Служитель египетских богов

— Да, если выбирать из двух зол, то Англия гораздо приятнее, — сказала она.

— Я тоже так думаю, — ответил Троубридж, отжимая своего жеребца в сторону, чтобы дать дорогу тележке, влекомой понурым ослом.

Доехав до места, они, не сговариваясь, натянули поводья.

— Очень любезно, что вы согласились проехаться со мной, Троубридж.

— Для меня это было большим удовольствием, — ответил англичанин и с поклоном прибавил — Просто огромным, мадам.

Мадлен дернула за веревку звонка.

— Мне тоже нравятся наши прогулки. — Она соскользнула на землю и посмотрела на спутника снизу вверх. — Значит, встретимся послезавтра?

— На рассвете, — кивнул Троубридж и пустил лошадь вскачь. А за спиной Мадлен заскрипели ворота.

Бондиле поджидал ее, стоя в дверях. В сандалиях и свободном египетском балахоне он смотрелся весьма импозантно, и о его принадлежности к католической церкви напоминал лишь висящий на шее крест.

— Наконец-то. Вы первая.

— Счастливого Рождества, — поприветствовала мэтра Мадлен, отмечая, что местный наряд сидит на нем много естественнее, чем на других европейцах.

— И вам того же, мадам. — Улыбка хозяина была скорее широкой, чем добросердечной. — Входите, входите. Завтрак почти готов. Может быть, вы сегодня измените своему аскетизму? — Бондиле отошел в сторону, с поклоном пропуская ее в дом.

— Благодарю, но я в такой час за стол не сажусь, — механически сказала Мадлен, прибегая к навязшей в зубах отговорке.

— Интересно, в какой же все-таки час вы садитесь за стол? — не удержавшись, съязвил Бондиле, но тут же сменил тон: — Де ла Нуа и Анже скоро прибудут. Жан Марк передал с посыльным, что они с Лаплатом задерживаются на рождественской мессе. — Он ввел гостью в гостиную, отделанную в египетском стиле. — Если нам что-то понадобится, мы за ними пошлем. Прошу вас, мадам, устраивайтесь поудобней.

— Я бы хотела взглянуть на вчерашние эскизы Анже, — сказала Мадлен. — По дороге сюда я осмотрела стены еще раз. Мне кажется, он мог упустить кое-какие детали. — Она подошла к одинокому французскому креслу в углу и с непринужденной грацией села. — Простите, профессор, на мне не тот костюм, чтобы возлежать на тахте.

— Здесь вы свободно можете называть меня Аленом. — Бондиле подошел к столу, чтобы налить себе кофе. — Я так понимаю, что предлагать вам чашечку бесполезно?

— Разве только из вежливости, — прозвучало в ответ.

— Я выкроил время, чтобы просмотреть ваши заметки, — сказал, устраиваясь на тахте Бондиле. — Значит, вы полагаете, что декоративные бордюры на самом деле являются текстами? Довольно интересная мысль. Хотелось бы знать, чем вы ее подкрепляете. Давайте обсудим это как-нибудь вечерком. — Он хищно осклабился. — Место встречи можете выбрать сами.

— Любое место, где все соберутся, устроит меня, — спокойно отвечала Мадлен.

— Но в ваших последних теориях столько противоречий, что неминуемо вспыхнет спор, который ничего нам не даст. Вы заупрямитесь, ребята раскипятятся — и я опять не смогу уловить, что к чему. Иное дело — спокойная обстановка, где никто и ничто не мешает достичь взаимопонимания. — Его слова висли в воздухе, словно гири. — Я хочу лишь иметь возможность по достоинству оценить вас. — Улыбка профессора сделалась приторно-сладкой. — Мадам, ну что для вас стоит какой-нибудь час? Подарите его мне — и мы отлично поладим.

Мадлен с трудом удержала колкость, вертевшуюся на языке.

— Я пока не готова принять ваше предложение, — только и сказала она.

