Смерть любопытной
Шрифт:
— Не глупи, — сказал Мендоса. — В этой жизни прежде всего нужно думать о себе. Подумай об искусстве.
— О чем?
— О своем искусстве. Если будешь тратить время на то, чтобы протирать пыль и мыть тарелки, у тебя его не останется, чтобы писать шедевры. Посему — Берта.
— Mi marido adulador! — воскликнула Элисон. — Твоя лесть мне нравится. Но все-таки я чувствую себя виноватой. Что я ей предложу? Три пятьсот без жилья? Две пятьсот с жильем? Архитектор…
— Спроси, что она хочет, — Мендоса ответил просто и рассеянно. — Я знаю, она золото. Спроси ее. Сколько она ни назначит, чтобы перебраться к нам насовсем, столько и будем платить. Тогда тебе не придется беспокоиться о грязных окнах и тарелках, мне после работы не надо будет встречать изнуренную жену, жалующуюся на домашние дела. И ты сможешь
— Как Иуда, — повторила Элисон. — Все так от нее зависят! Однако ты можешь себе это позволить в отличие от большинства из них. Я хочу, чтобы она была у нас, но Картеры и Брайсоны перестанут с нами разговаривать.
Мендоса потерял интерес к Берте и наброскам будущего дома.
— Скажи, вот Маргарет позвонили по телефону. Анжела говорит, около десяти. Правильно?
— Да, примерно. На часы ведь не смотришь каждые пять минут, когда кругом люди.
— Конечно. Она сидела рядом с тобой, и когда вернулась…
— Ее не было три-четыре минуты.
— Да. Когда она вернулась, как она выглядела? Как будто услышала хорошие новости, плохие? Была обрадована, возбуждена?
— Господи, я не так хорошо ее знаю, чтобы сказать… Да и не так уж мне было интересно за ней подмечать. Лицо у нее было невыразительное. Помнится, она улыбалась, совсем чуть-чуть. Но если задуматься, то не кажется ли это…
— …Несколько странным, что тебе звонят, когда ты в чужом доме? Конечно, будь она лучшей подругой Анжелы, проводи у нее массу времени, тогда кто-то, хорошо ее знавший, позвонив и не застав ее дома, мог бы попытаться застать ее у Хэкетов. Но мне кажется, они с Анжелой не были близки.
— Нет. Ни в коем случае. И мне кажется, — ответила Элисон,— звонок не был таким уж случайным. Потому что никто не будет звонить в чужой дом в середине вечеринки, чтобы позвать одного из гостей и всего лишь сказать: «Я хотел тебе позвонить, давай завтра вместе позавтракаем». Правда? Это столь же уместно, как: «У Джейн родился ребенок» или «Больная тетушка Мэри быстро слабеет».
— У тебя развивается комплекс насчет детей. Да, верно. Кто знал, что она в гостях? Ее отцу не было известно, куда именно она поехала. Интересно. Очень интересно, не сообщил ли ей кто-то весьма важную новость, правду или ложь и не попросил ли приехать как можно скорее? — («Он обдумывает эту мысль, — пришло в голову Элисон,— как кот, который недоверчиво осматривает со всех сторон незнакомый предмет».) Мендоса лежал на кушетке, Эль Сеньор живописно распластался у него на животе и задумчиво смотрел на его открытую шею. — Мне это нравится. Потому что устраивать засаду на человека за рулем не очень-то удобно. Рядом с плитой, перегораживающей дорогу. Гораздо проще назначить место встречи. Наверное, она ничего не сказала о своем разговоре? (Элисон покачала головой.) И не уехала сразу же, извинившись, а оставалась по крайней мере еще полчаса. — Какое-то время он раз мышлял, а затем, поглаживая изящную мордочку Эль Сеньора, сказал: — Эта Силверман. Учительница. Между прочим, четыре года подряд преподавала в четвертом классе в той самой школе, куда устроилась после получения диплома. Значит, она им нравилась. Ты говоришь, она тебе тоже нравится?
— Да. У нее интересная внешность и никакого жеманства. «Рассудительная» не то слово, но ты понимаешь, что я имею в виду: спокойная, сдержанная, однако с тонким чувством юмора и… привлекательная личность.
— М-м. А ты ей понравилась? Обычно это чувствуешь
— Да, наверное. Думаю, у нас много общего.
— Извините, сеньор Imperioso [30] , — сказал Мендоса, и убрав Эль Сеньора, сел.— Давай позвоним, узнаем, дома ли мисс Силверман и сможет ли она нас принять. Думаю, она могла бы рассказать о Маргарет кое-что интересное. Если ты ей нравишься и если мило представишь меня, внушишь ей, что я честный благородный парень, добивающийся правды, то она может разговориться. Пойду поищу номер телефона…— Он вышел в спальню, где стоял телефон, и через несколько минут до Элисон донесся его голос.
