Смерть императору!
Шрифт:
Какова бы ни была причина, на него была возложена ответственность за подчиненных ему людей, и он поклялся в личной клятве, что сделает все возможное, чтобы привести их к победе и вернуть с собой к Деве как можно больше людей. Предполагая, конечно, что самом в конце он все еще будет жив сам.
Рубрий не был из тех командиров-эпикурейцев, любящих себя побаловать удобствами и излишествами, и, кроме таблиния, его единственным помещением была маленькая примыкающая к нему комнатка, где стояла простая деревянная кровать с соломенным матрасом и тумба с кувшином и губкой. У двери поставили седельные сумки Катона, и он устало распаковал свои немногочисленные пожитки. Чешуйчатую кирасу, которую он достал из гарнизонных запасов, он повесил на табурет у умывальника вместе со своим военным плащом. Перевязь с гладием он повесил на крючок сзади двери, а офицерский шлем с
Он не мог не задаться вопросом, как люди под его новым командованием отнесутся к своему префекту в его потускневших доспехах, грязной тунике и плаще, которые он носил с тех пор, как покинул военную колонию в Камулодунуме. Возможно, они были бы глупы, если бы судили его так поверхностно, но без сомнения найдутся такие для столь поспешных суждений. Они ожидали бы офицера в наряде, который мог себе позволить человек его социального положения, а не человека, одетого и экипированного из того, что можно было найти в обычных запасниках квартирмейстера. Катон знал по собственному опыту службы в армейских рядах, что солдаты ожидали от своих командиров привилегированного и богатого происхождения, и уважение, которое они автоматически оказывали таким аристократам, ему нужно было заслужить.
Ему хотелось узнать больше о человеке, которого он заменил. Он никогда не слышал о Рубрии до своего назначения. Он происходил из аристократической семьи? Был ли он одним из тех холеных римлян с ровным акцентом, красивой внешностью и легким обаянием, которые считали себя вправе пользоваться привилегиями своего класса – качествами, которые по какой-то причине вызывали восхищение у плебеев и рядовых легионеров, вверенных им подразделений? Или он был похож на самого Катона, человека из низшего социального класса, прошедшего путь из самых низов по служебной лестнице. Было заманчиво узнать о нем побольше, чтобы понять, чего люди ожидают от его преемника.
Он отбросил эту мысль. Он был самостоятельным человеком, со своим собственным способом устраивать дела и решать стоящие перед ним задачи. Он должен доверять этому и не пытаться быть кем-то другим, человеком, которого, как он думал, хотели бы видеть его люди.
Ему не хватало Макрона рядом с ним. Командовать было намного легче, когда у него был такой могущественный союзник, который укреплял его авторитет и с которым он мог конфиденциально поговорить и спросить совета. Но Макрон уволился с действительной службы, и было неправильно обижаться на то, что его товарищ сможет теперь прожить остаток своей жизни в мире. Он скучал даже по обществу Аполлония, несмотря на то, что никогда не чувствовал себя вполне комфортно в компании с бывшим шпионом, решившим служить с ним в последние годы. Искусство Аполлония в обращении с оружием было смертельным, а его проницательный ум часто приносил пользу, даже когда он демонстрировался перед другими. Теперь Катон был один, вдали от своих друзей, своей возлюбленной и своего сына, и он тосковал по ним всем.
В тусклом свете масляной лампы, висевшей на скобе над кроватью, взгляд Катона скользнул в маленькую нишу в стене, которая служила усыпальницей предыдущего префекта. Он поднялся, чтобы рассмотреть ее поближе, и в первый раз заметил маленькие фигурки женщины и двух детей за горсткой резных фигур, которым поклонялся Рубрий. Они были нарисованы тонкими темными линиями на бледной штукатурке, и он увидел, что у их ног даже свернулась клубочком собака. Он почуствовал прилив печали при виде этого зрелища. Семья Рубрия, вероятно, еще не знала о его смерти и даже сейчас с нетерпением ждала возможности отпраздновать его возвращение из Британии. Таковы были реалии и трагедии военной жизни Империи.
Он потянулся к изображениям Фортуны, своего личной любимицы среди богов, и Юпитера Наилучшего Величайшего, поднес фигурки ко лбу, закрыв глаза во время молитвы.