— В таком случае, у вас нет уверенности в своих выкладках, — насмешливо констатировал Бондиле.

Мадлен поспешила сменить тему разговора.

— Пришла ли университетская почта? Ведь год уже на исходе.

Бондиле раздраженно поморщился.

— Они что-то молчат. Хотя я регулярно отправлял им отчеты и грузы. Боюсь, университет теряет к нам интерес. В прошлом году экспедиционный отдел урезал смету наших расходов. — Он помолчал, потом бросил на собеседницу многозначительный взгляд. — Не знаю, сколько денег нам выделят и выделят ли их вообще.

Мадлен сделала вид, что залюбовалось фонтаном, журчавшим в саду под окном.

— Вы намекаете, что мне в очередной раз пора раскошелиться? — Голос ее звучал бесстрастно, чем она осталась довольна.

— Да, возможно, все сложится именно так, — кивнул Бондиле. — Сожалею, мадам.

— В этом я сомневаюсь, — уже без каких-либо экивоков заявила Мадлен. — Прежде вы брали деньги без колебаний, так что же переменилось сейчас?

— Всему есть предел. — Бондиле глотнул кофе. — Нельзя бесконечно вычерпывать воду из одного и того же колодца. — Прозвенел колокольчик. — Кто там? Де ла Нуа? Что-то он рано. — Профессор скривился.

— Вместе с ним пришел и Анже, — сказала Мадлен, испытывая немалое облегчение, смешанное с долей злорадства.

Гостей ввели в комнату без особенных церемоний, ибо слуга или позабыл, или не счел нужным о них объявить. Де ла Нуа прямиком устремился к профессору и расцеловал того в обе щеки, громогласно желая счастливого Рождества.

— Я было запамятовал, что сегодня за день, хорошо хоть Тьерри напомнил. — Он рассмеялся, потом коротко поклонился Мадлен и принялся наливать себе кофе.

Тьерри Анже проявил большую вежливость:

— Да прольет Господь на вас свою милость, мадам. Надеюсь, в новом году все ваши начинания сбудутся.

— Благодарю, — улыбнулась Мадлен. — Надеюсь, и вас новый год одарит чем-нибудь триумфальным, — сказала она, отмечая, как сильно исхудал Анже: недавняя стройность сменилась костлявостью, лицо заострилось и походило на карнавальную маску.

— А я надеюсь, со следующим кораблем из Каира придет мой табак, — пробасил добродушно де ла Нуа. — Если мне и дальше придется курить то, чем здесь набивают трубки, я неминуемо слягу с воспалением легких. — Он опустился на диван, положив ноги на одну из пухлых подушек. — Только так можно расслабиться по-настоящему.

— Скоро подадут завтрак, — объявил Бондиле. — Вы, мадам, конечно, вольны не принимать в нем участия.

— Вы очень великодушны, — поблагодарила Мадлен, прикидывая в уме, сколько еще нужно здесь проторчать, чтобы ее уход не выглядел неприлично. Она уже сожалела, что приняла приглашение мэтра. — Пока вы будете завтракать, я бы с удовольствием просмотрела ваши эскизы.

— Как вы трудолюбивы, — вздохнул де ла Нуа. — Вечно в работе, пчела, да и только. — Он картинно прижал руку к груди. — Вот я, например, всегда не прочь побездельничать, особенно, если есть к тому повод.

— Не иронизируйте, Мерлен, — устало подал голос Анже. — Пусть мадам покопается в наших бумагах. В любом случае она всегда может сделать зарисовки сама, если наши ее не устроят. — Он быстро допил свой кофе и опять потянулся к кофейнику.

— Вы вчера вечером где-то гуляли, Ален, — пробормотал де ла Нуа, поглубже зарываясь в подушки.

— Почему вы так решили? — несколько удивленно поинтересовался Бондиле.

:— Кое-кто из наших пытался проведать вас, но у ворот сказали, что вас нет дома.