Смех и грех Ивана?царевича

Майя отвечала честно. Сейчас она торгует на рынке, стоит за прилавком с девяти утра до девяти вечера без перерыва на обед. Работа тяжелая, народ капризный, вечно продавцу претензии предъявляют. А разве продавщица виновата, если картошка мороженая? Хозяин такую закупил! Но ничего, скоро она пойдет учиться в институт, получит хорошую профессию.

Иосиф просидел часа два, ушел и больше не появлялся.

Через неделю, в субботу, Майя увидела в ванной на рукомойнике заколку с бантиком и сломала голову, прикидывая, откуда взялся аксессуар для волос. У нее-то таких украшений не было. Через семь дней в помойном ведре обнаружилась пустая коробка из-под шоколадных конфет. Майя сладкое не любила, предпочитала съесть кусок колбасы. И снова она пришла в недоумение: как к ней попала коробка? Через месяц, опять в субботу, прибежав с работы и зайдя в туалет, она увидела на бачке унитаза бутылочку мирамистина.

И тут непутевая особа пришла к выводу: мать за ней следит. Знает, что дочка по субботам-воскресеньям работает, ведь выходные на рынке самые «сенокосные» дни, и приходит проверять ее квартиру. Точно-точно родительница не доверяет Майе, шарит на кухне, смотрит, нет ли бутылок, лазает по шкафам, изучает содержимое холодильника. Причем мамаша настолько охамела, что уселась пить чай в чужом доме. И, наверное, считает дочь умственно отсталой, раз бросила тару из-под конфет в мусор. А заколку и дозатор с мирамистином она элементарно забыла. Кстати, насчет последнего — мать брезглива, вот и решила протереть антисептическим средством стульчак перед использованием.

Майя кинулась к телефону. Ей захотелось сказать матери: «Считаешь меня сифилитичкой? Обливаешь сортир дезинфекцией? Не смей заявляться ко мне без приглашения!» Но номер она так и не набрала, потому что сообразила: маманя наверняка ответит так: «Никогда в дом в твое отсутствие не заходила». Конечно, конечно, хитрюга от всего открестится. А чтобы прекратить это безобразие, надо застать ее на месте преступления.

Спустя неделю Майя, сославшись на острую зубную боль, отпросилась у хозяина в пять часов вечера. Рассудила так: с утра мать в Капотню не приедет, ведь Винивитиновы отпускают домработницу отдохнуть с шестнадцати часов субботы до обеда воскресенья. Вот почему она не припирается в другие дни — в будни освобождается в девять вечера.

Ровно в восемнадцать ноль-ноль Майя крайне осторожно, на цыпочках вошла в свою прихожую и поджала губы. Ну и ну! Мамаша совсем обнаглела — содрала со стены календарь, швырнула его на пол, скинула с вешалки плащ дочери, бросала ее обувь… Ну, сейчас нахалке мало не покажется!

Лапина вошла в комнату и застыла. Все перевернуто вверх дном, на диване лицом вниз лежит парень в джинсах и ярко-красной футболке, а вокруг так много крови, что Майя зажмурилась.

— Иосиф, Иосиф… — долетел до ее ушей голос. — Иосиф, Иосиф…

Звук шел из санузла. Перепуганная насмерть хозяйка квартиры выскочила из комнаты, подошла ближе и придушенно прошептала:

— Эй, ты, выходи!

— Иосиф, Иосиф… — твердил внутри непонятно кто, — Иосиф…

Майя подергала ручку — дверь оказалась заперта. Но разве в блочной пятиэтажке установят створку из цельного массива дуба?

Она дернула дверь посильнее, и та распахнулась. На унитазе сидела девушка, вся в крови, и, зажав в руках здоровенный кухонный тесак, вымазанный чем-то бордовым, мерно повторяла:

— Иосиф, Иосиф, Иосиф, Иосиф…

Лапина попятилась, узнав заявившуюся к ней без приглашения особу. Это была Ксения Винивитинова.

Глава 18

Младшую дочь Надежды Васильевны нельзя было назвать светочем разума, Майя никогда не отличалась особым умом, но даже она сообразила, что звонить надо не в полицию, а матери.

Примерно через час в Капотню примчались Кирилл Алексеевич, Семен с женой и их верная домработница. Елизавета Матвеевна бросилась к дочери с вопросом:

— Что случилось?

— Иосиф, Иосиф… — словно безумная, все так же твердила Ксения. — Иосиф, Иосиф…

— Она только имя его бубнит, — прошептала Майя, — больше ничего не говорит.

— Ничего, сейчас скажет, — рассвирепела Елизавета и начала трясти дочь за плечи. — Немедленно отвечай, что тут произошло?

— Иосиф, Иосиф… — с отрешенным лицом продолжала бубнить Ксюша.

— Я давно стала замечать, что ко мне по субботам кто-то тайком заходит, — решила поделиться информацией Майя.

— Ах ты дрянь! — закричала Лиза и принялась отвешивать дочери пощечину за пощечиной. — Именно сейчас, когда Кирилл Алексеевич баллотируется в академики… — хлоп… — должен получить орден… — хлоп… — стать депутатом… — хлоп!.. — не дай бог, журналисты узнают… — хлоп!.. — мерзавка, измучила всех своими выходками…

На Ксюшу сыпались затрещины, Майя не знала, что ей делать, но тут в санузел втиснулась Надежда Васильевна и оттащила разъяренную мать от девочки. Еще через пару минут Кирилл Алексеевич взял Майю под руку, вывел во двор и усадил в свою машину. Затем, сказав: «Побудь-ка тут недолго», вернулся в квартиру.

Ждать в автомобиле Майе пришлось около получаса. Потом пришла Елизавета, молча села за руль, так же, не произнося ни слова, доехала до усадьбы и только там выдавила из себя, не глядя на пассажирку:

— Спасибо, что не подняла шум.

— Уж не дура, — ответила бывшая любовница Семена.

На ночь Лапину устроили в одной из гостевых комнат. Утром Надежда Васильевна привела дочь в кабинет хозяина.

Кирилл Алексеевич был уже стар (вскоре после этих событий он скончался от инфаркта), но Майя до дрожи в коленях еще с того дня, когда ее с позором прогнали из горничных, боялась Винивитинова-старшего, поэтому у нее буквально подкашивались ноги.

— Садись, дружочек, — ласково предложил ей патриарх. — И прими нашу благодарность, ты доказала, что являешься верным другом.

— Пожалуйста, — прошептала Майя, которая в присутствии Кирилла Алексеевича вновь почувствовала себя восемнадцатилетней беременной дурочкой. — Для вас что угодно.

— Очень правильные слова, дружок, — одобрил старик. — Мы тут посоветовались и решили тебе помочь. Если люди в добрых отношениях, они должны друг друга поддерживать. Ведь так?

Майю заколотило в ознобе, а Кирилл Алексеевич вещал дальше:

— Тебя возьмут на работу в крупную фирму на должность старшей уборщицы. Оклад очень хороший, соцпакет, талоны на бесплатный обед и возможность профессионального роста. Будешь исправно трудиться, дорастешь до завхоза, поставишь швабру в угол, станешь другими руководить. Тебе понравится. Но у нас у всех к тебе просьба. Никогда никому не рассказывай, что вчера произошло. Договорились? Квартира твоя убрана, постельные принадлежности куплены новые, забудь о случившемся.

— А кто ходил ко мне по субботам? — заикнулась Майя.