Смерть ей не к лицу

— Вася где? — спросил в холле Барщак у Володи. — Он мне нужен!

— Опять уехал кататься, наверное, — предположил Володя.

— Нет, его машина на месте.

— Не переживайте, — сказала Лариса, сходившая по лестнице. — Он у Маринки застрял.

Оператор, тоже находившийся в холле, слегка изменился в лице.

— Да ну! Что он там делает, интересно?

Бывают такие моменты, когда удержаться и промолчать выше человеческих сил, а тем более женских; и Лариса не стала церемониться.

— Обсуждает пирожки, знамо дело, — хихикнула она. — С яйцами.

И рыжеволосая актриса с вызовом встретила взгляд Спиридонова. Что, дорогуша, съел? Не будешь в другой раз обзывать меня тыквой и громко, на всю площадку, орать, что у тыквы короткие ноги и надо для их съемки крупным планом брать дублершу.

— Какие еще пирожки? — заволновался Володя, учуяв неладное. — О чем это вы?

— Так, — победно ответила Лариса. — О кулинарии.

— И давно это у них? — спросил Барщак.

— Конечно, — уверенно заявила актриса. — Только Маринка все делает втихаря, вот никто ничего и не замечал. — Сама она бог весть отчего была склонна считать сценаристку продувной бестией и вообще дамочкой себе на уме. Вероятно, дело в том, что некоторые люди склонны всех остальных мерить по себе.

Продюсер и его помощник переглянулись.

— Ладно, не будем им мешать, — сказал Барщак и заговорил о другом.

Вечером Марина с удивлением узнала, что у них с Васей, оказывается, давний роман, и речь уже идет чуть ли не о свадьбе. Заскучавшие киношники увидели в несуществующей лав стори отличный повод почесать языки и с готовностью ухватились за нее, расцветив всеми красками своей фантазии.

Единственным положительным моментом оказалось то, что продюсер вдруг сделался куда вежливее и перестал требовать переделок всего, что только можно, за пять минут, а еще лучше — полчаса назад.

— А ты молодец, — процедила Надя сквозь зубы. — Не теряешь времени…

— Дура ты, — потеряв терпение, выпалила Марина. — Нет между нами ничего, ясно? Он просто зашел ко мне, чтобы не пересечься со своей бывшей.

— Какой еще бывшей?

— Которая от него ушла. Помнишь, Дина про нее рассказывала? Теперь она ему на шею вешается, а он не знает, куда от нее деться.

Надя нервно подергала себя за одну из косичек. С одной стороны, ей ужасно хотелось верить, потому что в глубине души она считала, что Маринка Васе совсем не пара. С другой стороны, она не забывала, что в кино никому верить нельзя. С третьей…

— Кстати, я ему намекнула насчет тебя, — добавила Марина.

Сердце Нади словно разом ухнуло в ледяную прорубь.

— Что?

— Ну, что ты на него запала.

— А он что? — Надя затаила дыхание.

Марина и в самом деле сказала Васе, что Надя к нему неравнодушна, но актер только поморщился.

— Да ну…

— Да ладно, что тут такого? Она хорошая девушка…

— Что это за девушка, вся в железках? — сердито сказал Вася. — Блин! Тут сережка, там сережка… У нее что, не все дома? Как такое можно целовать и… и вообще?

Марина, не удержавшись, расхохоталась.

— Что тут смешного? — обиделся актер.

— Тебе не говорили, что, когда ты сердишься, у тебя глаза становятся совсем синие?

— Ну прямо уж и синие, — проворчал Вася.

Однако не удержался и тоже засмеялся.

Как можно мягче Марина пересказала гримерше слова Васи, добавив, что, если она откажется от железок и примет более женственный вид, не исключено, что у нее есть шанс.

— У тебя с ним точно ничего нет? — подозрительно спросила Надя, буравя собеседницу взглядом.

— Да ну тебя! Вася что, иголка? Если бы он оказался в моей постели, я бы его точно заметила…

— Не забудь вставить эту фразу в сценарий, — посоветовала Надя.

«Ну уж нет, — подумала Марина. — Это фраза из моего прошлого сценария. Ни к чему повторяться. Никто, конечно, не заметит, но…»

К их столу подсели ассистенты, имена которых Марина никак не могла запомнить, и разговор перешел на обсуждение предстоящих съемок.

— У Коли была травма колена, а сегодня он ушиб то же место… Ему надо бегать, драться и прочее, а он не может. Завтра в основном будут сцены с Глазовым и Наташей снимать.

— Будет весело, — хмыкнула Надя. — Он наверняка пожелает на ней отыграться.

Однако Глазов обманул ожидания съемочной группы. Он держался абсолютно корректно и не позволял себе даже замечаний в адрес Наташи или ее любовника. В перерывах между съемками Андрей Иванович сидел и зубрил свою роль, либо вел нескончаемые беседы с Леонидом Варлицким, на курсе у которого когда-то учился в Щукинском. С остальными актерами Глазов подчеркнуто держал дистанцию и как-то незаметно добился того, что вся съемочная группа естественно называла его на «вы» и по имени-отчеству, как и Варлицкого. Даже неутомимый и мало кого уважающий Барщак как-то высказался, наблюдая за этими двумя актерами: — Зубры, что и говорить! Все сцены с первого дубля…

Надя, героически снявшая пирсинг и сережки, но еще не отказавшаяся от своих торчащих во все стороны косичек, металась по площадке, повинуясь окрикам Зинаиды.

— Тишина, снимаем! — заорал режиссер.

В замковом саду начались съемки одного из самых важных эпизодов. Марина, стоя за стулом продюсера, думала: «И как из всей этой чепухи рождается кино? Только что Андрей Иванович шутил с Варлицким, и вот он уже в кадре, собранный, сосредоточенный, и все эмоции героя у него на лице, и то, что он получает отказ от героини… Как у него горят глаза! Какой отличный актер… Если бы я могла прописать ему роль побольше…»

И тут все впечатление скомкалось, потому что у кого-то в кармане громко заверещала попсовая мелодия сотового. Глазов прервал свою реплику на полуслове и поморщился.

— Кто… вашу мать!.. — заорал Голубец, не сдержавшись. — Стоп!

Глазов поглядел на Наташу, стоявшую напротив него, и едва заметно пожал плечами, словно говоря: кругом одни идиоты, но ничего, мы проведем эту сцену так, как надо, не волнуйся, я здесь. И Наташа, забыв обо всем, ответила ему многозначительной улыбкой и поправила локон, выбившийся из прически.

Сотовый, оживший в самый неподходящий момент, как оказалось, принадлежал продюсеру.

— Извини, — просипел Барщак, — это телефон, по которому мне звонят только в самых важных случаях… Да! У меня съемка! Какого черта…

Он осекся и, слушая, что ему говорит невидимый собеседник, сначала побледнел, а затем покрылся бурыми пятнами.

— Да ты что? В полицейской форме… актриса недоделанная! Да я ее в порошок сотру… Слушай, я сейчас не могу… Я потом тебе перезвоню, хорошо?

Вечером Марина явилась к продюсеру за обычными указаниями, что и как переписывать на этот раз. Однако она застала впечатляющую картину: толстенький продюсер, как колобок, метался по комнате, собирая чемодан. Тут же были Володя, Антон и главный оператор.