Сменить мечту. История попаданки наоборот

— Почему трех-то?

— А ты думаешь Димка усидит? Или близнецы без него поедут? Не смеши. Димка не поедет без тебя, близнецы без него, а у тебя Хабаров. Затык.

— Ир, ну… — я было уже сказала, что и Илью позвать можно, но не успела, зазвонил телефон. Уже Илья? И что мне делать? Приглашать в квартиру? Ехидный внутренний голос подначивал, на дачу звать собралась, а в квартиру никак, да?

— Спустись и поговори с ним, я тут закончу с завтраком. Принесла ж нелегкая в такую рань! — уже на пороге я была схвачена за подол любимого сарафана. — Монисто, монисто забери, куда помчалась, заполошная!

На шум из комнаты выскочил Димка и я не успела додумать мысль о том, что с утра в домашнем сарафане и в золоте выходить к подъезду…

Часть 50

— Дядя Илья приехал, да? Мам, ты вниз идешь? Я с тобой!

Ох, ну слава богам, что Димка со мной, а то бы совсем себя потеряла смутившись.

Илья опять был с букетом, на этот раз попроще. Альстромерии прекрасны, но несколько вычурны. В них нет той искренней милоты, которой так и дышат ромашки. Это было восхитительное зрелище, рослый сильный мужчина с охапкой садовых ромашек в руках и рыженькой малышкой лет четырех, уцепившейся пухленькими пальчиками за его брючину. Так вот оно что!

Видимо, эта девочка и есть самый важный человек, познакомить с которым меня обещали накануне. Рядом со мной всхлипнул в удивлении Димка. Илья сделал шаг нам навстречу, на секунду забыв, что рядом ребенок. Для малышки рывок был слишком сильным и она начала падать споткнувшись. Быстрее всех оказался Димка, который прямо-таки телепортировался на полтора метра вперед и успел ухватить маленькую за лямки ярко-зелёного комбинезончика, не дав хорошенькой головке встретиться с асфальтом. Димка отработанным, несказанно удивившим меня, движением подхватил девчушку на руки, и подул ей в личико, которое уже исказилось в плаксивой гримаске. От неожиданных и ласковых ощущений, она забыла об испуге и заулыбалась сверкая меленькими зубками. Дима радостно скалился ей в ответ. Они так гармонично смотрелись, темно-рыжий парнишка-подросток и апельсиново-рыжая малышка, почти младенец. Как и все рыжие, они были неуловимо похожи друг на друга, а этих двоих объединяла еще и детская пухлощекость. Девочка внимательнейшим образом рассматривала кудри своего спасителя, потом завозилась, устраиваясь поудобней, и запустила в них обе ручки. От неожиданного смещения равновесия Димка пошатнулся.

— Ева, — вдруг отмер Хабаров, разрушив очарование, — ты не испугалась? — Ева так мотнула головкой, что взметнулись пушистые рыжие хвостики, перехваченные в нескольких местах яркими резинками.

Хабаров попытался забрать ребенка у Димы, приговаривая, что мальчику тяжело, что Ева уже большая, но ему мешал букет и сама Ева, которая менять дислокацию явно не собиралась, уклоняясь от мужских рук, а сыну, и впрямь было уже тяжело, я видела это по его напряженной спине.

Пришлось забрать ромашки из рук Ильи самой.

— Это ведь мне? — мужчина благодарно улыбнулся и потянулся к ребенку, а Димка машинально прижал свою живую ношу покрепче к себе, как будто не желал с ней расставаться, Ева, в ответ, обняла его за шею. Эта картина останется в памяти сердца, два прижавшихся друг к другу ребенка и обнимающий их обоих мужчина, поддерживающий малышку под попу, чтобы мальчику было полегче. Именно в этот момент я поняла, что все для себя решила. Хочу! Всех троих хочу! Немедленно! Благодаря артефакту чутье усилилось во все стороны, и направленное на самосознание, в том числе. А то бы хитрила бы сама с собой до явления Ариса.