«Фортуна, прошу тебя, даруй мне милость удачи, чтобы я мог быть избавлен от моих врагов и вернуться домой к своей семье и друзьям. Можешь также оказать свою милость людям под моим командованием, чтобы они тоже могли вернуться с войны к тем, кого любят. Юпитер Наилучший Величайший из богов, я смиренно умоляю тебя, чтобы я мог служить с мужеством и преданностью долгу, и чтобы я оказал честь своей когорте, Сенату и народу Рима. Я прошу тебя направить мой меч и щит, чтобы победить моих врагов и защитить меня от увечий. Я прошу об этом не только для себя, но и для мира, который
последует за победой. Я прошу всех тех, кто пролил кровь и отдал свою жизнь, чтобы эти земли оказались в объятиях Империи. Я молюсь, чтобы те в Риме, которых ты сочтешь нужным назначить править нами, не предали памяти тех, кто умер, и чтобы их благородная жертва не была напрасной».*************
ГЛАВА XIII
Март 61 года
– Ты не мог бы и мечтать о более заманчивой цели, - сказал Макрон, глядя вниз по склону в сторону колонии.
Рядом с ним Аполлоний кивнул в знак согласия, когда центурион поднял свой витис из виноградной лозы и указал на главные ворота. Сооружение было достаточно грозным: двойная арка, два этажа наверху и зубчатая сторожевая платформа еще выше. Дорогу пересекал широкий и глубокий ров, некогда окружавший каструм легионеров, на базе которого была построена колония. Тем не менее, всего в десяти метрах от ворот по обеим сторонам, каменная стена вдруг словно обрушивалась до уровня земли, где она была заброшена или разобрана на материал для строительства гражданских зданий. Та же участь постигла и большинство военных структур. Те, что уцелели, теперь служили домами, торговыми лавками и конюшнями.
– Какой, член Юпитера, смысл в сторожке, если по обе стороны от нее больше нет стен?
– Ну да, вполне, - заметил Аполлоний, проследя взглядом в указанном Макроном направлении.
– Мы не можем рассчитывать на то, что противник будет соблюдать обычные правила для входа в город при отсутствии каких-либо других укреплений.
Ироничный ответ не попал в цель, так как Макрон сердито посмотрел на него.
– Я был бы благодарен тебе за то, чтобы ты сдерживал свой юмор, пока мы будем заниматься вопросом обороны колонии.
– Мои извинения.
– Аполлоний склонил голову, и оба они продолжили обозревать план города, раскинувшегося на открытой местности под ними. Правильные линии бывшей крепости уже давно были поглощены ростом поселения, поскольку оно уже вылилось за укрепленную зону и распространялось вдоль путей, ведущих на запад в Лондиниум, а также на север и юг в сельскохозяйственные угодья, когда-то принадлежавшие триновантам, но которые теперь были в руках римских ветеранов, которым император пожаловал землю. Река изгибалась вокруг северной стороны города, а затем извивалась на юго-восток к морю. Меньший приток, окруженный болотами, протекал вдоль юга колонии. Ни один из участков воды не пересекался мостами, так как поблизости были броды.
Со сменой сезона первые грузовые корабли из Галлии переплыли через реку, и теперь несколько из них пришвартовались у пристани, их мачты возвышались над рядом низко расположенных складов. В двухстах шагах от реки строились театр и храм, начатые еще при императоре Клавдии. Продвижение было медленным, и только ступенчатый фронтон и не более половины колонн вокруг внутреннего святилища были подняты. Мощеная площадка вокруг фронтона была завалена строительными материалами, и, пока Макрон и Аполлоний наблюдали, группа работников в грубых туниках работала на одном из подъемных кранов, пока инженер руководил опусканием на место одной из секций колонны. На юг текла меньшая река, присоединявшаяся к первой к востоку от колонии.
– Дело не только в стенах, - продолжил Макрон.
– Большая часть рва также засыпана. Любой мог бы легко пересечь остальную часть этой канавки.
– Он ткнул витисом на полузасыпанный ров.
– Как я уже сказал, это заманчивая цель.
– Если предположить, что кто-то вынашивает враждебные намерения.
– О, вокруг много враждебных намерений, - Макрон указал на людей, таскавших опоры крана. Эта партия из местного племени. Наемная рабочая сила, которой плохо платят и которую плохо кормят, вынужденная возводить храм, посвященный императору, который их завоевал. Ты можешь себе представить, насколько это ускоряет процесс. Между тем, их родственникам отказывают в помощи в работе на тех фермах, которые все еще находятся в руках племени. Это еще до того, как я перейду к рассмотрению дел с иценами на севере. Теперь, когда им поручили найти новый источник дани, они не будут слишком счастливы. И все они знают, что наместник и большая часть гарнизона провинции маршируют на западную окраину Британии, оставив позади лишь малую часть не самых боеспособных войск в большей части остальной части провинции.
– Макрон ударил витисом по земле.
– Если будут проблемы, тогда сейчас самое время им произойти.