Смерть айдола

– Нет, не так. Просто хочу, чтобы все выполняли свою работу как положено. Например, - я работаю в области музыки. Стала первой в истории Кореи номинанткой на премию «Грэмми». Претензии к моей работе есть?

– Нет. – помолчав, отвечает капитан. – Претензий нет.

– А у меня претензии есть. Если я хорошо выполняю свою работу, результатами которой пользуются другие, - тогда почему я не могу требовать от полицейских того же? Почему какая-то сволочь смеет кидать в меня гнильём?

– Вас так сильно задел этот эпизод?

– Я акцентируюсь на нём, поскольку считаю, что его решение не стоит скорлупы выеденного яйца. Всё происходило в международном аэропорту, увешанном видеокамерами, как новогодняя ёлка - игрушками. Потом, наверняка, кто-нибудь похвастался о своём «подвиге» в фанатских чатах. Разве полиция не в состоянии пересмотреть запись видео и организовать мониторинг открытой переписки? Что они тогда могут вообще? Я уже не прошу найти виновников нападения на мою семью, поскольку понимаю, что в тот момент вечерело и, возможно, было мало камер. Я смирилась, решив, что для полиции сработать в таких условиях – это космос. Но в Инчхоне-то, можно уж было найти виновных? Однако до сих пор никто даже пальцем не пошевелил! И вы взываете к моим патриотическим чувствам в отношении страны, которая ничего не делает для меня?

– Вы настолько сильно злопамятны? – помолчав, интересуется капитан.

Чёт я «раскочегарился». – с чувством лёгкого раскаяния думаю я. – Какой-то беспредметный разговор. То ли меня профессионально раскручивают на проявление эмоций, то ли месячные скоро… Пфф…

– Не знаю. – отвечаю я на вопрос. – Не помню, какая я была раньше. Возможно, причина в улучшившейся памяти. Я не забываю.

– Понятно. – коротко произносит капитан и возвращается к началу беседы. – Как я понимаю, - в результате нашего разговора компромисс с вами достигнут не был. Так?

– Я не стремилась ни к какому компромиссу. Я сразу ясно и чётко выразила своё несогласие с полученным от вас предложением.

– Хорошо. – кивнув, произносит ДжунХо, подводя итог.
– Вы действительно ясно и чётко выразили своё мнение. Ещё я узнал много нового о вашей личности. Такого, что скажу, не скрывая, меня удивило.

Скрещиваю взгляд со взглядом собеседника. Некоторое время смотрим друг другу в глаза.

– Я уже не трени-ян, а человек с мировой известностью. – холодно произношу я, отвечая капитану на «удивление» открывшимися ему гранями моего характера. –Выбранные мною исполнители, вместе с написанными мною песнями, - попадают в ТОП международных чартов. Поэтому, по корейским понятиям, имею право требовать к себе соответствующего уровня уважения.

ДжунХо молча смотрит на меня.

– По музыке, - в Корее мне равных нет. – добавляю я. – И если государство действительно намерено следовать объявленным им курсом на величие «Халлю», то оно должно делать из этого факта соответствующие выводы и принимать соответствующие решения, а не предлагать мне своими же руками избавиться от родственников.

– Что за ерунду вы затеяли - обвинить меня в шпионаже? – продолжаю высказывать всё так же молчащему капитану то, что думаю. – Какая я вам шпионка? И мой самчон, уверена, этим не занимался. У него на руках две семьи, за которые он принял ответственность. Вот и крутился, зарабатывал там, где можно было заработать больше. А теперь вы приходите ко мне с предложением «забыть и вычеркнуть его из моей памяти навсегда»! Вы вообще, - в своём уме?!

Уже конкретно разозлившись, смотрю на продолжающего молчать офицера. Не, ну а чего?

– Есть порядок процедур, определённый законом. – наконец, разлепив губы, произносит тот.

– Я не обязана делать «ку!» по первому же требованию, чтобы чьи-то «процедуры» соответствовали чьим-то законам! – резко отвечаю я. – Считаете, что я не имею права ехать во Францию? Пожалуйста, - я остаюсь! Вместе со своим самчоном!

– Госпожа Пак ЮнМи, прошу прощения, если моё предложение для вас было оскорбительным. В оправдание хочу сказать, что оно было сделано из лучших побуждений.

«Сначала выбесят, а потом извиняются»! – думаю я, зло смотря на ДжунХо, вежливо наклонившего голову. – «Вот что за люди»?

– Примите и мои извинения, если была излишне эмоциональна. – вдохнув-выдохнув, делаю я ответный жест вежливости.

Собеседник согласно кивает, показывая, что «зачтено и забыто».

– Ваша позиция по данному вопросу понятна. – говорит он. – Но, всё равно, я считаю для себя возможным обратиться с ним к вашей семье.

«Да хоть к Папе Римскому»! – думаю про себя я и отвечаю: - Разве я в силах вам это запретить, господин капитан?

– Мне показалось правильным сообщить вам о своём намерении для того, чтобы избежать усиления образовавшейся конфронтации.

– Прошу прощения. – извиняюсь я. – Последнее время у меня очень большая нагрузка и я не успеваю эмоционально восстанавливаться.

Понимающий кивок с противоположной стороны.

– Это всё, что я хотел обсудить, приглашая вас для разговора. – говорит контрразведчик. – Если вы ничего не хотите мне дополнительно сообщить, - тогда давайте прощаться.

– Нет, мне нечего вам больше сказать, господин капитан. – отрицательно качая головой, отвечаю я.

(несколько позже)

«Какое самомнение!» - с осуждением думает ДжунХо, идя по коридору и прокручивая в голове только что состоявшийся разговор. – «Человек с мировой известностью»! Ну надо же?! Неудивительно, что директор ЮСон мечтает её выгнать. В её возрасте и уже такой характер. А что будет дальше?»

Капитан на несколько мгновений прерывает бег мыслей, пытаясь представить, что может вырасти из Агдан. Мозг с готовность набрасывает картинку какой-то длинноволосой, с большой грудью, красивым лицом и синими глазами. Фантазёр трясёт головой, отгоняя видение, и возвращается к серьёзной мыслительной деятельности.

«По корейским понятиям я имею право…» - приходит ему на ум фраза, привлекшая к себе внимание в разговоре. – «А какие ей ещё известны – «понятия»? Инопланетные? Она точно не со звезды упала?»

Капитан начинает перебирать в уме моменты, заострившие на себе его внимание.

«Космос», «ку», «чьи-то процедуры соответствовали чьим-то законам». Говорит так, словно не считает себя жительницей этой страны». – несколько озадаченно думает он. – «При этом логична и совершенно не беспокоится о том, что её самчон сотрудничал с северянами. Словно сторонняя наблюдательница, уверенная в своей безопасности» …

Контрразведчик вздыхает, понимая, что достоверно отразить в рапорте свои эмоциональные впечатления и ощущения будет совсем непросто. Но если он хочет быть профессионалом, то ему придётся это сделать. По крайней мере – попытаться.

«Неплохо было бы поговорить с директором ЮСоном». – приходит ему в голову ещё одна мысль. – «Чего-то особого ожидать от этого не стоит, но беседа может оказаться интересной. Откуда у неё такое разграничение между собой и остальными? Что тут – последствия травмы мозга, или причина в чём-то ином? Может, - результат знакомства с враждебной идеологией»?