— Дим, ты где так научился с малышней обращаться? — Илья, наконец, исхитрился выцепить Еву к себе.

— В приюте мелюзги хватало, не хочешь, чтоб орали, научишься успокаивать. Мне нравится с ними возиться, они смешные, — Димка не сводил очарованного взгляда с рыжей малышки и даже держал ее за ножку повыше забавного добротного сандалика. При абсолютно разной внешности дети были необыкновенно схожи, если не присматриваться, то любой скажет — брат и сестра.

Упс, а про усыновление как-то и не поговорили, Илья больше про свои приключения рассказывал, упомянул только что в разводе, что мама жива и что есть младшая сестра.

Волшебное ожерелье стало каким-то тяжелым, да что же я тугодумка такая, чего стоило отделить монетку с нужным ставом? Усиленная магией интуиция подсказывала, что Илья неприятно удивлен словом “приют”. Димка опять забылся, вот ведь. Здесь говорят “детский дом”, а приют — это нечто архаичное и крайне неприятное.

Димка все-таки уловил напряженность Ильи и сообразил, чем она вызвана.

— Мама Эля только два месяца назад меня усыновила. Вы не знали?

— Не знал. Но могу понять. Про такое на каждом углу не кричат.

Илья был растерян и принимал какое-то трудное решение и мне захотелось облегчить его задачу.

— Илья, познакомь нас со своей доченькой, — просьбу я сопроводила взглядом, в который постаралась вложить всю имеющуюся доброжелательность и заинтересованность. А уж заинтересованности хватало, и у меня, и у Димки.

— Это Женевьева, моя племянница, но я все равно люблю ее больше всех на свете, правда, Ева?

Малышка только кивнула и одарила дядю слюнявым звонким поцелуем, — это было так умилительно, что я не сразу сообразила, что девочка, будучи уже взросленькой, все время молчит. Димка заметил куда быстрее.

— Привет, Женевьева, — очень серьезно сказал мой сын, явно подражая кому-то из телевизора, — я Дмитрий, хочешь со мной дружить?

— А-а-а-чу, — произнесла Ева нараспев и улыбнулась так заразительно, что Мы с сыном рассмеялись.

— Женевьева немного заикается, поэтому предпочитает говорить мало.

— Правильно, Евочка, — заявил мой ребенок, — и так все понятно. Тебе цены нет! От Наськиной болтовни у меня к вечеру уши ноют. Хочешь с Наськой познакомиться? Они с Венькой близнецы, представляешь? Это мои друзья.

Малышка продемонстрировала готовность следовать за Димкой куда угодно — просто потянулась к нему и без слов потребовала взять ее из рук дяди.

— Э-э нет, мелкая, я тебя так не донесу, давай-ка на закорки.

Вот так эти два невероятно обаятельных создания решили все и за меня, и за Илью, нам оставалось только следовать за ними, но Хабаров придержал, желая что-то объяснить без детских ушей. И правильно сделал, скрыть свое неприятное удивление мне удалось бы едва ли.

— Извини, я, наверное, повел себя грубо, но не могу слышать про приюты и детдома. Моя сестра, Мария, забеременела в семнадцать, родила и попыталась оставить дочку в роддоме, мы с матерью еле успели ее остановить. Тогда Машка просто сбежала, оставив записку, что девочку зовут Женевьева. Нам пришлось лишить ее родительских прав, чтобы добиться официальной опеки. Так что формально, я — Евин отец.

— А где она сейчас, твоя сестра?

— Год назад присылала открытку из Африки. Прибилась к волонтерам из Канады.

— А как же язык? — хотя спросить хотелось не про это.

— Я к языкам у нас талант от матери. Я шесть знаю, мать семь, сейчас китайский учим.

— А Маша?

— А Маша пять лет домой глаз не кажет, не знаю, может, она в Африке папуасский язык изучает.

— Так Еве уже пять? А на вид не больше четырех. Она здорова?

— Да, спасибо, просто она мелкая такая уродилась.