Смерть на коне бледном

В это время дня здесь мало кто бывает. Роубак, дежурный портье, взял у меня шляпу, пальто и перчатки. Я по привычке бросил мимолетный взгляд на обитую сукном доску для объявлений. Там за проволочной сеткой обычно хранятся письма, оставленные для завсегдатаев. Для меня там редко что-нибудь находится: я почти не переписываюсь с друзьями по клубу, а всем прочим, как правило, сообщаю адрес на Бейкер-стрит. Однако я увидел конверт с моим именем. Видимо, речь идет о ежемесячном взносе.

Но нет, судя по почтовому штемпелю, письмо не имело никакого отношения к клубу. Адрес был выведен тем же каллиграфическим почерком, что и в послании Сэмюэля Дордоны, это меня неприятно удивило. Даже стиль похожий: «Джону Х. Ватсону, эсквайру, бакалавру медицинских наук, бакалавру хирургии». Отправлено два дня назад.

Вряд ли кто-то следил за мной прямо тут. В клуб не мог просто так войти посторонний. А Моран точно в нем не состоял. Зачем ему рисковать? Ведь на голосовании сразу же подвергли бы сомнению его звание, даже если забыть о его мерзком поведении. Вытащив письмо из-за сетки, я медленно поднялся по устланным ковром мраморным ступеням к дверям располагавшейся на первом этаже библиотеки, выбрал кресло в уголке рядом с окном, выходившим на площадь (если за мной следят, то это отличное место для шпиона), и открыл конверт.

Никакого письма — лишь кусочек картона. На таких карточках обычно указывают время посещения доктора или зубодеры. Кто-то вписал несколько слов в те графы, где должны стоять имя и дата. Почерк незнакомый. Я ждал угроз или «предупреждений», но вместо них увидел какой-то бессмысленный набор слов. Если бы не столь тщательно прописанное имя на конверте, я подумал бы, что кто-то ошибся адресом.

В строке, где обычно значится имя, я прочел: «Графиня Фландрии». А в той, где указывают день: «Новолуние». И ничего более. Я бессмысленно таращился на карточку, загадочные слова поставили меня в тупик. Что же это, черт подери? Ни имя, ни дата ничего мне не говорили, но, судя по необычайному способу доставки, сообщение было крайне важным. Отправитель, кем бы он ни был, знал, что я состою в Клубе армии и флота. Быть может, он хотел, чтобы письмо, отправленное сюда, а не на Бейкер-стрит, 221б, осталось незамеченным нашими недоброжелателями. Значит, он друг. Или все же враг? А если это лишь напоминание о том, что нигде больше не могу я чувствовать себя в безопасности, даже в собственном клубе?

Нельзя покинуть эти стены, не узнав правды. Здесь можно хотя бы оставить весточку «заинтересованным лицам». Роубак заслуживает доверия и сохранит мое сообщение на случай, если со мной вдруг приключится несчастье.

Я снова уставился на карточку. Всего три слова. Неожиданно мне представилось, как некто, мужчина или женщина, пишет их в отчаянной спешке. У этого человека, как и у полковника Пуллейна или Джошуа Селлона, нет времени на объяснения, потому что смерть уже на пороге. Потом убийца обыщет вещи несчастного, но разве обратит он внимание на забытую на камине медицинскую карточку?

В комнате, залитой солнечным светом, уставленной кожаными креслами и книжными стеллажами из красного дерева, было тепло и уютно, но у меня по коже пробежал мороз. Я снова вспомнил о Моране. Быть может, автор послания все же не жертва, а преследователь? Это злобная насмешка или приглашение?

Нужно во что бы то ни стало выяснить правду. Кто же такая графиня Фландрии? Совершенно определенно, я уже слышал о ней или встречал упоминания в прессе. Где, как не в старомодной библиотеке, искать ответ на подобный вопрос? Через несколько минут, пролистав последний выпуск «Готского альманаха» и ознакомившись с цветом нынешней аристократии, я знал, кто такая графиня Фландрии — Мария Луиза, прусская принцесса сорока четырех лет от роду, состоящая в браке с принцем Филиппом, графом Фландрии. Он приходился братом беспутному и бездетному королю Бельгии Леопольду II. У графа и графини было пятеро детей, один из них, юный принц Бодуэн, считался наследником бельгийского трона.

Все равно непонятно. Все, кому доводилось читать охочие до сенсаций лондонские издания вроде «Пэлл-Мэлл газетт», хорошо знают об отвратительной репутации Леопольда II. Отрывки из его переписки с некой миссис Мэри Джеффрис, прозванной «госпожой белой работорговли», публично зачитывали на выездном судебном заседании в графстве Мидлсекс. Скандально известную даму судили за содержание борделей. Еще более нелицеприятные подробности рассказывали о жестоком обращении монарха с туземцами в недавно захваченном Бельгией Свободном государстве Конго. Как раз благородной графине Фландрии принадлежали знаменитые слова о том, что ее венценосный родственник — «единственный на свете человек, способный жить без сердца».

