СМЕРШ в Тегеране. Из архивов КГБ

В конкретном случае речь шла о масштабной операции, связанной с конференцией международной значимости. Кто для молодого 32-летнего подполковника были Сталин, Рузвельт и Черчилль? Конечно же, боги!

Их надо было защитить от посягательства со стороны нацистских диверсантов. Чем? Надежной физической охраной и агентурными, оперативными и оперативно-техническими мероприятиями в операциях по обезвреживанию местной прогерманской агентуры и немецких террористов и диверсантов.

Думается, в тех и других чекистских мероприятиях Кравченко участвовал. В каком качестве? К сожалению, сегодня однозначный ответ на этот вопрос дать затруднительно. Потому что нет совершенно никаких материалов.

Но вот что интересно, не упоминается его имя ни в «Энциклопедии секретных служб России», ни в «Энциклопедии спецслужб СМЕРШ», ни в однотомном издании «СМЕРШ — 60 лет Победы в Великой Отечественной войне», ни в двухтомном издании «Военная контрразведка», ни в других источниках.

Что это? — провинился он где-то и когда-то или получил генеральское звание незаслуженно? И еще один, идущий следом вопрос, почему его, фронтовика, после Тегерана не направляют на поле брани, ведь продолжается кровавая сеча, а бросают на непродолжительные сроки руководить управлениями военной контрразведки не фронтов, а второразрядных Среднеазиатского и Туркестанского военных округов?

Может, берегли для истории? Может, также как «уберегли» жизнь Гагарина для той же самой истории?

Вряд ли!

А может, это след происков кадровиков с подачи Абакумова? За ним такой грешок водился — терпеть не мог молодых, грамотных и творчески мыслящих личностей возле себя, но терпел тех, кого назначал сам Кремль.

Это можно проиллюстрировать на примере с генерал-лейтенантом Евгением Петровичем Питоврановым — умницей и порядочным человеком, который был знаком автору этой книги по Высшей школе КГБ.

С 1962 по 1965 годы он руководил «кузницей чекистских кадров» или «чекистской Сорбонной». Когда ему исполнилось 50 лет, партийные церберы хрущевского развода, пришедшие на Лубянку большими руководителями со Старой площади, в качестве «юбилейного подарка» вручили заслуженному генералу «повестку на пенсию», объявив, что начавшийся для него учебный год будет последним, поскольку «возраст перевалил уйти в запас».

Помнятся до сих пор его усталые и грустные глаза при прощании с преподавательским составом и слушателями в клубе «Вышки» на Ленинградском проспекте возле Белорусского вокзала…

Автор присутствовал на этой прощальной встрече.

Но вернемся к теме.

Как известно, в марте 1946 года наркоматы преобразовали в министерства. Министром госбезопасности вместо протеже Берии — Меркулова Сталин назначил хорошо ему известного Виктора Абакумова. Первым заместителем к новому министру Абакумову и по совместительству — начальником Главного управления контрразведки (ГУКР) Сталин рекомендовал взять человека на пять лет моложе шефа ГБ — Евгения Петровича Питовранова.

Вряд ли вождь не был осведомлен о том, что Абакумов очень ревниво наблюдает за стремительной карьерой своего молодого коллеги. Бывший хозяин СМЕРШа всегда с подчеркнутой сдержанностью реагировал на его успехи, да и в личном плане старался удерживать его «на дистанции».

Это могло случиться и с молодым высоким красивым «хохлом» Николаем Григорьевичем Кравченко. Хотя на конкуренцию в качестве кандидата в Центральный аппарат СМЕРШа он не тянул. Там стояла длинная очередь более заслуженных генералов. Но Сталин был магом в кадровых перестановках.

Загадка? — Да!

Зависть? — Может быть!

Злорадство? — Вполне возможно!

