Смерч войны

Немцы имели превосходство в тяжелых вооружениях, но русские успешно боролись с ними, используя длинноствольные противотанковые ружья. Тридцативосьмилетний бронебойщик Громов рассказывал Гроссману о том, как он подбивал немецкие танки:

«Когда попадаешь, сильный огонь на броне, выстрел глушит страшно, рот открывай. Я лежал; кричат: «Идут», я со второго выстрела попал. Немцы закричали страшно, слышали мы хорошо. Даже дух возрадовался. Сперва дымок, потом трескотня и пламя. Евтихов одну машину подбил. Попал в кузов, как закричат фрицы… (У Громова светло-зеленые глаза, страдающее, злое лицо.)».

Подкрепления прибывали на железнодорожную станцию на левом берегу, и их на паромах, катерах и в лодках под бомбами люфтваффе перевозили через Волгу на правый берег. На тех суденышках, которым удавалось добраться до Чуйкова, можно было насчитать пятьдесят — семьдесят пробоин от пуль и осколков, и их палубы заливала кровь [742] . Самому журналисту тоже пришлось переправляться через Волгу, и он поднимался на паром как «на эшафот», хотя и подкрепился для храбрости приличной дозой яблочного вина из местного совхоза [743] .

742

Grossman, Life and Fate, p. 39. Гроссман B.C. Жизнь и судьба. М.: Советский писатель, 1990.

743

eds. Beevor and Vinogradova, Writer at War, p. 135. Гроссман B.C. Годы войны. М.: Правда, 1989 (Записные книжки).

Переправы происходили обычно с наступлением темноты, когда «штуки» не осмеливались летать. Небольшие лодки днем закапывались в песок, а вечером их отрывали и гребцы отправлялись на другой берег. На переправах дежурила 10-я стрелковая дивизия НКВД, расстреливая дезертиров и не пуская на паромы беженцев. Сталин считал, что присутствие рядом с фронтом гражданского населения заставляет солдат сражаться ожесточеннее и отважнее. Тем не менее после воздушных налетов 23 августа из Сталинграда было эвакуировано 300 000 человек, и в городе оставалось около 50 000. За время битвы избежали гибели около 10 000 жителей города, в том числе 904 ребенка, и только у 9 из них потом нашлись родители [744] .

744

Bellamy, Absolute War, p. 515; M.R.D. Foot, The Times, 16/4/1998.

28 августа оборону Сталинграда возглавил генерал Георгий Жуков [745] , командующий, с полным правом заслуживший того, чтобы его последняя биография была названа: «The Man Who Beat Hitler» («Человек, победивший Гитлера») [746] . Сын крестьян в 1915 году был призван на фронт, а в августе 1918 года сам вступил в Красную Армию, служил в кавалерии, став одним из выдающихся военачальников. В сражении при Халхин-Голе в августе 1939 года Жуков убедительно доказал, что, даже обезглавленная, Красная Армия способна сокрушить современнее и хорошо вооруженные японские войска. Битва в Монголии избавила Жукова от необходимости участвовать в Зимней войне, которая не принесла особой славы советским генералам. После июня 1941 года Жуков помогал Ворошилову в обороне Ленинграда. Затем Сталин вызвал его в Москву для организации и проведения зимнего контрнаступления, отбросившего немцев от столицы. Вполне естественно, что на Жукова легла и ответственность за Сталинградскую кампанию [747] . Хотя Жуков немало времени проводил в ставке, его личный шофер насчитал, что генерал наездил за годы войны 50 000 миль по фронтовым дорогам и загонял до износа три самолета. Энергичный, решительный, жесткий, отважный и временами грубый — он мог ударить офицера и иногда лично присутствовал на расстрелах своих подчиненных [748] , — Жуков тем не менее проявил себя блестящим военным стратегом, всегда верившим в победу. Его совершенно не волновали высокие потери. Для того чтобы выиграть эту борьбу, и был нужен командующий, по беспощадности равноценный Сталину.

745

Г.К. Жуков не командовал обороной Сталинграда; оперативно-стратегическую оборону города осуществлял Сталинградский фронт (командующий — С.К. Тимошенко, с 23 июля — В.Н. Гордов).

746

Axell, Zhukov, p. ? (Так у автора.) Книга Альберта Акселя «Маршал Жуков. Человек, победивший Гитлера» вышла на русском языке (М.: Олма-Пресс, 2005).

747

Г.К. Жуков как представитель ставки ВГК координировал удары армий Сталинградского фронта в Междуречье Волги и Дона в первой половине сентября 1942 г.

748

Замечание не подтверждено документально и остается целиком и полностью на совести автора.

Сталин в конце концов был вынужден положиться на главных военачальников. Вечно взвинченный Гитлер продолжал унижать и оскорблять своих генералов. Франц Гальдер записал в дневнике 30 августа: «Сегодня на совещании фюрер снова вылил ушат грязи на высшее военное руководство. Он обвинил его в интеллигентском самомнении, умственной беспомощности и неспособности вникнуть в существо проблем» [749] . На следующий день Гитлер заявил: «Все дело в стойкости! Враг ослабнет быстрее, чем мы… Пока враг несет потери, пусть наступает. Свалится он, а не мы. После падения (Ленинграда) у нас освободится шесть — восемь дивизий». Затем он пустился в рассуждения об уроках Первой мировой войны, важности массированных артобстрелов, боев на истощение, в которых скорее могли выиграть русские армии, а не вермахт [750] . Коренная ошибка Гитлера заключалась в том, что он больше ориентировался на состояние сил противника, а не на собственные возможности, и чаще вел не маневренную войну, а «крепостные» сражения за такие города, как Сталинград.

749

eds. Burdick and Jacobsen, Haider War Diary, p. 664.

