Смерть, а потом?

В Китае древний обычай поклонения душам предков показывает, что жизнь человека всецело расценивалась, как продолжавшаяся после могилы. “Король Шу” — помещённый м-ром Джеймсом Леджем в разряд самой древней китайской классики и содержащий исторические документы в интервале 2357-627 до н. э. — полон намёков относительно душ, которые вместе с другими духовными существами следят за делами своих потомков и благосостоянием королевства. Таким образом, Пан-канг, правящий в 1401–1374 до н. э., советует своим подданным:

“Моя цель состоит в том, чтобы поддерживать и кормить всех вас. Я думаю о своих предках (кто теперь), духовные правители. … Если я допущу ошибку в своём правлении и буду оставаться здесь продолжительное время, мой высокий властелин (основатель нашей династии) пошлёт мне большое наказание за моё преступление и скажет: “Почему ты угнетаешь моих людей?” Если вы, мириады людей, не будете заботиться об увековечивании своих жизней, иметь единое мнение со мной, Первым человеком, в моих планах, то прежние монархи пошлют вам большое наказание за ваше преступление и скажут: “Почему вы не соглашаетесь с нашим молодым внуком, но продолжаете утрачивать ваше достоинство?” Когда они накажут вас свыше, у вас не будет никакого пути спасения. … Ваши предки и отцы (теперь) разорвут отношения с вами и оставят вас, и не спасут вас от смерти”. (“Священные книги Востока”, том III, стр. 109–110.)

Действительно, столь практична эта китайская вера, сохранившая сегодня с тех давно прошедших веков то, что “изменение, называемое людьми смертью”, кажется, играет очень маленькую роль в мыслях и жизнях людей Страны Цветов.

Этих цитат, которые могут быть умножены стократно, будет достаточно, чтобы доказать недальновидность идеи, что бессмертие явилось “через благовестие”. Весь древний мир согревался верой, наполненной радостью бессмертия человека, жил в ней ежедневно, провозгласил её в своей литературе, шёл с ней в умиротворённой безмятежности через ворота смерти.

Непонятно, почему христианство, которое энергично и с энтузиазмом вновь подтвердило это, культивирует в своей среде единственный в своём роде страх смерти, который играет столь большую роль в его общественной жизни, его литературе и его искусстве. Это не просто вера в ад, которая окружила могилу ужасом, поскольку и у других религий был свой ад, и всё же их последователей не волновал этот тёмный страх. Например, у китайцев, воспринимающих смерть, как некую лёгкую и тривиальную вещь, есть коллекция адов, весьма уникальных в их различной неприятности. Возможно, различие — вопрос расы, а не веры; так что энергичная жизнь Запада уклоняется от своей антитезы, и его лишённый воображения здравый смысл находит бестелесные условия совсем не достаточными в части комфорта; тогда как более мечтательный, мистический Восток, склонный к медитации, всегда ищет возможности сбежать от рабской зависимости от чувств во время земной жизни и считает бестелесное состояние чрезвычайно желательным и наиболее способствующим нестеснённой мысли.

Прежде чем перейти к рассмотрению судьбы человека в посмертном состоянии, необходимо, хотя бы кратко, определить строение человека, как это рассматривается эзотерической философией, поскольку мы должны иметь представление о компонентах его существа, прежде чем сможем понять их разрушение. Итак, человек имеет следующий состав.

Бессмертная триада: индивидуальность.

Атма, или дух как воля.

Буддхи, или дух как интуиция.

Манас, или дух как интеллект.

Tленная четвёрка: личность.

Низший манас, или ум.

Кама, или желание.

Прана, как побуждающая жизненность.

Прана, как непроизвольная жизненность.

Если мы рассматриваем тела человека, то плотное тело — видимая, вещественная внешняя форма, состоящая из различных тканей. Эфирный двойник — эфирная копия плотного тела, состоящая из физических эфиров. Прана — жизненность, объединяющая энергия, которая координирует физические молекулы и удерживает их в определённом организме; это — жизненное дыхание в организме, часть вселенского Дыхания Жизни, приспособленного организмом во время промежутка существования, о котором мы говорим как о “жизни”, и появляется в двух формах: в плотной и эфирной частях физического тела. Кама — совокупность инстинктивных потребностей, страстей и эмоций, общих для человека и животного, и высших эмоций, развивающихся в человеке под действием низшего ума. Maнас — мыслитель в нас, интеллект. Буддхи — аспект духа, который проявляется свыше интеллекта.

Непреходящее и тленное

Связующее звено между бессмертной триадой и тленной четвёркой — интеллект, который двойственен во время земной жизни, или воплощения, и функционирует как интеллект и ум. Интеллект посылает Луч, ум же работает через человеческий мозг, функционируя там как мозговое сознание, как способность к логике и пониманию. Это смешивается с желанием, страстной природой; страсти и эмоции, таким образом, становятся частью ума, как определено в западной психологии. И таким образом, мы имеем связующее звено, сформированное между высшей и низшей природой в человеке, это желание-ум, принадлежащий к высшей природе его интеллектуальным и к низшей его эмоциональным элементом. Поскольку это формирует поле битвы во время жизни, то оно также играет важную роль в посмертном существовании. Мы можем теперь систематизировать наши семь принципов немного по-другому, имея в виду это смешение в желании-уме тленных и непреходящих элементов:

Бессмертное

Воля

Интуиция

Интеллект

Условно бессмертное

Желание-ум

Смертное

Желание

Побуждающая жизненность

Непроизвольная жизненность

Некоторые христианские авторы приняли классификацию, подобную этой, объявляя, что дух, по сути, бессмертен, как божественное бытие. Душа — условно бессмертна, то есть, способна к достижению бессмертия за счёт объединения себя с духом; тело — по сути, смертно. Большинство не информированных христиан делит человека на две части: тело, разрушаемое смертью, и нечто — неопределённо называемое душой или духом — что продолжает существовать после смерти. Эта последняя классификация — если её можно назвать классификацией — полностью неадекватна, если мы ищем какое-либо рациональное объяснение или вразумительную формулировку для феноменов посмертного существования. Тройственное представление человеческой природы даёт более разумный образ его конституции, но недостаточно адекватный для объяснения многих явлений. Только семеричное подразделение даёт разумную теорию, совместимую с фактами, с которыми мы имеем дело, и поэтому, хотя оно может показаться сложным, изучающий поступит мудро, знакомясь с ним. Если бы он изучал только тело, стремясь понять его функции, то он должен был бы классифицировать его ткани намного дольше и с гораздо большей скрупулёзностью, чем я здесь. Он должен был бы изучить различия между мышечной, нервной, железистой, костной, хрящевой, эпителиальной, соединительной тканью, и всеми их разновидностями; и если бы он возмутился в своём невежестве против такого сложного подразделения, то ему было бы объяснено, что, только применяя такой анализ различных компонентов тела, можно понять многие сложные явления жизнедеятельности. Один вид ткани требуется для поддержки, другой для движения, ещё один для секреции, следующий для поглощения и так далее; и если у каждого вида не будет своего собственного характерного названия, всё должно закончиться полной неразберихой и недоразумением, и физические функции останутся непонятыми. В конечном счете, требуется время, чтобы была ясность при усвоении нескольких необходимых технических терминов, а поскольку ясность — прежде всего вещь, необходимая при попытке объяснить и понять очень сложные посмертные явления, я буду вынуждена — вопреки моей привычке в этих элементарных статьях — вначале обратиться к техническим терминам, поскольку в английском языке нет пока ещё никаких эквивалентов для них, а использование длинных описательных фраз чрезвычайно обременительно и неудобно.

Для себя я полагаю, что такой сильный антагонизм между сторонниками эзотерической философии и сторонниками спиритизма явился результатом путаницы в терминах, и закономерного непонимания каждым того, что подразумевается другим. Один выдающийся спиритуалист недавно раздражённо сказал, что он не видит необходимости в точных определениях, и что он подразумевает под духом все части человеческой натуры, остающиеся после смерти и не являвшиеся телом. Можно было бы аналогично настаивать на определении, что тело человека состоит из костей и крови, а на просьбу определить кровь, отвечать: “О! Я подразумеваю всё, что не кости”. Ясно определённые термины, и твёрдая приверженность им, когда они приняты, по крайней мере, позволят нам всем понять друг друга, а это — первый шаг к любому плодотворному сопоставлению опыта.

Судьба тела

Человеческое тело постоянно подвергается процессу распада и восстановления. Созданное сначала в эфирной форме в матке матери, оно непрерывно строится вставлением новых материалов. В каждый момент крошечные молекулы покидают его; в каждый момент крошечные молекулы текут в него. Уходящий поток рассеивается в окружающей среде и помогает заново строить тела всех видов в минеральном, растительном, животном и человеческом царствах, физическое основание которых является одним и тем же.

“Мысль о том, что человеческий сосуд сложен из бесчисленных жизней тем же способом, что и твёрдая кора нашей Земли, не имеет в себе ничего отталкивающего для истинного мистика… Наука учит нас, что как живой, так и мёртвый организм человека и животного кишит сотнями видов бактерий; и что извне с каждым нашим вдохом нам угрожает нашествие микробов, а изнутри лейкомаинов, аэробов, анаэробов и т. п. Но наука никогда не заходила настолько далеко, чтобы вместе с оккультной доктриной утверждать, что наши тела, как и тела животных, растений и камней, вообще сложены из подобных существ, неразличимых, за исключением самых крупных видов, ни в один микроскоп. Что же касается чисто животной и материальной части человека, то сейчас наука на пути к открытиям, которые во многом подтвердят эту теорию. Химия и физиология — два великих мага будущего, которым суждено раскрыть глаза человека на великие физические истины. С каждым днём всё яснее обнаруживается тождество между животным и физическим человеком, между растением и человеком и даже между пресмыкающимся с его выводком, камнем и человеком. Поскольку тождественность физического и химического строения всех существ установлена, химия могла бы справедливо сказать, что нет разницы между материей, составляющей быка, и материей, составляющей человека. Но оккультная доктрина высказывается ещё решительнее: тождественны не только химические составляющие, но и бесконечно малые, невидимые жизни, что слагают атомы тел горы и маргаритки, человека и муравья, слона и дерева, укрывающего его от солнца. Каждая частица — назовёте ли вы её органической или неорганической — есть жизнь“. (“Тайная доктрина”, том 1, стр. 281, 3-я ред.)