Смерть айдола

– Его взял директор ЮСон.

– Я что, по-твоему, - директор ЮСон? – спрашивает ЫнДжу и начинает глумливо хихикать. – Или твой айкью не позволяет это понять?

– Контрразведка переписала содержимое телефона. – не обращая внимание на кривляние, сообщаю я факт, который на самом деле мне точно не известен, но вероятен. – У неё есть копии всех файлов с датами их создания. По запросу суда контрразведчики их предоставят.

Весёлость на лице моей собеседницы быстро увядает.

– К чему ты мне об этом говоришь?

– К тому, что если вы попытаетесь присвоить себе мои песни, госпожа ЫнДжу, то я подам в суд и докажу на них своё авторство. Доказательства хранятся в контрразведке.

ЫнДжу смотрит на меня и молчит. Похоже, упоминание армейской службы вызывает в её организме отрицательные вибрации. Хочется, чтобы это было так на самом деле.

– Кроме этого, я была вчера в полиции и написала заявление о пропаже телефона. В ближайшее время мне будет предоставлен трек отслеживания его перемещений между базовыми станциями. И если он будет перемещаться в одно время и по одному пути с телефоном господина ЮСона, то это будет доказательством кражи…

– Откуда у тебя взялся трек ЮСона? Как ты могла его получить? Это незаконно.

– Адвокат мой получит. – отвечаю я. – Когда я подам в суд, а тот обяжет полицию предоставить данные. А подам я в суд сразу же, едва услышав, как кто-то исполняет песни, которые были у меня в смартфоне. Это достаточно понятно?

– ЮСон - больной человек. – отвечает ЫнДжу. – Он собирался передать тебе телефон, но потерял его в момент твоего нападения…

Аджума делает паузу, в ходе которой мы смотрим в глаза друг другу.

– Я навестила своего несчастного брата в тюрьме, едва здоровье позволило принимать посетителей. Он рассказал, что ты пыталась его убить. Я проверила его слова и нашла подтверждающую видеозапись в агентстве…

Угу. Значит, ЮСон решил не молчать…

– Мои обвинения более серьёзные, чем твоя жалкая попытка придумать историю о воровстве. – говорит ЫнДжу, расширяя глаза. – Поэтому ты будешь делать то, что я скажу, если не хочешь оказаться в тюрьме… Понятно?!

– И что же я должна буду делать? – холодно интересуюсь я, никак не отреагировав на внезапный вопль.

– Нет никаких «твоих» песен. Все песни принадлежат агентству. Это тебе ясно?

– Допустим. – киваю я и с сарказмом спрашиваю. – Ещё что?

– Никаких - «допустим». Сегодня же сядешь и напишешь согласие на передачу всех прав на написанные произведения.

– А взамен?

– Взамен я не подам на тебя в суд за нападение на моего брата.

– У меня нет к вам никакого доверия. – отвечаю я. – Где гарантия того, что, получив желаемое, вы не захотите большего? Сколько вы будете шантажировать меня этой историей? Один бог знает.

– Поэтому я выбираю ужасный конец, чем ужас без конца. – говорю я смотрящей на меня собеседнице. – Ваш брат извращенец и наркоман. Он приставал к участницам «Короны», склоняя их к занятию проституций. Даже если они этого не подтвердят, я – несовершеннолетняя, заявлю, что посягнул на меня, а я защищалась. Неизвестно ещё, чем закончится расследование, которым вы мне тут угрожаете. Вполне возможно, что по его окончанию, к сроку вашего братца накинут ещё пару-тройку лет. Но даже если этого не случится, то я вам клятвенно обещаю, что двери дерьмохранилища будут мной распахнуты полностью. Все узнают, что ЮСон вытворял в агентстве. Вплоть до имён тех деятелей, под которых он пытался подкладывать «Корону». После этого будете таскать говно вёдрами и есть его ложками. А все станут радостно гадать, - как быстро флопнется ваше цирковое шапито!

– Только не нужно меня пугать рассказами про то, что моя карьера айдола в этой стране закончится. – предупреждаю я, видя, что ЫнДжу продолжает молчать. – Думаю, не ошибусь, если скажу, что вашими стараниями на ней поставлен крест. Имею в виду заявление господина Чо СуМана на шоу. Без вашего участия там не обошлось? Ведь так?

ЫнДжу хранит безмолвие, изучая взглядом моё лицо.

– Раз вам нечего сказать по этому вопросу, тогда перейдём к другой теме. – предлагаю я. – Меня интересует дата выплаты моих роялти.

– Каких ещё - «роялти»? – разом оживает собеседница.

– Которые мне платил ваш муж, президент СанХён.

– Нет никаких твоих «роялти»!

– Возможно, именно сейчас, - их нет. Но есть контракт, в котором зафиксировано, что они должны быть. И существует бухгалтерская отчётность агентства, как доказательство, что мне их платили. Это на тот случай, если вам захочется заявить, будто ничего такого не было.

– Все права на песни принадлежат агентству. – твёрдо произносит ЫнДжу.

– Я поняла. – отвечаю я. – Значит, - идём в суд. Так?

– Тебе не выиграть. – зло оскаливаясь, заявляют мне.

– Собираюсь проверить ваше утверждение на практике. – улыбаюсь в ответ и сообщаю. – Вопросов больше не имею. Теперь, - ваша очередь говорить. Слушаю, что вы хотите мне сказать.

Конец двадцать девятой главы

Жизнь тридцатая

Время действия: семнадцатое ноября, вторая половина дня

Место действия: студия, в которой проходят съёмки шоу

Сижу, внимательно слежу за ведущими, поскольку ожидаю подвоха. Сразу отвечать на задаваемые вопросы не тороплюсь, беру паузу «на подумать». Спиной чувствую, что это «ж-ж-ж» - неспроста! Буквально недавно, вот чуть ли не вчера, обменивались с ЫнДжу «факами» и вдруг сегодня меня отправляют на шоу. Странно и непонятно. Правда, в агентстве пообещали, что за это я не получу ни воны. Раз я на службе, то командировку должна мне оплачивать армия, а не фирма. Конечно, жадность человеческая, - это тоже «двигатель прогресса», не только лень его толкает, но, как говорится, - всё же? Не боятся, если вдруг возьму, да и расскажу про «лихие эскадроны, и ЮСоновский заскок»? Рядом с телекамерой, да падкими на скандалы журналистами, - это будет сделать достаточно легко. Вот и думаю, - то ли у ЫнДжу совсем с соображалкой плохо, то ли она железобетонно уверена в том, что подобного не произойдёт. Конечно, объявить её дурой, да и махнуть рукой, для чувства собственного величия будет, несомненно, приятно. Однако, необоснованно считать врага дураком, - это давно известная глупость. Вдруг существует то, о чём я просто не знаю? Думаешь, что самый умный «на квартале», а потом, - ан нет! Оказывается, и поумнее есть!

Поэтому сижу, слушаю вопросы и даже думаю, - как лучше ответить. Вот до чего дело дошло! В данный момент ведущие ток-шоу занимаются определением уровня моей любви к северянам. Творчество моё нафиг им не сплющилось, им интереснее заниматься прогнозами – посадят меня или нет? и если «да», - то, когда? Я их не одобряю, но понять могу. Скандал положительней сказывается на числе просмотров и, соответственно, на рейтингах передачи. А высокие рейтинги провоцируют появление мыслей о личной гениальности и, как следствие этого, - росте зарплаты. Ведущим думать об этом гораздо интересней и приятней, чем беседовать о чужих успехах.