Смерш vs Абвер. Секретные операции и легендарные разведчики

В 1946 г. Александр возвратился в Москву на должность заместителя начальника внешней разведки и руководителя ее нелегального направления и был непосредственно причастен к отправке в США В. Фишера (Р. Абеля). Коротков уже давно чувствовал недоверие к Р. Хейханену (выдал позже Фишера) и противился его назначению радистом, но начальство решило по-своему.

Работавшие с Коротковым разведчики вспоминали, что он отличался нестандартным мышлением, нелюбовью к стереотипам и штампам.

Например, нечасто руководители, вращавшиеся в кругу высокопоставленных лиц, продолжали дружить с рядовыми сотрудниками, выезжать с ними на рыбалку, по грибы, семьями посещать театры. При этом Александр всегда прислушивался к их мнению, учитывал его при совершенствовании деятельности разведаппарата. К его чести стоит сказать, что отношения эти были поистине дружескими, без лести, снисходительности и подобострастия. Удивительным образом в человеке, несмотря на его к тому времени уже генеральское звание, сочетались простота и требовательность.

Можно привести воспоминания разведчицы-нелегала Г. Федоровой: «С необыкновенным волнением вошла я в кабинет начальника нелегальной разведки. Из-за большого стола в глубине кабинета энергично поднялся высокий широкоплечий мужчина средних лет и с приветливой улыбкой направился мне навстречу. Обратила внимание на его мужественное волевое лицо, сильный подбородок, волнистые каштановые волосы. Одет он был в темный костюм безупречного покроя. Пронизывающий взгляд серо-голубых глаз устремлен на меня. Говорил низким приятным голосом, с доброжелательностью и знанием дела. Беседа была обстоятельной и очень дружелюбной. На меня произвели большое впечатление его простота в общении, располагающая к откровенности манера вести беседу, юмор. И, как мне показалось, когда бы он захотел, мог расположить к себе любого собеседника».

В 1957 г. разведчика повысили до уполномоченного КГБ СССР при Министерстве государственной безопасности ГДР, ответственного за координацию и связь. Таким образом, Коротков получил под свое начало наиболее многочисленный и мощный аппарат КГБ за границей. Он сумел наладить доверительные отношения с начальством МГБ ГДР, включая министра госбезопасности Э. Мильке и руководителя внешней разведки ГДР М. Вольфа (они познакомились в Москве еще во время войны). Коротков приложил немало усилий для того, чтобы сделать разведку ГДР одной из сильнейших в мире.

Как-то раз западногерманская контрразведка под видом поставки мебели в штаб-квартиру представительства КГБ в Карлсхорсте попыталась установить прослушивающие устройства в кабинете Короткова, спрятав их в люстру. Об этой акции советская разведка была предупреждена своим высокопоставленным источником из западногерманской контрразведки X. Фельфе, поэтому впоследствии прослушка использовалась для дезинформации противника.

Александр много раз встречался с Фельфе для дачи указаний и получения информации. Впервые они общались в Австрии летом 1957 г. и проговорили почти весь день. За это время советский разведчик в подробностях узнал о внутриполитической ситуации в Западной Германии, степени влияния американцев на принятие политических решений, милитаризации ФРГ.

Фельфе в книге «Мемуары разведчика» так описывает Короткова: «Я хорошо помню генерала Короткова. Во время наших встреч в Берлине или Вене мы часто вели с ним продолжительные диспуты о внутриполитической обстановке в ФРГ. Его отличный немецкий язык, окрашенный венским диалектом, его элегантная внешность и манеры сразу же вызвали у меня симпатию. Он хорошо ориентировался в различных политических течениях в Федеративной Республике. Не раз мы с ним горячо спорили, когда он выражал свои опасения по поводу возникновения и распространения праворадикальных группировок в ФРГ. Тогда я не разделял его мнения. Очень жаль, что сейчас я уже не могу сказать ему, насколько он был прав».