Но какое же отношение графиня имеет к нашему расследованию? Из прочитанных мною статей в «Готском альманахе» и вырезок из «Таймс» следовало, что Мария Луиза — существо, исполненное всяческих добродетелей и склонное к филантропии. Истории о зверствах в Конго вызывали у нее не меньшее отвращение, чем у остальных. Конголезцу могли отрубить руку лишь за то, что он не собрал положенное за день количество каучука. В тех мрачных краях, прозванных «Сердцем тьмы», была сосредоточена торговля оружием, которое переправляли в Трансвааль и другие африканские государства, именно туда отослал полковник Моран полевые орудия и гаубицы.

Я просматривал статью за статьей в надежде увидеть хоть какие-нибудь сведения, объясняющие, что общего у благородной леди с темным и полным ненависти преступным миром, в котором вращались Моран и его приспешники.

Графиня Фландрии, урожденная принцесса Гогенцоллерн-Зигмаринген, сестра короля Румынии и великого князя Болгарии Фердинанда, дочь бывшего премьер-министра Пруссии, редко появлялась в Англии. Она посещала только официальные мероприятия вроде дня рождения королевы или торжественной церемонии вынесения знамен в Сент-Джеймс-парке. Обычно граф и графиня приплывали на пароме и поездом добирались до вокзала Виктория. Они останавливались в отеле «Клэридж», где их навещали иностранные послы, британские аристократы и государственные деятели, включая Бенджамина Дизраэли и лорда Солсбери. У себя на родине графиня бывала в Королевской опере в сопровождении персидского шаха и блистала на открытии Брюссельской всемирной выставки.

Что связывает эту прекрасную даму со страшным полковником Мораном? Судя по рассказу Патни-Уилсона, некая международная преступная сеть поставляла оружие в Трансвааль и Южную Африку через Бельгию и ее новую колонию, Конго. Неужели эти опасные люди столкнулись с неким препятствием, устранить которое может лишь смерть графини? Не предупреждал ли нас кто-то с помощью этой карточки, что на благородную леди в следующее новолуние готовится покушение?

Благодаря встрече с Майкрофтом Холмсом картина хотя бы немного прояснилась. Моран сбежал из Трансвааля с украденными у покойного Андреаса Ройтера средствами. Но нажился он не так основательно, как хотел, ибо молодой соучастник догадывался о его коварных замыслах. Тем не менее кое-что ему удалось раздобыть, и с помощью «товарищей» полковник основал международное предприятие по торговле оружием. Он сделался агентом преступного сообщества, о существовании которого давно предупреждал Шерлок Холмс. Несомненно, Моран мечтал захватить власть в этом, как говорил великий сыщик, «криминальном высшем свете» — быть может, даже силой оружия.

Холмс рассказал мне о своей любимой теории чуть ли не в самую первую неделю после знакомства. Он твердо верил в существование международной «преступной аристократии». Хитроумно устроенная сеть действовала по всему миру, и полиции было не под силу ее уничтожить. Мой друг знал нескольких людей, которые заправляли темными делишками. В их числе были родной брат Роудона Морана, полковник Себастьян Моран, и еще двое зловещих тезок — профессор Джеймс Мориарти и полковник Джеймс Мориарти. Шантажом и вымогательством ведал отвратительный скользкий проныра Чарльз Огастес Милвертон. Еще в организации числились: Джузеппе Джорджано и печально знаменитая банда неаполитанских преступников «Алое кольцо»; Гуго Оберштейн, специализировавшийся на торговле военными тайнами и желавший заполучить чертежи подводной лодки Брюса-Партингтона; капитан Джеймс Кэлхун, глава шайки профессиональных убийц из Саванны в штате Джорджия; Джон Клей, опытный взломщик сейфов с Кобург-сквер, и многие другие мерзавцы, значившиеся в картотеке Холмса.

Существовала ли организация на самом деле? Лет сто назад ее появление было бы невозможным, а теперь, в наш век железных дорог, телеграфа и океанских лайнеров, стало неизбежным. И мы вскорости наткнулись на дело, полностью это подтверждающее: двое отпетых негодяев с разных концов земного шара обеспечили друг другу алиби. Наш друг сэр Эдвард Маршалл Холл добился оправдания одного субъекта, обвиняемого в двоеженстве. С помощью свидетельств и фотографий удалось доказать, что во время предполагаемого преступления подозреваемый находился в тюрьме в Америке. Спустя два года я снова оказался в зале заседания вместе с Маршаллом Холлом, на этот раз судили доктора Нила Крима, отравителя из Ламбета. Мой спутник узнал его: Крим как две капли воды походил на того оправданного двоеженца. Именно он, сидя в тюрьме в Соединенных Штатах, обеспечил тогда злоумышленнику алиби.