Смерть как сон

– Я отсюда слышу, как орет Гейнс, – донесся из колонок голос Ленца. Он явно нервничал.

– Подходим, – спокойно сообщил нам с Бакстером Кайсер.

Мы услышали, как их башмаки застучали по ступенькам крыльца. Затем хлопнула дощатая рамка с натянутой на нее противомоскитной сеткой и раздался тяжелый стук в дверь.

– Леон Гейнс! – громко позвал Кайсер. – Открывай! ФБР!

Крики, доносившиеся через колонки и до нас с Бакстером, стихли. Наступила пауза. Потом кто-то приглушенно выругался. Бакстер прерывисто вздохнул и шепнул мне:

– Парень явно на взводе…

В колонках раздался треск. Мы поняли, что резко распахнули дверь. Затем неизвестный с явным нью-йоркским произношением рявкнул:

– Какого черта? Вы кто такие? Банковские клерки? Если так, то я вам тут кое-чего припас!

– Специальный агент Джон Кайсер, ФБР. Я для тебя тоже кое-чего припас, Леон. Ордер на обыск. Прочь с дороги!

– ФБР?.. – Пауза. – Ордер?.. За что?!

– Отойди от двери, Леон.

– О чем вы, ребята? Это мой дом, я тут хозяин!

Мы с Бакстером услышали приглушенный женский голос, донесшийся из недр дома, и тут же Гейнс заорал:

– Заткнись, дура! Исчезни!

– Я в последний раз прошу тебя отойти с дороги, – раздался спокойный голос Джона. – Либо ты отойдешь сам, либо я тебя отодвину.

– Хорошо, хорошо, только сначала ордер покажи!

В колонках что-то заскрипело, зафонило, затем Гейнс охнул и сквозь зубы выругался.

– Что это было? – испугалась я.

– Он его отодвинул, – пробормотал Бакстер. – Как и обещал. С уголовниками иначе нельзя. Другого стиля общения они не понимают.

– Итак, Леон, слушай меня внимательно, – вновь раздался в наушниках голос Кайсера. – Мы можем поболтать с тобой, а можем вывернуть всю твою халупу наизнанку. Для начала поболтаем. Если мне понравится то, что я от тебя услышу, мы, возможно, обойдемся без обыска. Если не понравится, произведем обыск, во время которого случайно… – ты меня понимаешь, совершенно случайно – можем наткнуться на припрятанные наркотики или ствол. После этого тебе будет одна дорога – обратно в «Синг-Синг».

– О чем ты хочешь со мной поболтать?

– Об искусстве.

– Чего?!

– Об искусстве, Леон. О твоих шедеврах.

Пауза. Затем снова голос Кайсера:

– За последние полтора года в Новом Орлеане были похищены одиннадцать женщин. Слышал об этом?

– Ну.

– Где слышал?

– По телику говорили.

– Мы обнаружили несколько живописных полотен, на которых изображены эти женщины. Обнаженные и спящие. Или мертвые. Закрытые глаза, бледная кожа и все такое. Понял?

– Ну?

– Ты мне не нукай, а отвечай вежливо, Леон, я тебя пока по-хорошему прошу. Последняя картина ушла с молотка за миллион с лишним.

– Ни хрена себе! И ты хочешь сказать, что я похож на парня, который только что срубил миллион?

– Твои картины дышат агрессией и насилием, – заметил Ленц.

– А это еще что за хрыч?

– Это доктор Артур Ленц, – пояснил Кайсер. – Будь с ним вежлив, иначе я тебе сделаю больно. А потом отправлю прямиком в «Синг-Синг» с чемоданом вазелина за пазухой. Там он тебе пригодится.

Гейнс на это ничего не ответил.

– Художник, создавший эти творения, забыл подписать их. Но на самих холстах мы кое-что обнаружили – собольи щетинки от кисточек, которыми он писал эти картины. Кисточки очень хорошие и очень редкие. Ну, понимаешь теперь, о чем я?

Пауза.

– Так это те кисти, которые Уитон заказывал для нас? – наконец отозвался Гейнс.

– Те самые, Леон, те самые.

– Ты хочешь сказать, что эти щетинки привели вас прямиком ко мне?

– Именно это я и говорю, Леон. Если нам понадобится, один-единственный волосок, взятый с лобка портовой шлюхи, приведет нас прямиком к твоему члену. Ты не сомневайся в наших возможностях, Леон, не надо. Сейчас я задам тебе несколько вопросов. Время на размышления по каждому – пять секунд. Не уложишься, пеняй на себя.

Гейнс молчал.

– Где ты был три дня назад после открытия музея?

– Здесь.

– Кто это может подтвердить?

– Линда! – заорал Гейнс, да так, что микрофон у Ленца зафонил и мы с Бакстером невольно поморщились.

Затем послышались шаркающие шаги и голос Кайсера:

– Мисс Напп?

– Вы кто? – раздался хриплый женский голос.

– Я из ФБР. Постарайтесь припомнить, где…

– Скажи этим двум, что мы после открытия музея сразу завалились сюда! – перебил его прошедший большую тюремную школу Гейнс. – Они мне не верят!

– Черт, вот сволочь… – тихо выругался Бакстер.

– Так и было! – громко заявила женщина. – Мы вернулись домой. Я там еле высидела, в этом музее. Все эти восторги насчет их художественной мазни не по мне. Мы пришли сюда и были тут всю ночь.

– Кто-нибудь может это подтвердить? – спросил Кайсер.

– Она уже подтвердила, чего тебе еще надо! – крикнул Гейнс. – Мы трахались всю ночь, как кролики и свидетелей не звали!

– М-да… – проговорил Кайсер.

Ему было нечем крыть.

– Умница! Давай вали отсюда, – похвалил Гейнс свою подружку за играючи состряпанное алиби.

– Думаешь, ты провел меня, Леон?

– Не понимаю, о чем ты.

– Хорошо, пока это оставим. Расскажи мне о Роджере Уитоне.

– А что тебя интересует?

– Как тебя занесло к нему в аспиранты?

– Роджер – настоящий мужик!

– Не понял.

– Он делает свое дело, и ему плевать, что об этом думают другие. Это его девиз по жизни. Он всегда таким был. Поэтому у него теперь до хрена денег и славы.

– Тебе тоже хочется денег и славы, Леон?

– А что, нельзя?

– Тебе нравится Уитон?

– Он не баба, чтобы нравиться. Пашет, как лошадь. Уважаю.

– Уважаешь, говоришь?

– Да, уважаю! – с вызовом ответил Гейнс. – Он медленно подыхает от своей болячки, но уперся рогом, пашет и не ноет! Ты видел эту его последнюю вещь? Во весь зал?

– Видел.

– Над такой работой здоровый мужик загнется, а он зубами скрипит, но дело делает. А ты знаешь, что ему уже трудно шевелить ластами? У него там проблема с суставами или еще хрен знает с чем… как это, черт, называется-то…