плясало веселье.

— Нет, Бенджамин. Этого будет вполне достаточно. — Ее голос будет звучать изысканно даже в разгар перестрелки.

И у него был приказ действовать. О, да. Он подался назад, а затем толкнулся вперед, испытывая ни с чем не сравнимые ощущения скольжения члена внутри ее тугой киски. Его следующий толчок был сильнее, следующий еще сильнее.

Она закрыла глаза. Ее губы изогнулись, отчего скулы заострились. Она явно наслаждалась его размерами, и разве это не возбуждало его еще сильнее?

— Хорошо, Госпожа. Я понял Вас, — пробормотал он. Глубокими, сильными толчками он брал ее, наполняя и соединяя их вместе. И она отвечала тем же, обхватив его руками за плечи, забросив ноги на его поясницу и прижимаясь к нему.

Бен поцеловал ее мягкие губы и изменил угол наклона таза так, чтобы коснуться ее клитора, а затем почувствовал, как ее пальцы сжали его руки, а бедра приподнялись навстречу ему. Ее щеки пылали ярким румянцем.

А потом она кончила так красиво, что он позабыл обо всем на свете и слишком поздно понял, что его член живет своей собственной жизнью. Сладостные спазмы вокруг его члена заставили Бена потерять контроль. А затем его пригвоздило собственным оргазмом, который с невероятной силой обрушился на него, пульсируя в ее приветственном жаре обжигающими разрядами удовольствия. Выгнув шею, он поцеловал ее плечо, упиваясь потрясающими ощущениями.

— Что ж, — некоторое время спустя она провела пальцами по его волосам, убирая их с его лица. Припухшие губы, розовые щеки, слегка влажная кожа. В данный момент она не играла роль крутой Госпожи. — Это был прекрасный способ отпраздновать рождение новой жизни, — ее голос был таким же глубоким, как и горловое контральто Лорен Бэколл. — Спасибо, Бен.

Взаимно, мать его. И она назвала его Беном. Ему понравилось, как его имя прозвучало в ее устах, понравилось так же сильно, как и когда она называла его полным именем.

— Я готов праздновать новое рождение в любое время, когда ты захочешь. И дни рождения тоже. У тебя на этой неделе день рождения, не так ли?

Анна прищурилась.

Женщины всегда ненавидят свои дни рождения, да?

— Да, все так.

— Ты выглядишь так, будто день рождения приравнивается к судебному процессу за убийство. Ты все еще ребенок, милая.

Ее свирепый взгляд был великолепен.

— Последний сабмиссив, который меня расстроил, чистил мой туалет зубной щеткой.

— Уже делал это на курсе молодого бойца, — прокомментировал Бен.

— И тебе тоже сначала поставили клизму, а сиденье унитаза заперли на замок, пока ванная комната не пройдет проверку на предмет чистоты? — она слегка улыбнулась ему. — Удивительно, насколько быстро проходит уборка, если есть небольшой стимул.

— Черт возьми, женщина, а ты можешь быть подлой.

Она рассмеялась.

— Так что скажи спасибо, что ты не мой.

Он был весь ее. Будь он проклят, если это не так. Она понятия не имела, насколько решительным может быть рейнджер, чтобы успешно завершить миссию.

— Извини, Анна, но правда есть правда. Тебе исполнится всего лишь тридцать пять.

— Тридцать пять, — пробормотала Анна с отвращением. Она откинула волосы с лица.

Он пропустил их сквозь пальцы. Мягкие и шелковистые, с ароматом сандала. Несколько отблесков красного и светло-каштанового появились в ее темных волосах, поцелованных солнцем. Бен заметил несколько седых волосинок около ушей. Он мог поставить на то, что она злится, когда видит их.

— Тебя беспокоит, что ты становишься старше?

— Знаешь, я не думала, что будет так, и дело не столько в моем возрасте, но… — она поджала губы. — Мне нравится то, что я делаю, нравится, где я живу. Но теперь я спрашиваю себя, а что дальше.

— И что в этом плохого?

— Я не хочу таких вопросов. Я хочу быть счастлива тем, что имею, — она нахмурилась. — Терпеть не могу перемены. Совсем.

Его смех оборвался. Потому что она была серьезна.

— Я постараюсь это запомнить, — уткнувшись носом ей в висок, Бен почувствовал легкий вкус соли на ее влажной коже. Ее волосы коснулись его щеки, как ароматный ветерок.

Приподнявшись, Бен посмотрел на нее сверху вниз. Хотя его член и обмяк внутри нее, он был готов начать все сначала.

Он хотел большего. Попросит ли она его остаться на ночь? Во время совместного сна рушились защитные барьеры и создавались невидимые связи. Он хотел, чтобы подобная связь возникла… между ними.

Он наклонился, и вновь завладел ее губами.

Бен мог целовать… целовать по-настоящему. Анна позволяла ему это, чувствуя, как гудит ее удовлетворенное тело, получая почти шокирующее удовольствие от того, как его огромный торс вдавливает ее в матрас. Почему это было так сексуально?

Он дразнил ее губы, целовал ее щеки и линию подбородка, грубая щетина, царапающая ее кожу, усиливала ее возбуждение.

Она положила руку ему на затылок, удерживая его и наслаждаясь тем, как он все еще наполнял ее глубоко внутри.

— Еще, — потребовала она.

С низким рычанием он накрыл ее рот своим, проникая глубже. Дегустируя.

Когда он поднял голову, она обнимала его за шею, положив руки на его мускулистые плечи. Этот мужчина был отлично сложен, а его тело пылало жаром, как из печи.

Она поцеловала его крепкую шею, пробуя легкий соленый вкус, прежде чем прикусить длинную мышцу, идущую от его груди к нижней челюсти.

Должна ли она заставить его остаться, дать вздремнуть, а затем устроить еще одну замечательную интерлюдию? Вознаградить его ужином? Он бы наслаждался ее стряпней, и кормить его было бы удовольствием.

Она хотела бы провести с ним еще немного времени. За время бесконечных часов ожидания в доме Зета, она обнаружила — с удовлетворением, — что он не только приятный собеседник, но и обладает интригующе мрачным чувством юмора.

— Бен, — начала она.

А потом он посмотрел на нее, и ее мягкий настрой резко сменил курс, споткнувшись о бордюр и рухнув на тротуар.

Потому что в его взгляде было больше, чем ленивая расслабленность после хорошего секса, больше, чем обычные трепет и почтение со стороны ее рабов. Он посмотрел на нее так, словно хотел от нее большего. Будто он «влюблен» в нее и хочет, да помогут ей небеса, отношений.

Нет. Нет, нет, нет.

Когда ее улыбка угасла, она заставила себя улыбнуться вновь. Но его глаза настороженно сузились. Он заметил разницу, но не мог понять, в чем причина.