Смерть на рыболовном крючке

— Сволочь! — сказал Дики.

Росситер усмехнулся.

— Я восхищаюсь человеком, который может не только понять, но и оценить собеседника, использовав минимум слов.

— Да замолчишь ли ты наконец, черт возьми! — прорычал Дики.

Дом Листера находился неподалеку, но поездка к нему показалась Уиллоусу нестерпимо долгой. Он устал. Прошло ведь более двадцати четырех часов с тех пор, как он не ел ничего горячего. И мечтал о душе. Это совсем нелегко — присутствовать при словесном поединке двух полицейских, готовых живьем проглотить друг друга. Единственная надежда, что у Листера он не задержится, после чего сможет вернуться в город к собственным проблемам.

Полутораэтажный деревянный и достаточно обветшалый фасад дома Листера был частично отделен от улицы тремя искривленными яблоневыми деревьями с ветвями, сгибающимися под тяжестью переспелых плодов. Дики припарковал «крайслер» у обочины грунтовой дороги, вышел из машины и направился к дому.

Росситер и Уиллоус шли за ним по бетонной дорожке, петлявшей среди деревьев. Уиллоус заметил, что дом давно нуждается в новой крыше и что окна его грязноваты.

Трое мужчин едва успели подняться на верхнюю ступеньку крыльца, когда стеклянная дверь распахнулась и на крыльцо вышел сам Листер. Телефонный звонок застал его за обедом. Он догадывался, что полицейские пришли к нему по поводу дочери, но не знал, что это за повод.

Росситер открыл Уиллоусу заднюю дверь. Дики уже отходил от машины. Они обогнули вагон станции «Детсан», на боку которого был краской нарисован знак «Шеврон», и пошли вниз по бетонной дорожке, бестолково петлявшей среди деревьев. Уиллоус заметил, что дом нуждается в новой крыше и что окна были грязные. Дики и Росситер поднялись по ступенькам крыльца, Уиллоус последовал за ними.

Уиллоус определил, что Листеру около пятидесяти. Худой, с шапкой всклоченных белых волос, курносым носом, на котором сидели старомодные очки в железной оправе в стиле Нормана Рокуэлла, хозяин дома был одет в клетчатую рубашку коричневых оттенков, чистый белый халат и стоптанные кожаные шлепанцы. Под глазами обвислая морщинистая кожа. Он внимательно посмотрел на Дики, перевел взгляд на Росситера и Уиллоуса и снова на Росситера.

— Что случилось? — спросил он. — Что Наоми натворила на этот раз?

Росситер прокашлялся.

— Она перестала считаться со мной и слушаться с той минуты, как умерла ее мать, — продолжал Листер тонким извиняющимся голосом. Он снова взглянул на Уиллоуса и отвернулся.

— Можем ли мы пройти на минуту в дом? — спросил Дики.

— Конечно, — ответил Листер. Он сорвал сухой лист с растущей в горшке бегонии и, сжав его, растер между пальцев. Потом тщательно вытер руки о халат, после чего провел гостей в дом.

Гостиная, темная и теплая, была набита мебелью.

Создавалось такое впечатление, что Листер, задумав заменить старые вещи новыми, вдруг понял, что у него не хватит духу расстаться со старьем. В середине одной из стен был камин, на верхней доске которого стояли вазы с пластиковыми листьями, небольшие керамические фигурки животных. Скорее всего, подумал Уиллоус, это дело рук жены Листера, создавшей своеобразную керамическую композицию.

Дики подвинул Листеру стул.

— Не хотите ли присесть, Билл?

Листер пожал худыми, костлявыми плечами. Его светло-карие глаза остановились на фигуре распятого Христа в три фута высотой, вырезанного из желтого кедра. Широкий лоб, выступающие скулы, большой нос. Уиллоус решил, что автор, возможно, был индейцем из племени хайда. Ибо Христос не томился на кресте, а спокойно, хотя и гневно, смотрел в небо.

— В самом деле, я думаю, вам лучше бы присесть, — настаивал Дики.

— Хорошо, — согласился наконец Листер и опустился на один из стульев перед камином. — Скажите же наконец, что случилось? — взмолился он. — С ней произошло что-нибудь ужасное? Да?…

— Она мертва, — произнес Дики. — Видимо, утонула.

Говоря это, он не сводил пристального тяжелого взгляда с

Листера, наблюдая за его реакцией. Уиллоус наконец понял, за что Росситер не любил его: этот человек, будучи полицейским, не знал полутонов.

— Должен сказать вам, — вдруг произнес Листер, — что ничуть не удивлен.

— Почему? — резко спросил Дики.

Но Листер, казалось, не слышал его. Он не отрываясь смотрел на керамического кролика, сгорбившегося на каминной доске. Плечи его на глазах сникли.

— Мы нашли ее, — сказал Дики, — в одной из маленьких горных речек. Не исключено, что она пошла купаться и, возможно, ударилась головой о камень.

Дики ждал ответа, но его не последовало. Он взглянул на Росситера.

— Поблизости от места, где мы ее нашли, — добавил Росситер, — были обнаружены отпечатки шин какой-то машины. Как вы думаете, кто мог привезти ее туда?

— Не знаю, — ответил Листер еле слышно. Он все еще смотрел на кролика.

— Не было ли у нее друга? — спросил Дики.

— Любой тип в брюках, — Листер безнадежно махнул рукой, — мог быть одним из ее друзей.

— Вы разрешите осмотреть ее комнату? — спросил Уиллоус.

— Зачем?

— Может, это поможет хоть что-то понять.

Листер прошел вперед и, войдя, будто с удивлением оглядел комнату дочери, казалось, не совсем понимая, где находится. Неожиданно он улыбнулся Уиллоусу.

— Вы хотели бы меня о чем-то спросить? — догадался Уиллоус.

— Что вы делали в горах?

— Рыбачил.

— И случайно наткнулись на нее, не так ли?

— Почти что так.

Дики расстегнул нагрудный карман рубашки, вынул несколько маленьких черно-белых фотографий улыбавшегося мальчика со светлыми глазами.

— Вы видели этого парня прежде, Билл?

Дики подержал фотографию перед самым носом Листера. Листер взглянул на нее и отрицательно покачал головой.

— Кто он?

— Мы не знаем. А вы уверены, что не встречались с ним?

— Уверен.

— Когда Наоми жила здесь с вами, не было ли рядом с ней кого-нибудь, кто имел машину? Возможно, джип?

— Самые разные ублюдки ездили к ней на всех видах транспорта, от бульдозеров до мотоциклов с колясками.

— Понятно, — сказал Листер. Он засунул руки в карманы, но тут же вытащил их, пересек комнату по диагонали и подошел к открытой двери, ведущей в темный коридор. Дики и Росситер последовали за ним.

— Я буду на крыльце, — предупредил Уиллоус Росситера, когда тот проходил мимо. Росситер кивнул. Лицо его было мрачным.

Уиллоус вышел из дома, сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Позади него миниатюрный гидравлический прибор закрыл с шипением сетчатую дверную перегородку. Подойдя к бегонии, не думая о том, что делает, он машинально оторвал засохшие листья.