Смех и грех Ивана-царевича

Положение Винивитиновых стало почти бедственным. А потом Семену Кирилловичу в голову пришла гениальная идея. Однажды он дал жене толстую книгу и велел:

— Живо прочитай!

Елизавета Матвеевна покорно просмотрела роман и удивилась:

— Что интересного в повествовании об английской семье, которая борется за выживание?

— Молодец, сразу суть ухватила, — похвалил ее супруг. — Ну-ка, ответь, что спасло британцев?

— Они стали пускать в дом экскурсии, — как прилежная школьница, ответила Елизавета Матвеевна.

— Вот! — обрадовался Семен Кириллович. — Что мешает нам заняться тем же? Ты все упрекаешь меня в бездействии, а я порылся в библиотеке и составил легенду. Слушай! Наш замок был построен в тысяча триста двенадцатом году…

— Побойся бога, Сеня! — захохотала Анфиса, присутствовавшая при разговоре. — Ведь сразу видно, что этому зданию от силы лет сто.

— Ты меня недослушала, — надулся хозяин. — Да, дом перестраивался, реконструировался, но сохранились некие свидетельства старины. Например, камин четырнадцатого века, в котором французский король Людовик Пятнадцатый сам жарил гусей.

— Не уверена, что сей монарх жил в те времена, — засомневалась Елизавета Матвеевна. — И, кстати, как он попал в Россию? Зачем приезжал? При чем тут гуси?

— Людовик был родственником князя Андрея Винивитинова-Бельского и тайком, инкогнито, навещал его, они даже гусей на охоте подстрелили, — на полном серьезе заявил Семен Кириллович. — А потом съели их за ужином в усадьбе.

— Дорогой, гусаки живут возле рек, где им в чаще плавать? — усомнилась жена.

— К тому же у нас нет камина, — вставила Анфиса.

И тут тихий, по-чеховски интеллигентный Сеня, мямля, рохля и полный пофигист, изо всей силы треснул кулаком по столу и заорал:

— Всем заткнуться! Как я сказал, так и будет. Надоела нищета! Нет камина? Значит, появится.

Глава 3

Через полгода Винивитиновы полностью подготовили дом к посещению экскурсантов. Женщины — Елизавета Матвеевна с помощью своей пожилой матери Эммы Геннадьевны и верной экономки Надежды Васильевны — отмыли все помещения и перестирали горы текстиля. Семен лично следил за мастером, который соорудил в одной из гостиных состаренную имитацию древнего очага. Ясное дело, очаг не работал, но никто и не собирался разводить в нем огонь.

Затем хозяева усадьбы принялись за оформление помещений.

Первый владелец дома купец Бельский очень любил искусство, поэтому забил комнаты жуткими картинами, в основном портретами, как одиночными, так и групповыми. Люди на полотнах выглядели шикарно — мужчины все в мундирах и сюртуках, никого в простой одежде, дамы в бальных нарядах, при драгоценностях. Прежде Елизавета Матвеевна, имевшая искусствоведческое образование, многократно пыталась избавиться от «живописи», но супруг всякий раз протестовал:

— Ни в коем случае.

— Да почему? — вскипела как-то Лиза. — Полотна — полное барахло, настоящий китч! Правда, рамы прекрасные, дубовые с позолотой. Мы можем выручить за них массу денег. Сколько в доме таких «произведений искусства»? Никогда их не считала, но полагаю, немало, мы на выручку починим крышу.

— Нет! — твердо повторил Семен. — Кстати, в библиотеке висят портреты, которые заказал дед. И что, я должен выбросить память о предке? Между прочим, с ними связана семейная легенда, мне ее папенька рассказывал. Алексей Винивитинов перед смертью взял меня за руку и сказал: «Я спрятал большие ценности в хитро замаскированном сейфе. Картины в библиотеке не простые, в них зашифровано, как найти и открыть тайник».

— Клад бы нам не помешал, — вздохнула супруга. — Ну, и где он?

— Дед не успел открыть тайну, — грустно ответил Семен Кириллович, — умер, недоговорив. Короче, полотна я трогать не дам!

— Ладно, те, что в библиотеке, оставим. Прочие же отправим на свалку, багет на продажу, — решила Елизавета Матвеевна.

— А как поступим с дырками на стенах? — поинтересовался муж. — Придется делать косметический ремонт.

Лиза лишь сдвинула брови — ни о каком ремонте при их безденежье и речи быть не могло.

В общем, мазня осталась на своем месте. И как же она теперь пригодилась! Сейчас Елизавета Матвеевна подводит к этим «произведениям искусства» экскурсантов и рассказывает байки, вдохновенно сочиненные Сеней.

Совершенно неожиданно дела у Винивитиновых пошли на лад, в усадьбу потек народ. Ныне семья может позволить себе достойную еду, отдых в Турции, кое-какие обновки и главное — старается поддерживать дом в приличном состоянии. Последняя задача наиболее трудная, постоянно текущая крыша — вечная головная боль Елизаветы Матвеевны. По-хорошему, всю ее надо бы поменять. Но вы представляете, сколько стоит такая работа, если учесть, что площадь «замка» почти две тысячи квадратных метров? Вот кровля и напоминает тришкин кафтан: в одном конце подлатают, в другом начинает течь. А еще нужно приобрести газовую плиту на кухню — та, что там стоит, помнит еще купца Бельского…

Элеонора примолкла.

— Занимательная история, — улыбнулся я. — А при чем тут мы? Навряд ли обман экскурсантов, считающих, что они посещают родовое гнездо князей, можно считать чем-то криминальным. Ну, придумали люди себе аристократические корни, так это не редкость. Сейчас многие уверяют, что их предки служили при дворе Михаила Романова аж в 1613 году. И потом, взяв деньги за билет, Елизавета Матвеевна честно отрабатывает их — показывает народу усадьбу.

— Да, — кивнула Нора. — Кроме того, рассказывает легенды, авторство которых принадлежит Семену. Анфиса тоже занимается туристами. Эмма Геннадиевна и Матвей Ильич исполняют роли благородных стариков — встречают гостей. Бабушка продает план замка и сувениры, среди которых особым спросом пользуется маленький плюшевый барбос, а дедушка шепотом рассказывает историю о собаке-убийце.

— О ком? — еще больше развеселился я.

Элеонора пояснила:

— В Семене явно пропал писатель. Он придумал сказание о пращуре Михаиле, который жил в тринадцатом веке и отличался большой любовью к женщинам. Понятное дело, что за знатными дамами князь ухаживал, долго добивался их благосклонности, дарил букеты, конфеты…

— Разве в те времена в России уже знали шоколад? — усомнился я.

— Понятия не имею, — отмахнулась Нора. — Может, тогда вялили фрукты, делали яблочную пастилу… Собственно, какая разница? Мы же не кулинарное шоу обсуждаем. О чем я говорила? Ах да! Михаил. Так вот, этот сластолюбец, любезный с благородными дамами, деревенских девушек якобы просто насиловал и убивал.

— Однако, — пробормотал я.

— В стародавние времена люди не отличались добрым сердцем, — поморщилась Нора. — Один раз Михаил лишил жизни красавицу Светлану…

— Стоп! — снова не выдержал я. — В России имя Светлана стало популярным в девятнадцатом веке, когда в тысяча восемьсот втором году вышел роман Востокова «Светлана и Мстислав». До того существовал вариант «Фотиния», в переводе «светлая». Спустя несколько лет литератор Жуковский выпустил балладу «Светлана», и имя народ стал использовать. Но в тринадцатом веке была Фотиния.