СМЕРШ в Тегеране. Из архивов КГБ

Прежде чем прийти к этой идее, Сталину нужно было пройти долгий путь проб и ошибок, взлетов и падений, сражаться в лобовую и заходить с тыла, чтобы осознать весь вред и бред партократии.

Вот почему сразу после смерти Сталина Лаврентий Берия, видя себя на посту нового поводыря России, проталкивал эту идею, страшно напугав Хрущева, которому отводилась роль этакого партийного секретаришки.

* * *

Как вулканы зарождаются в недрах Земли, а цунами — в океанских просторах, так и репрессии в СССР нередко возникали в глубинках с одобрения карательного органа. Ярким примером могут служить некоторые факты. Приведу два.

9 августа 1934 года Народный комиссар внутренних дел СССР Генрих Ягода, — как писал Александр Елисеев, — отправил на места циркуляр-шифровку, в которой приказал создать при каждом концлагере ведомственный суд, суд НКВД. В телеграмме сообщалось о запрещении обжалования приговоров и выдвигалось требование согласовывать даты приговора лишь с краевыми прокурорами и судьями.

Политбюро и сам Сталин были в шоке от подобного сепаратного мероприятия, но это вовсе не привело к падению «верного сталинского сатрапа». С ним был заключен компромисс (внимание! именно компромисс) — лагерные суды оставались, но им разрешали право кассационного обжалования.

Тогда Сталин заметил, что органы частенько идут впереди самой партийной верхушки в развязывании репрессий.

В сентябре 1934 года он инициировал создание комиссии в составе Л.М.Кагановича, В.В.Куйбышева и И.А.Акулова (прокурора СССР). Ее целью была проверка органов на основании жалоб в ЦК.

В частности, жалобы касались дела о «вредительстве» в Наркомате земледелия (1933 год), по которому репрессировали около сотни ответственных работников. Комиссия выявила серьезные нарушения, допущенные в ходе расследования этого и других дел.

Сталин вообще хотел назначить Акулова главой тайной полиции вместо Ягоды, но тот упорно не хотел выпускать такой пост из своих рук. Довольно странно, если считать Сталина всесильным диктатором, а самого Ягоду бесхребетным подхалимом.

Ведь если верить нашим тираноборцам, решение Сталина было законом, неукоснительно исполнявшимся.

В том же году были выявлены серьезнейшие нарушения законности со стороны ГПУ Таджикистана. Его местное руководство во главе с Солоницыным развернуло репрессии против ответственных работников. Только в 1933 году их было арестовано 662 человека. При этом первый секретарь ЦК Компартии Таджикистана Гусейнов был во всем согласен с действиями органов.

Узнав о репрессиях, Сталин вызвал руководство республики и Солоницына в Москву на ковер. Бывший тогда членом ЦК Компартии Таджикистана и наркомом земледелия республики М. Урунходжаев так передает состоявшийся разговор между Сталиным и руководителем ГПУ Таджикистана:

«Сталин задает вопрос Солоницыну:

— Товарищ Солоницын, сколько человек Вы арестовали?

Он ответил:

— Пока 662. Пока…

— А где у вас было вооруженное восстание? — Сталин задает такой вопрос.

— Товарищ Сталин, вооруженного восстания в Таджикистане не было, — отвечает Солоницын.

Потом Сталин опять спрашивает:

— А при наличии вооруженного восстания сколько же руководящих работников арестуете?».

После беседы было принято решение отозвать Солоницына и провести тщательную проверку ситуации, сложившейся в республике.

Что касается прославляемого Ежова, у него от важности «в зобу дыханье сперло». Николай Иванович хотел поставить во главу угла в государстве свое ведомство. Он хотел сделать тайную полицию по существу самостоятельной ветвью власти. Террор для него уже становился самоцелью с идеей планомерной борьбы с врагами народа.

Нарком НКВД даже решил замахнуться на членов сталинской команды.

По крайней мере в Харькове стали выбивать признательные показания на Кагановича. Арестованный директор Харьковского тракторного завода Бондаренко под зубодробительными ударами дал в НКВД показания на Кагановича, как «контрреволюционера и врага народа».

Для объективности необходимо показать механизм решения вопроса жизни или смерти человека в тот период.

Списки для расстрелов (первая категория) и 10 лет лагерей без права переписки (вторая категория) составлял сам Ежов.

Вот только два примера.

«Товарищу Сталину.

Посылаю списки арестованных, подлежащих суду военной коллегии по первой категории.

Ежов».

Резолюция:

За расстрел всех 138 человек.

И. Сталин, В. Молотов.

«Товарищу Сталину.

Посылаю на утверждение 4 списка лиц, подлежащих суду: на 313, на 208, на 15 жен врагов народа, на военных работников — 200 человек. Прошу санкции осудить всех к расстрелу.

20.08.38 г. Ежов.

Резолюция:

За

20.08. И.Сталин, В.Молотов»

После ареста Ежова в его сейфе нашли досье, составленное на Сталина и лиц из его ближнего окружения. А во время ремонтных работ в Кремле обнаружилось, что в кабинете вождя стояла «прослушка». Ежов собирал компрометирующие материалы и на Шолохова, но Сталин цыкнул на «карлика», и он прекратил поползновения на писателя.

То, что обстановка в стране была накалена, — это факт.

* * *

Николай Григорьевич после увольнения, конечно же, был осве­домлен о заговоре против Сталина со стороны так называемых ми­литаристов во главе с М.Н. Тухачевским. Он часто перетирал в вос­поминаниях зерна этого материала на жерновах своего ума, чекист­ского опыта и политических знаний.

В существующую с середины 30-х годов специфическую военную группировку входили: заместитель наркома обороны М.Н.Тухачевский, командующий Московским военным округом А.И. Корк, командующий Киевским военным округом И.Э.Якир, командующий Белорусским военным округом И.П.Уборевич, начальник Главного политического управления РККА Я.Б.Гамарник, начальник Административного управления РККА Б.М.Фельдман, заместитель командующего Ленинградским военным округом комкор В.М.Примаков, военный атташе в Великобритании комкор В.К.Путна, комдив Д.А.Шмидт и ряд других военных руководителей.

О военных заговорщиках было немало рассказано различными деятелями Третьего рейха. Об этом уже после войны поведал личный переводчик Гитлера — Пауль Шмидт, который писал свои книги под псевдонимом Пауль Карел.

В своей книге «Гитлер идет на восток» Пауль Шмидт-Карелл подробно описал, как Тухачевский, Якир и другие старались реанимировать те связи, которые были установлены с германскими военачальниками в период действия соглашения Радека — Секта. Об этом же писал в своих воспоминаниях и знаменитый руководитель внешней разведки Германии Вальтер Шелленберг.