Смельчак

— Это днем-то?

— Но уж наверняка мы его не интересуем. Кого волнует, что мы выносим со свалки? Другим это уже не нужно.

Рафаэль тоже никак не мог взять в толк, зачем на свалке появился человек с оружием и в униформе.

— Нам его бояться нечего, — добавил отец и отошел в тень, падающую от холма, сложенного из старых покрышек.

— Так что ты хотел мне показать? — спросил Рафаэль.

Отец ответил долгим, изучающим взглядом.

— Где? — Рафаэль оглядел горы мусора.

— Здесь.

Отец расстегнул пояс, затем верхние пуговицы ширинки, поднял подол рубашки.

В низу живота, под поясом, была большая опухоль.

Отец Рафаэля обхватил ее пальцами, показывая сыну, что опухоль нечто инородное, не принадлежащее его телу.

Рафаэль коснулся опухоли указательным пальцем.

— Твердая.

— Да.

Рафаэль провел рукой по низу собственного живота. Ровно, никаких выпуклостей.

— Я-то думал, что живот у тебя растет из-за пива. Что ты стал больше есть.

— Как? Мои зубы…

— Я знаю, — кивнул Рафаэль.

— А теперь это, — отец Рафаэля посмотрел на свои пальцы, обхватившие опухоль. — Какая уж тут еда.

— Ты всегда жаловался только на зубы.

— Иногда говоришь только об одном… — Отец заправил рубашку, застегнул ширинку, пояс. — Хотя есть что сказать о многом. Но кого волнует чужое горе?

— Но почему сейчас ты говоришь об этом мне? Потому что я нашел работу?

— Сделать ничего нельзя, — вздохнул отец Рафаэля. — Это ясно. Такая же опухоль была и у твоей матери. Я ее узнал.

— Я помню.

Отец Рафаэля оглядел свалку.

— И еще у многих.

— Рак, наверное, — поставил диагноз Рафаэль. — Это рак?

Его отец пожал плечами.

— Чтобы ты не особо волновался насчет моих зубов. И не думал, что ты или кто-то другой могут мне с ними помочь. Как видишь, лечить мои зубы смысла нет. Поэтому, когда я напиваюсь и плачусь насчет зубов, знай, что дело совсем не в них.

— А остальные знают? Нито? Луис?

— Нет.

— Так почему я? Почему ты говоришь об этом мне?

— Я беспокоюсь из-за тебя, Рафаэль.

— А что я такого сделал?

— Не знаю. Ты привез жене два новых платья. Дочери — пианино. Эту индейку. И рассказываешь всем, что купил все на деньги, полученные за еще не выполненную работу.

Отец Рафаэля ждал ответа, но сын промолчал.

— Мне надо отдохнуть, — вздохнул отец.

Они оба сели на старые покрышки.

Рафаэль по-прежнему молчал.

Несколько минут спустя на дороге меж груд мусора появился Эйман. В каждой руке он держал по автомобильному бамперу. Под мышками — несколько колпаков, на шее висела бухта ржавой проволоки. Бамперы и колпаки, чистые и в хорошем состоянии, иногда покупали в магазине запчастей в Биг Драй Сити. На металлолом он мог сдать все, что нес на себе.

— Привет, — поздоровался Эйман.

Не опуская на землю добычу, он остановился в тени горы из покрышек поболтать с Рафаэлем и его отцом.

Поднял один бампер.

— «Форд».

Поднял второй.

— «Шевроле».

И рассмеялся.

Рафаэль указал за спину Эймана.

— Там ходит человек с ружьем и пистолетом.

— Нет, — покачал головой Эйман.

— Говорю тебе, ходит.

— Я только что был там. И никого не видел.

— Наверное, управляющий. Потому он и с оружием.

— Он чинил забор, — заметил отец Рафаэля.

— Они всегда чинят забор, — улыбнулся Эйман.

— Но с оружием они раньше не ходили.

— Будь уверен, там никого нет, — все еще не верил ему Эйман.

— Я его видел. Оттуда, — Рафаэль указал на вершину мусорного холма, где лежала плита.

— Я ему тоже не поверил, — сказал отец Рафаэля. — Тут слишком много крыс. Стрелять их — только переводить патроны.

— Это точно, — согласился Рафаэль.

— Счастливо оставаться, — и Эйман потащил добычу к дыре в заборе.

— Будь осторожен, — напутствовал его Рафаэль.

После ухода Эймана повисло тяжелое молчание.

Прервал его отец Рафаэля.

— Извини, что огорчил тебя.

— Все мы когда-то умрем, — после долгой паузы ответил Рафаэль.

— Ты не так жесток, Рафаэль. — Отец смотрел на сына из-под полуопущенных век. — Ты просто бережешь себя.

— Мама умирала долго. В мучениях.

— Да.

— Речь об этом, не так ли?

— Не понял.

— И что ты получишь за свою смерть? За свои страдания?

— Да что я могу получить? Не знаю.

— Какой прок от твоей смерти?

— Ты плачешь, Рафаэль, — отец положил руку ему на плечо. — Я стремился не к этому. Просто хотел, чтобы ты был поосмотрительнее. Есть Рита. Дети…

— Да, — кивнул Рафаэль.

Гром выстрела заставил их вздрогнуть.

— Ружье? — спросил отец Рафаэля.

Прогремел второй выстрел.

За ним последовал детский вскрик.

Рафаэль побежал на голос.

— Рафаэль! — крикнул вслед его отец.

Нинья скользил по склону мусорного холма. Одну руку он прижимал к правому бедру. Рафаэль видел выступившую из-под пальцев кровь. В другой руке Нинья держал пластмассовый кухонный радиоприемник.

У подножия холма Нинья упал лицом вниз на дорогу. Когда подбежал Рафаэль, подросток уже перевернулся на спину. Одной рукой он все еще зажимал рану в бедре, из второй не выпускал радиоприемник.

— Больно! — крикнул он, увидев Рафаэля.

Рафаэль оторвал пальцы Нинья от раны. Входное отверстие маленькое, крови немного. Выходное — гораздо больше, из него-то и лилась кровь. Вокруг — лохмотья кожи.

— У-у-у! — завопил Нинья.

— Замолчи! — осадил его Рафаэль.

Отец Рафаэля опустился на колено, снял пояс. Перетянул ногу Нинья повыше раны.

— Пуля прошла навылет, — пояснил Рафаэль.

Теперь Нинья плакал. Его большие черные глаза блестели на солнце. Вдыхал воздух через нос, выдыхал ртом. На губах пузырилась слюна.

Подбежал Эйман, уже без бамперов, колпаков и проволоки.

— Эй, парень, — воскликнул он, наклонившись над корчившимся от боли Нинья.

— Пуля прошла навылет, — повторил Рафаэль.

Его отец старался завязать тонкий пояс узлом.

— Надо унести его отсюда.

— Эй, смотрите, — воскликнул Эйман.