Смерть для бессмертных

Вскоре быстрый танец заканчивается, и начинается медленный.

Расстояние между Эльрикель и Кириллом становится еще ближе. Настолько, что он вдыхает аромат ее тела, кажущийся ему просто идеальным – сладковатый запах кожи, дурманящий аромат волос. Какие масла и какой шампунь она использует в этом мире – оставалось для Кирилла загадкой.

– Если ты хочешь, - шепчет она ему на ухо, - то можешь опустить руки немного ниже. На нас никто не смотрит, а Лиагель все еще уплетает фрукты в другом конце зала. Поэтому, если ты хочешь… если именно хочешь…

И он опускает руки ниже и чувствует, как колотится сердце.

Прямо перед тем, как заиграла быстрая музыка, и Эльрикель с Кириллом начали быстрый танец, юная парочка Хейзел-Аква тоже собирается танцевать. Аква обещает, что это весело, и что она всё ему объяснит. Хейзел верит, и даже думает, что это легко. Ровно до тех пор, пока танец не начинается.

Как оказалось, это очень сложно. А еще совершенно не весело.

– Я тебя понимаю! – кричит Аква, чтобы Хейзел мог ее расслышать. – Мальчикам вообще редко нравится танцевать! Но это способ сблизиться с девочкой, которая тебе нравится! Я не о себе говорю, а вообще! Просто девочки танцевать очень любят! Особенно с мальчиками. Которые им нравятся!

Она улыбается, и Хейзел продолжает танцевать, хотя ему и не нравится. Но он видит, как это нравится Акве – и вот это ему нравится. Нравится делать ей приятное. Он никогда не ухаживал за девочками, хотя мама и рассказывала ему, как это делается. Да и не думал, что будет делать это так скоро. Но зато сейчас он понимал, почему мальчики вообще это делают – им нравится, когда то, что они делают, нравится девочкам. И хотя ближе для Хейзела были героические подвиги (к примеру, он бы с радостью защитил ее от хулиганов каких-нибудь, или от какого-нибудь зверя), танцевать оказалось тоже не так уж и плохо.

Пока музыка не стала иной, более медленной и какой-то нетанцевальной.

– А вот это – медленный танец, - сказав это, Аква подходит к Хейзелу слишком близко. – Кавалер берет свою партнершу за руку, а вторую руку кладет на талию – вот сюда. А теперь… просто почувствуй ритм.

Хейзелу совершенно не нравилось чувствовать ритм. И не нравилось вот так вот танцевать. Но то, как близко к нему была Аква – это казалось ему чем-то интересным. Он не был уверен, что то, что он сейчас чувствует – это и есть влечение… но однозначно ему нравилось, что у него появился такой друг, как Аква. А то, что она была девочкой, нравилось ему еще больше, хотя он и не мог бы с ней шуточно подраться, как мог бы, будь у него друг-мальчик.

А еще… ему казалось, что сейчас они делают всё так, как делали бы взрослые. И вот это ему нравилось однозначно! А глядя на улыбку Аквы, такую теплую и приятную… он заулыбался и сам.

– Да, я спал с ней, - признается Маркус.

Они стоят у его трона, глядя друг другу в глаза. Лишь теперь у них получилось уединиться, чтобы поговорить о случившемся.

– Но это было до того, как вернулась ты, - эдакая полуправда получилась у графа.

– Какого ж хера она засосала так тебя? И о чем там шепталась с тобой?

– Хотела, чтобы я якобы понял, что потерял. Ну, и… чтобы ты приревновала. Она увидела тебя. И сделала это специально.

– А ты что-то как-то не особо-то и сопротивлялся.

– Прикалываешься? Что я должен был сделать? Отпустить ее? Бросить на пол?

– Как вариант.

Маркус тяжело вздыхает.

– Ты сама себя слышишь? На меня смотрели все гости.

– Возможно, в том и есть главный косяк, нет? Не кажется тебе так?

Маркус хотел сказать что-то еще, но его останавливает эльфийка, поднявшаяся к ним по ступеням. Имени он ее не помнил – достаточно было того, что она была девушкой Кирилла.

– Прошу прощения, граф, графиня, - совершив глубокий поклон, она выпрямляется. – Кирилл, случайно, не подходил к Вам? Он хотел поговорить с Вами…

– О чем? – Маркус, кажется, рад, что получил возможность взять непродолжительный тайм-аут.

– Не знаю, просто… он говорил, что хочет поговорить. Я… просто не могу его найти.

– Думаю, что ничего страшного с ним не произошло, - уверяет Маркус. – Однако, если он не вернется в самое ближайшее время… я отправлю на его поиски людей.

Глаза эльфийки заметно наполнятся печалью и какой-то тревогой.

– Он же не пошел в темницу к тому знахарю?

– Его бы туда не пустили, - тут же отвечает граф. – Поверь мне – за парня можешь не волноваться. Он умеет постоять за себя.

– Да, - она улыбается. – Это точно.

Маркус тоже улыбается ей. Улыбается и Элеонор – для приличия.

– Но, если вдруг он не вернется в ближайшее время, - повторяет Маркус, - дай мне знать!

И, совершив еще один поклон, Лиагель удаляется, предварительно поблагодарив чету Спенсер.

– На этом балу, - негромко говорит Элеонор, - слишком… много соблазнов. Как знать, быть может, та Мальвина и Кирилла твоего утащила?

– Исключено, - чересчур уверенно заявляет Маркус, хотя чуть погодя всерьез задумывается над сказанным. Однако затем, найдя ее в толпе вместе с сыном, успокаивается окончательно. – Похоже, что они любят друг друга.

– То есть люди не изменяют, когда любят?

Маркус смотрит на супругу очень внимательно.

– Я слышала о тебе и Эбигейл, - говорит она, не пытаясь подбирать слова. – Если всё то, что я слышала, правда, то… твоя теория трещит по швам, мой милый. И мне, в этом случае, даже и обижаться как-то глупо. Ведь мне… далеко до Уэбстер. Ой… то есть Морфи. Как я могла забыть?

Маркус молча слушает ее слова.

– Видела, кстати, ее сына. Вернее, их с Бруно сына. Красивый мальчонка.

Спенсер становится все мрачнее и мрачнее от каждого ее слова. Видя это, Элеонор улыбается.

– Неприятно немного, да? – продолжает смотреть на него. – То есть ты всё же что-то чувствуешь, помимо напряжения в штанах и оргазма? Я уж думала, что ты безэмоцинальный черствый сухарь. Скажи мне, а ты хотя бы понимаешь, что именно чувствуешь? Надеюсь, это ведь не просто чувство собственничества?

Маркус продолжает хранить молчание.

– Это боль, - заканчивает Элеонор свою мысль. – Если бы я тебя любила, то тоже её сейчас чувствовала. К счастью, я пока еще не успела. Да и… хватило тебя не очень-то и надолго.

И теперь граф опускает глаза. У нее получилось. Получилось пристыдить его.

– Сколько раз? Сколько раз ты изменил мне за это недолгое время, что длится наш брак?

– Один, - честно говорит он, поднимая глаза. Карты на стол. Тянуть больше смысла нет.

– С ней? – Элеонор смотрит на него, не моргая. Врать уже попросту глупо.