Смех, свет и леди

Проделав долгий путь по запруженным людьми улицам, кэб наконец въехал в более тихую часть города и остановился перед высоким и довольно уродливым зданием. К парадному входу вело широкое крыльцо с железными перилами.

Кэбмен спустился с козел и открыл дверцу.

— Занести ваши сундуки внутрь, мисс? — спросил он.

— Вы не будете так добры подождать немного? — спросила Минелла. — Может случиться так, что я не смогу здесь остаться.

— Ладно, — ответил кэбмен. — Только вы поскорее. Я хочу домой.

— Я не задержу вас надолго, — пообещала Минелла.

Она взбежала на крыльцо и позвонила, думая при этом, что Конни живет в очень большом доме.

Минуты через две дверь ей открыла довольно неряшливая девица в грязном переднике и чепце, косо сидящем на засаленных волосах.

— Да? — осведомилась она непреклонным голосом.

— Здесь живет мисс Конни Пэнгфорд? — спросила Минелла.

Девица ткнула большим пальцем вверх.

— Третий этаж, — бросила она и, не сказав больше ни слова, поспешила обратно по узкой лестнице, которая, очевидно, вела в подвал.

Слегка удивленная таким нелюбезным приемом, Минелла поднялась по лестнице и на втором этаже увидела две двери. На каждой была прикреплена табличка с именем жильца.

Теперь она поняла, что это, вероятно, доходный дом, и именно за квартиру в нем Конни благодарила ее отца.

На третьем этаже тоже было две двери. На одной Минелла увидела табличку с мужским именем, а на другой прочла: +++

Мисс Копни Лэнгфорд. +++

На мгновение ей стало страшно, но, вспомнив, что кэбмен ее ждет, она взялась за маленький медный дверной молоточек, который висел над табличкой.

Она постучала, но никто не откликнулся, и Минелла, испугавшись, что Конни нет дома, постучала снова, на сей раз сильнее.

За дверью послышались шаги и через мгновение Минелла, к своему великому облегчению, увидела на пороге Конни.

— Что вам угодно? — спросила Конни. Минелла уставилась на нее, на мгновение потеряв дар речи, и Конни воскликнула:

— Минелла! Не может быть! Как ты здесь очутилась?

— Я приехала попросить тебя о помощи, Конни.

— О помощи? Что случилось? А твой отец с тобой?

— Папенька умер. А ты разве не знаешь? Мгновение Конни смотрела на нее, как будто не могла поверить тому, что услышала. Потом она вскричала:

— Умер? Я в это не верю!

— Он умер несколько недель назад от заражения крови.

— Но он же совсем недавно был в Лондоне, и я не знала, что он так… так… Конни умолкла на полуслове.

— Здесь не стоит об этом говорить, — сказала она. — Входи.

— Я приехала в Лондон, потому что вынуждена искать работу, — сказала Минелла. — Мои вещи внизу.

Мгновение Конни молчала. Потом сказала:

— Ты лучше скажи кэбмену, чтобы он занес их в переднюю.

— Да, конечно.

Не дожидаясь дальнейших слов Конни, Минелла заторопилась вниз, чувствуя, что кэбмен уже, наверное, начинает терять терпение.

Однако он снял ее сундуки с кэба, занес их в вестибюль и поставил на пол, покрытый линолеумом, который явно нуждался в чистке.

Минелла достала из кошелька шиллинг и четыре пенса, подумав, что должна дать ему дополнительный пенни, за то, что он так долго ее ждал.

Кэбмен подозрительно посмотрел на монеты и недоверчиво спросил:

— Это все мне?

— Да, конечно, — сказана Минелла. — Вы были очень любезны.

Он взял у нее деньги и, окинув лестницу несколько презрительным взглядом, произнес:

— Мой вам совет, хоть вы и не послушаете, подыщите-ка вы себе другое место, не оставайтесь здесь!

Минелла посмотрела на него с удивлением.

— А что здесь не так?

Ей показалось, что он хотел что-то сказать, но потом передумал и вместо этого произнес:

— Вы еще слишком молодая для таких вещей. Возвращайтесь-ка к матушке, там вам самое место, и забудьте про Лондон. Этот город не для таких, как вы!

Не дожидаясь ответа, он спустился по ступенькам, взобрался на козлы и уехал, даже не оглянувшись на Минеллу.

Глядя ему вслед, Минелла вздохнула.

Ей было странно, что каждый в Лондоне, казалось, считает ее слишком молодой и глупенькой.

«Это, должно быть, из-за платья», — сказала она себе. Впрочем, она понимала, что все равно не может позволить себе купить другое.

Она решила, что после смерти отца должна носить траур, но, кроме единственного черного платья, которое принадлежало ее матери и было слишком причудливого фасона, чтобы ходить в нем в деревне, у нее не было темной одежды.

Узнав от мистера Мерсера о своем финансовом положении, она рассудила, что глупо тратить драгоценные деньги на платье.

Минелла прекрасно понимала, что может столкнуться с еще какими-нибудь неоплаченными долгами отца и чувствовала, что покупать что-то, без чего можно пока обойтись, отчасти сродни обману.

Возвращаясь на третий этаж, где у открытой двери ее ждала Конни, Минелла еще раз напомнила себе, что в крайнем случае она всегда может поехать к тетушке Эстер!

Глупо расстраиваться из-за слов какого-то кэбмена.

— Входи, — сказала ей Конни, — и расскажи мне все с самого начала. Вот уж никак не ожидала увидеть тебя здесь! И трудно поверить, что твоего отца больше нет!

От Минеллы не укрылась особая интонация, с которой Конни произнесла эти слова, и она сказала:

— Я знаю, как ты любила его, Конни, когда была еще девочкой, и, наверное, мне нужно было написать тебе прежде, чем приезжать сюда.

Конни ничего не ответила, а просто молча прошла в маленькую, но весьма необычно обставленную гостиную.

Она была такой вычурной и так пестро украшена, что казалась игрушечной.

У одной стены стоял диванчик, заваленный подушками всевозможных форм и размеров. Почти все они были обшиты кружевами или украшены бисером.

В комнате были два кресла, тоже накрытые подушками, и шторы сочного розового цвета, перехваченные по обеим сторонам от окна огромными розовыми бантами.

Ковер был весь заткан розами на бледно-голубом фоне, а на стенах вместо картин висели театральные афиши.