30
Здесь: Властолюбец (исп.).
Элисон задумчиво гладила
Шебу. Вернулся Луис.— Она нас ждет. Немного удивилась, когда услышала, что ты связана со слугой закона, но разговаривала вежливо. Вставай. Еще только четверть восьмого, но придется немного проехаться.
Элисон покорно встала и усадила Шебу на спину Эль Сеньору. Кот нежно любил свою сестру и часто подолгу ее вылизывал. Сейчас он снова принялся за это занятие.
— Ты не думаешь, что это она? Звучало бы весьма неубедительно.
— Слишком много машин, — ответил Мендоса. — Неудобно кого-то преследовать, остановить машину и совершить такое убийство. Остаешься с двумя машинами. Одну надо отогнать, где-то оставить, затем вернуться за другой. Ночью в такое время уже очень мало автобусов, а таксисты имеют неприятную привычку запоминать пассажиров. Нет. Думаю… Ладно, поговорим осторожно с мисс Силверман и, может быть, она даст мне какую-нибудь маленькую улику, чтобы подтвердить мое предчувствие.
Глава 5
Роберта Силверман жила в довольно новой квартире на тихой улице Южная Пасадена. Гостиная была немного похожа на свою хозяйку: сдержанная, аккуратная, хорошо обставленная, необычная. Цветов нет, довольно много книг, неброские тона. Элисон снова подумала, что эта высокая стройная женщина — притягательная личность. Короткие темные волосы, матовую белую кожу оттеняют темные глаза, угловатое скуластое лицо. Элисон поймала себя на том, что вспоминает максиму: «Нет великолепной красоты без некоторой странности пропорций», так, кажется.
И как хорошо Луису это удается — откровенно пускать в ход свое обаяние, оставаясь, однако, официальным и в то же время таким открытым и искренним. Элисон невольно ему улыбнулась, сама даже этого не заметив. И ее улыбка убедила Роберту Силверман больше, чем его глубокий бархатный голос.
— Карты на стол,— говорил Луис— Не буду темнить. У меня есть предчувствие, мисс Силверман. И пусть даже это похоже на случайное убийство, я так не думаю. Я думаю, мог быть личный мотив, что убийца — человек, который ее знал. И у него, без сомнения, были свои причины… убрать ее с дороги.
— Вот как,— произнесла Роберта Силверман. Она стряхнула с сигареты пепел, внимательно глядя на Мендосу.
— Над ним порой смеются, но довольно часто его предчувствия оправдываются, — вставила Элисон.
— Значит, я медиум. Но это такая долгая утомительная работа — нудные поиски, допросы. Итак, буду с вами откровенен: Элисон рассказала мне, что вы смотрели на Маргарет Чедвик так, будто, м-м, вы не очень ее любите. И…
— И вы подумали: «Ага, первый подозреваемый»? — У Роберты был легкий приятный голос. — Однако вы совсем не похожи на офицера полиции… Ладно, вы, значит, проверяете. И думаете, что, будь у меня причина ее убить, я взяла бы и честно вам все рассказала? Я думала, вы начнете интересоваться моими друзьями, задавать им наводящие вопросы.
— Не думаю, — сказал лейтенант Мендоса, — что вы могли бы ее убить, мисс Силверман, хотели вы того или нет. Судя по тому, как это было сделано. Но у меня есть кое-какие идеи по поводу нашей Маргарет, и я надеялся, что вы можете их подтвердить. Видите ли, одна из трудностей в расследовании убийства состоит в том, что никто не желает откровенно говорить о покойном. Жертва убийства, как правило, чем-то провоцирует преступление, но после смерти обретает нимб над головой.
Роберта Силверман усмехнулась и погасила сигарету.
— Я понимаю, куда вы клоните. Хорошо, быть может я сую голову в петлю, нет, в Калифорнии, это, кажется газовая камера, но я расскажу все, лейтенант. Просто потому, что об этой истории знают несколько человек, я имею в виду, о том, что Маргарет мне сделала, и вы бы сами раскопали ее довольно легко. Я предпочитаю изложить вам свою версию. — Она начала не сразу; откинулась назад скрестила длинные ноги (очень красивые ноги) и прикурила новую сигарету. — Я знала Маргарет со школы. Просто знала. Была к ней равнодушна — как к одной из моих знакомых. Это не близкая подруга. Но так получилось, что два года мы проучились вместе в Лос-Анджелесском университете. Она тогда тоже собиралась стать учительницей да потом ушла. Конечно, у нее в том нужды не было, то есть, насколько я понимаю, у нее и без того много денег. Ну вот, тогда я и начала понимать, что… чем Маргарет живет.