В июне 1961 г., за 2,5 месяца до появления Берлинской стены, Александру приказали вернуться в Москву для участия в заседании ЦК КПСС. Перед собранием он говорил с председателем КГБ А. Шелепиным, который не согласился с оценками разведчика относительно политической ситуации в Германии и пригрозил увольнением после заседания. На следующий день перед уходом Коротков признался супруге, что может прийти домой уже без погон или совсем не прийти.

Опасения не оправдались — большинство присутствовавших на заседании поддержали точку зрения Короткова, и Шелепину не оставалось ничего другого, как промолчать. Переволновавшийся разведчик прогулялся по городу и заехал на стадион «Динамо» поиграть в теннис. Когда он нагнулся, чтобы подобрать упавший мяч, то ощутил острую боль в сердце и потерял сознание. Александр Коротков умер от разрыва аорты в возрасте чуть более 50 лет и был похоронен 29 июня 1961 г. в Москве на Новодевичьем кладбище.

У генерал-майора Короткова за всю его героическую жизнь скопилось немало наград: 1 орден Ленина, 6 орденов Красного Знамени, 1 орден Отечественной войны I степени, 2 ордена Красной Звезды, многочисленные медали и нагрудный знак «Почетный сотрудник госбезопасности». Имелись награды и от зарубежных государств.

Глава 14. Вилли Леман

Существует много версий о том, кто же все-таки был прототипом столь полюбившегося образа хладнокровного философа Штирлица из сериала «Семнадцать мгновений весны». Среди вероятных кандидатов называют и Р. Зорге, и А. Гуревича, и Я. Блюмкина. Надо сказать, что по крайней мере первые 2 действительно подходят под художественный образ, при этом все 3 были талантливыми разведчиками с незаурядными чертами характера. Собственно, на этом сходство и заканчивается, ведь они практически не работали в Германии и тем более не проникали в ее государственные структуры.

Самое интересное, что с образом Штирлица больше всего совпадает тот, кто никак не может быть его прототипом, поскольку на момент написания книги Ю. Семенова и еще долгое после ее выхода все сведения о Вилли Лемане (псевдоним — Брайтенбах) были засекречены. К тому же по происхождению он был чистокровным немцем и мелким буржуа, не увлекался коммунизмом, в свое время служил полицейским, работал в гестапо и в политической разведке не числился, несмотря на то что некоторое время его начальником, как и у Штирлица, был В. Шелленберг.

Кроме того, события, описанные в книге, происходили более чем через 2 года после смерти Вилли. Конечно, все эти детали противоречат художественному образу, однако они не столь существенны. Писатель мог бы их приукрасить, изменить, додумать с учетом разных факторов. Однако то, что он не мог знать о В. Лемане, полностью исключает использование его как прообраза. Впрочем, другие разведчики подходят на роль Штирлица еще меньше. Скорее всего, Семенов создал собирательный образ и просто предугадал возможность наличия такого советского агента, как Брайтенбах.

Вильгельм Леман появился на свет 30 мая 1 884 г. под Лейпцигом. Скромное материальное положение отца не позволило ему получить хорошее образование, и после окончания школы он пошел учиться на столяра. В 1897 г. молодой человек записался добровольцем в Военно-морской флот Германии.

В мае 1905 г. ему довелось быть свидетелем Цусимской русско-японской морской битвы. Он восхищался отвагой и героизмом русских моряков, отчаянно боровшихся против превосходящих сил противника, и проникся к ним глубоким уважением.

Отслужив на флоте, будущий советский агент прибыл в Берлин, где встретил своего товарища из тайной политической полиции, который помог Вилли устроиться на работу сначала в полицию, а потом в абвер.

Весной 1918 г. в столице Германии появилось полномочное представительство молодого Советского государства, и отделу, в котором служил Неман, поручили присматривать за подозрительными русскими. Впрочем, немцы положительно оценивали Октябрьскую революцию в России, а потому за дипломатами восточного соседа особо никто не следил.