Здоровье? — Неизвестно, хотя признаков его отсутствия не было, за исключение двух ранений…

* * *

Есть еще одна загадка, ее озвучила сестра Ольга в беседе с представителем Совета ветеранов Департамента военной контрразведки ФСБ РФ, сейчас председателем совета ветеранов УФСБ по Калининградской области полковником в отставке С.И.Захаровым.

Как известно, Николай Григорьевич Кравченко скончался в ночь с 12 на 13 апреля 1977 года. Похороны проходили по христианскому обычаю на третьи сутки — 15 апреля. И сразу же после похорон, со слов сестры, наводившей порядок в квартире умершего брата, прибыло несколько оперативников, — «пришли какие-то люди из КГБ, забрали его записи».

Были ли они из Управления КГБ СССР по Калининградской области или из Центра, сегодня нам не дано узнать.

Выходит, они что-то искали, чем-то интересовались. С «записями» его могли быть блокноты, в которых он хранил выписки афоризмов, удачных выражений, воспоминаний. Могли их интересовать и письма от Цесарской, которая своей внешностью в 30-х годах при пике артистической славы, интересовала некоторых заграничных режиссеров и продюсеров. Кроме того, ее первый муж, тоже чекист, в звании капитана, был расстрелян в 1937 году, как агент иностранной разведки и, естественно, как «враг трудового народа».

Нельзя исключать того, что Николай Григорьевич взялся написать мемуары, — книгу своих воспоминаний. Об этом намерении мог поделиться на работе в райкоме партии Центрального района Калининграда. Да, этого творческого всплеска, очевидно, хотели и сами райкомов-ские чиновники, упрашивая, что-либо «создать мемуарного», что стало достоянием органов госбезопасности, которые «пасли важного секретоносителя», наказанного самим новым хозяином КПСС и СССР.

Вот поэтому сотрудники могли искать рукопись будущей книги. Ведь о деятельности сталинского фаворита, взятого из Брянского фронта и направленного в 1943 году в Тегеран, до сих пор ничего неизвестно, кроме общих фраз, — «получил генерала досрочно за предотвращение покушения на «Большую тройку».

С другой стороны, продержав тайну своего участия в тегеранских событиях сорок третьего года всю жизнь, сомневаюсь, чтобы он взялся ее приоткрыть в конце своего пребывания на грешной земле.

Наверняка Николай Григорьевич — знаток выписывания афоризмов — знал кальдероновскую притчу о том, что никогда не доверяйте ваших тайн бумаге — это все равно, что бросить камень в воздух: если знаешь, кто бросил его, то не знаешь, куда он упадет.

Кроме вышеперечисленных причин проявленного интереса со стороны органов КГБ могли быть и другие. Например, данные о наличии у него дарственного холодного и огнестрельного оружия. Скажите, какой фронтовик, а тем более недавно действующий генерал, не имел тогда дома, чего-то подобного.

Тем более, что жил он один.

Неужели трагичное шелепинское эхо образца 1959 года гуляло и в период андроповского времени, вплоть до 1977 года, времени кончины нашего героя?

По всей видимости, гуляло! Но не все так однозначно, как хотелось бы видеть и знать. Думаю, время ответит на все эти вопросы и загадки…

* * *

Попробуем выстроить версии его подвига, исходя из того открытого материала, который удалось накопить в «зеленой папке». Сразу же хочу предостеречь скептиков, — в Интернете нет совершенно никаких документов в отношении нашего героя. Версии верстались из обрывков фраз его сослуживцев, наработанного личного опыта и некоторых косвенных намеков самого Николая Григорьевича Кравченко.

Подполковнику Николаю Григорьевичу Кравченко руководством ГУКР СМЕРШ НКО СССР, как представителю основного органа во время войны, который оперативно обслуживал войска воюющей армии, поручили обеспечить охрану и безопасность глав делегаций трех стран, СССР — Иосифа Сталина, США — Франклина Рузвельта и Великобритании — Уинстона Черчилля.

С этой задачей он справился с оценкой «отлично», о чем свидетельствуют правительственные награды и внеочередное присвоение генеральского звания.

Так чем же он себя проявил?