Смерть императору!

– Позвольте Боудикке изложить свое дело перед вами наедине, господин. Услышьте, что она хочет сказать ее собственными словами и договоритесь о дани.

– Я уже сделал поправку на неурожай, когда царь Прасутаг обратился ко мне с просьбой год назад. К иценам относились весьма снисходительно, но есть же пределы.

– Судьба не была благосклонна к Боудикке и ее народу, - возразил Катон. - И вопрос о пределах имеет две стороны. Им пришлось пойти на жертвы, чтобы собрать дань. Если вы потребуете слишком много и слишком быстро, я боюсь, что они могут снова восстать.

– Если они это сделают, их снова усмирят. На этот раз более жестко, чтобы убедиться, что урок наконец усвоен.

– Светоний позволил своей угрозе повиснуть в воздухе за мгновение до того, как сменил тактику.
– Почему ты прибыл из Камулодунума вместе с ними? Ты не мог знать, что твоя помощь может понадобиться, чтобы заступиться за них по вопросу кражи дани.

– У меня была другая причина, - объяснил Катон.
– Кроме уплаты дани и принесения присяги царица Боудикка также желала ходатайствовать перед вами о завещании своего мужа.

– Завещании?
– усмехнулся Дециан.
– У этих варваров нет даже письменности. Как могут они составить завещание?

– На всякий случай у них был римский адвокат, - сказал Катон.
– Это юридический документ.

– Это еще предстоит выяснить, - указал Светоний на него.
– Каково твое участие в этом деле? Почему ты здесь с ними и одет словно странствующий торговец безделушками?

– Боудикка попросила меня выступить за них. Если это будет необходимо. Ей нужен был кто-то, кто знаком с римским правом и составлением завещаний. У меня был большой опыт последнего с учетом моей роли командира.

– Мне никогда не нравились казарменные юристы, - сказал Светоний. – И мне еще меньше нравится один из них, решивший представлять интересы кучки варваров.

– Ицены – наши союзники, господин, - настаивал Катон.
– Они давали присягу. Они имеют право на то, чтобы к ним относились справедливо в ответ, разве вы не согласны?

– Я мог бы согласиться, но я не уверен насчет этого дела с завещанием. Я должен услышать, что она скажет, и затем обсудить этот вопрос с Децианом здесь, прежде чем мы отправим вести в Рим для окончательного решения по законности завещания. Очень хорошо. Я выслушаю, что скажет царица иценов. Она должна предстать передо мной здесь в таблинии, как только другие племена сдадут свою дань.

– Да, господин.
– Катон почувствовал облегчение.
– Благодарю!

– Не благодари меня слишком быстро, - сказал Светоний.
– У меня есть для тебя еще одно задание. Но хорошо, сначала разберемся с делом иценов. У тебя есть еще какое-либо дело ко мне?

– Нет, господин.

– Тогда ты свободен. Иди и доложи этой царице варваров, которой ты так хочешь помочь. Приведи ее сюда, как только мы закончим с остальными.

******

– Еще одно задание?
– Макрон нахмурился, когда они с Боудиккой уселись на одну из скамеек в зале в комнате ожидания. Царица держала на коленях седельную сумку с остатками дани.
– Какое еще задание как ты думаешь, он имел в виду?

Катон пожал плечами.

– Без понятия. Но у меня не сложилось впечатления, что я буду слишком рад, когда он мне его расскажет в деталях. Во всяком случае, по одному делу за раз. Мы здесь, чтобы помочь нашим друзьям.

Боудикка выдавила улыбку.
– Я рада, что у нас с моим народом все еще есть друзья среди римлян. Достойные уважения друзья.

– Не все мы похожи на этого змея Гормания, - сказал Макрон.

– Я знаю. Но он не один такой. Слишком многие из ваших людей относятся к нам как к слугам или считают нас обманщиками. А в Риме ваши хозяева считают нас простыми варварами, недалеко ушедшими от крупного рогатого скота.

Ее слова уязвили Катона. Не потому, что они были оскорбительны, а потому, что несли в себе правду об отношениях между императором и самыми дальними из тех, кем он правил с презрением, растущим пропорционально их удаленности от столицы.

– Это изменится со временем. Как только провинция, наконец, обретет мир и сможет пользоваться всеми преимуществами и благами нашей цивилизации.

– С чего ты взял, что мы этого хотим? Вам не кажется, что мы вполне довольны своей собственной цивилизацией?

– Думаю, да, - признал он.
–  Но вполне вероятно, что Рим останется здесь, а римляне и ицены должны будут найти способ жить рядом друг с другом ради всех нас.

– Тогда будем надеяться, что ваш наместник думает так же.
–  Она отвернулась и посмотрела на решетчатое окно, расположенное высоко на противоположной стене. Свозь решетку было видно, как солнце садилось, и последние теплые отблески на деревянной оконной раме уже начинали угасать.

Скрип защелки на двери таблиния пропретора привлек внимание всех троих. Дециан открыл дверь, хладнокровно глядя на них, прежде чем заговорить.
– Наместник готов принять вас сейчас. Но кто это?
– Он посмотрел на Макрона, и в его глазах мелькнуло беспокойство.

– А, так ты меня помнишь, - сказал Макрон, вставая.
– В последний раз, когда я видел тебя или, вернее, твой зад, это было, когда ты бросил меня и парней из Камулодунума, чтобы пробиться из осиного гнезда, которое именно ты и разворошил.

«Это было годом раньше», - подумал Катон, - «когда прокуратор вел небольшую колонну ветеранов карательной экспедиции против триновантского поселения, ответственного за убийство сборщика налогов». Первую кровь пролил Дециан, а потом, когда бритты окружили Макрона и ветеранов, прокуратор бежал с поля надвигающегося боя верхом со своими охранниками. Остальным пришлось отступать пешком, проделав с боями изнурительный путь. Должно было пройти еще много времени, прежде чем ветераны Камулодунума забудут о трусости Дециана.

Прокуратор вздрогнул и поманил их к себе, прежде чем поспешно отойти подальше от Макрона. В таблинии наместник уже снял доспехи и сел за стол в красной военной тунике и сандалии. Раб был занят добавлением топлива в жаровню, которая обогревала комнату, раздувая воздух и тлеющие угли, пока пламя не вспыхнуло и не начало пожирать расколотые бревна, которые он незадолго до этого положил в железную корзину.

Светоний взглянул на него.

– Убирайся.

Раб низко поклонился и отступил на несколько шагов, прежде чем повернуться, чтобы уйти через небольшой дверной проход в углу. В противоположном углу Катон увидел аккуратно сложенную груду сундуков и выпирающих мешков из плотной ткани. Рядом с ними стоял широкий стол, на котором лежала большая вощеная табличка и стилус неподалеку от масляного светильника. На другом конце стола стояли весы.

– Давайте продолжим, - сказал Светоний.
– Это был долгий день, и я устал. Я уезжаю из Лондиниума с первыми лучами солнца, и я хочу, чтобы это дело было решено до того, как я покину город.

Боудикка подошла к его столу в сопровождении Катона и Макрона. Пропретор нахмурился.

– Я помню тебя. Старший магистрат из Камулодунума.

– Центурион Макрон, господин. Центурион Марк Корнелий Макрон.

– Да. А почему ты здесь с этими двумя?

– Они мои друзья, господин. Я вместе с ними.