750

Ibid.,р.667.

Понимая, какой пропагандистский урон может принести сдача Сталинграда, Сталин приказал вставке 12 сентября удержать город с его именем любой ценой [751] . Но на рассвете следующего дня 6-я армия начала мощное наступление, и 295-я пехотная дивизия прорвалась к Мамаеву кургану. К вечеру 13 сентября немецкая 71-я пехотная дивизия пробилась в центр города. 14 сентября Центральный вокзал переходил из рук в руки пять раз и еще тринадцать раз в последующие три дня [752] .

751

ed. Dear, Oxford Companion, p. 1057.

752

Bellamy, Absolute War, p. 515.

Сталинградская битва окружена легендами, и в них, как и во всех историях о великих сражениях, немало преувеличений, неизбежных в рассказах ветеранов, и упущений, объясняющихся малочисленностью уцелевших участников боев. Естественно, что вокруг самой ожесточенной битвы ведутся не менее ожесточенные историографические баталии. Факты могут искажать и завистливые генералы и их политики, и противоречивые политические идеологии времен «холодной войны». Но вряд ли кто возьмет на себя смелость опровергнуть исключительное мужество, проявленное защитниками Сталинграда. В военных записках Гроссмана множество таких свидетельств — например о самоотверженной переправе через Волгу 14 сентября 13-й гвардейской стрелковой дивизии героя гражданской войны в Испании, генерала Александра Родимцева, которая, преодолев обрывистый берег реки, сразу же вступила в бой с немцами, находившимися в двухстах ярдах от кручи. После битвы от десятитысячной дивизии Родимцева осталось всего триста двадцать человек.

Гроссман так описывал переправу через Волгу:

«Пикирует, паразит!» — крикнул кто-то. Метрах в пятидесяти от баржи вдруг выгнало из воды высокий и тонкий голубовато-белый столб с рассыпчатой вершиной. Столб обвалился, обдав людей обильными брызгами, наплескав водой на дощатую палубу. И тотчас еще ближе вырос и обрушился второй столб, за ним — третий. А в это время немецкие минометчики открыли беглый огонь по начавшей переправу дивизии. Мины рвались на поверхности воды, и Волга покрывалась рваными пенными ранами, осколки застучали по бортам баржи; тихо вскрикивали раненые, так тихо, словно старались скрыть ранение от друзей, врагов, самих себя. А тут уж засвистели над водой винтовочные пули».

Особое место в истории Сталинградской битвы занимают рассказы о снайперах; самые успешные из них — например, Анатолий Чехов и Василий Зайцев — прославились на весь Советский Союз. Многочисленные полуразрушенные дома предоставляли надежные укрытия метким стрелкам с обеих сторон для охоты за живыми целями. Само собой, стали популярными снайперские дуэли и соревнования за наибольшее количество подстреленных врагов. «Я убил за восемь дней сорок фрицев», — утверждал Чехов, служивший в 13-й гвардейской стрелковой дивизии. Хотя Зайцев стал снайпером только 21 октября, его друзья доказывали, что он уже прикончил 149 фашистов, а другой снайпер, Зикан, записал на свой счет 224 убитых фрица [754] . Немцы заставляли голодных русских детей ходить к Волге с бутылками за водой в обмен на кусок хлеба, и снайперы Красной Армии продолжали стрелять». Трудно сказать, до какой степени советская пропаганда (до наглости лживая) раздувала действительные успехи снайперов, но сообщения о подвигах Зайцева и его товарищей, безусловно, поднимали моральный дух людей, и он похоронен на почетном месте на Мамаевом кургане. Среди снайперов были и женщины, Таня Чернова из 284-й Сибирской дивизии, например, имела на своем счету восемьдесят гитлеровцев, убитых за три месяца.

754

Bellamy. Absolute War, pp. 523—524.

За время Сталинградской битвы энкавэдэшники расстреляли 13 500 русских солдат — численность полностью укомплектованной дивизии — за предательство, трусость, дезертирство, пьянство и «антисоветскую агитацию». Приговоренных к смерти людей заставляли раздеться, чтобы снова использовать обмундирование «без пугающих пулевых дырок» [755] . Сталинский приказ № 227 от 28 июля 1942 года «Ни шагу назад» давал право армейскому командованию выделять до тысячи человек «для борьбы с трусами». В страшных условиях Сталинградской битвы более мягкое наказание могло приводить к беспорядкам и массовому дезертирству. «Из всех оправдательных причин ухода с огневой позиции принимается во внимание только одна — смерть», — говорил докладчик на собрании комсомольской организации одной из частей [756] .

755

eds. Beevorand Vinogradova, Writer at War, p. 141.

756

Chuikov, Beginning of the Road, p. 175. Чуйков В.И. Начало пути. M.: Воениздат, 1959.

Хоронили погибших в бою по ночам, и залпы направлялись не в воздух, а в сторону передовых позиций немцев. Чуйков приказал, чтобы нейтральная полоса между противниками была как можно меньше: это действовало на нервы врагу и мешало люфтваффе бомбить русские позиции из опасения поразить свои траншеи. (Русские любят черный юмор, и когда они сами попадали под огонь собственной артиллерии, то шутили: «Вот и дождались открытия второго фронта, открыли»!) [757] . Передовые линии русских и немцев были настолько близки, что солдаты могли переговариваться друг с другом. «Рус, — кричал немец, намекая на ненадежность узбеков, — давай обменяем узбека на румына?» Нередко русские солдаты успевали бросить обратно еще не взорвавшиеся немецкие гранаты.

757

eds. Beevorand Vinogradova, Writer at War. p. 163. Гроссман B.C. Годы войны. М: Правда, 1989 (Записные книжки).