Смерть на взлетной полосе

– Точных данных у меня нет, но на момент проведения следствия все они так и проживали в летном городке. Времени с тех пор прошло не так уж много, вполне возможно, они и сейчас там. – Видя, что разговор не касается опасной для него темы, Сырников понемногу успокоился и говорил более уверенно.

– Хорошо. Спасибо за информацию и за готовность к сотрудничеству, – еще раз поблагодарил Гуров, собираясь покинуть кабинет. – Твоя помощь пришлась весьма кстати.

– Так как же там с этим убийством? – вдогонку ему проговорил Сырников. – Неужели вы серьезно уверены, что Китаев невиновен?

– Я пока не определился с этим вопросом, – ответил Гуров, закрывая за собой дверь.

Глава 4

Нелли Иванникова проживала в той самой пятиэтажке «в белых тапочках», которую в утреннем разговоре с Гуровым Китаев-старший охарактеризовал как «единственный на всю «летку» нормальный дом». Когда в часть прибыл новый командир, ему выделили там трехкомнатную квартиру, и вдова с детьми все еще жила в ней, никуда не выезжая.

Адрес Гуров нашел в материалах дела и, выйдя из прокуратуры, вновь взял такси.

Доехав до места и поднимаясь на четвертый этаж, он очень надеялся, что если его разговор со вдовой бывшего командира и не окажется максимально информативным, то хотя бы будет искренним и непредвзятым.

– Добрый день, – поздоровался Лев с высокой статной брюнеткой, открывшей ему дверь. – Иванникова Нелли Витальевна?

– Да, это я, – вопросительно глядя на него, ответила женщина.

– Полковник Гуров. Я провожу проверку в связи с чрезвычайными происшествиями, которые в последнее время случились на авиабазе. В частности, мне необходимо уточнить некоторые обстоятельства… кончины вашего супруга. Мы можем поговорить?

При упоминании о муже лицо женщины исказила болезненная гримаса. Но она быстро справилась с волнением и вежливо произнесла:

– Да, если это необходимо. Проходите. – Она шире раскрыла дверь, пропуская гостя, и, проведя его в зал, указала на одно из кресел возле журнального столика: – Присаживайтесь.

– Благодарю. Я постараюсь быть кратким. У меня всего лишь несколько вопросов. Буду благодарен, если вы сможете ответить на них.

– Спрашивайте, – так же сдержанно и без эмоций проговорила Нелли.

– Если я правильно понял, то, что произошло с вашим мужем, явилось для всех большой неожиданностью. У вас есть какие-то предположения о причинах такого его поступка?

– Нет.

– Как у Игоря Михайловича складывались отношения с сослуживцами? Он ведь здесь человек новый. Могли возникнуть недопонимание, трения… В каком настроении он возвращался с работы?

– Он возвращался усталым. Но о трениях я ничего не слышала. Игорь умел ладить с людьми, и, насколько я знаю, отношения с сослуживцами складывались у него неплохо.

– То есть на работе конфликтов практически не было?

– Он не рассказывал мне всех подробностей.

– Но если бы произошло что-то серьезное, вы как супруга, наверное, заметили бы и сами. Негатив подобного рода всегда отражается на настроении человека, тем более родного человека.

– Да, наверное.

– Но вы ничего подобного не замечали?

– Я уже сказала, что нет.

По мере продолжения этой не слишком содержательной беседы Гуров все яснее понимал, что на особую откровенность тут рассчитывать не приходится.

«Этой и предварительный инструктаж не нужен, – с досадой подумал он, – и без него держится, как партизан на допросе. Неужели ей самой неинтересно, почему застрелился муж? Или, может быть, она в отличие от всех остальных это прекрасно знает?»

Но, так или иначе, информацию необходимо было добывать, и Лев решил зайти с другой стороны:

– Переезд в Покровск, наверное, многое поменял в вашей жизни. Режим дня Игоря Михайловича сильно отличался от того, каким он был в Москве?

– Нет, не очень. Он позже приходил домой, а в остальном все было как обычно.

– А вообще за то время, что вы живете здесь, случалось что-то неординарное? Какой-то случай, который вы могли бы назвать из ряда вон выходящим? Скандал, недоразумение? Возможно, не с вами лично, но происшествие, которое вам пришлось наблюдать или невольно участвовать?

– Нет, кажется ничего такого, – в недоумении глядя на полковника и, кажется, не очень понимая смысл вопроса, ответила Нелли.

– Я имею в виду что-то необычное, чего не случалось раньше, – пытался пояснить Лев. – С вами или с Игорем Михайловичем.

– Необычное? Не знаю. Разве что… Однажды он очень сильно выпил. Так, что даже не мог стоять на ногах. Это было действительно необычно. Игорь, он вообще не пьет. Не пил, – снова болезненно сморщив лицо, поправилась она. – А в тот раз… Это было в день, когда пришел приказ о его окончательном утверждении в этой должности. Он сказал, что приедет поздно, его пригласили отметить это событие. И действительно, приехал он как никогда поздно, в третьем часу ночи. Бывали, конечно, дежурства, когда он приходил только утром, но ведь это совсем другое. В тот раз он не дежурил. Его привезли на машине и буквально занесли в квартиру. Он был совершенно не в себе, не мог даже идти. Никогда его таким не видела.

– Он как-то объяснил потом свое состояние?

– Сказал – выпили. «Немного перебрал». Но какое там немного! На следующий день даже на работу не пошел, настолько плохо себя чувствовал.

– Раньше подобного с ним не случалось?

– Никогда. Даже на семейных праздниках, когда что-то отмечали, он пил всегда в меру. А уж так, чтобы на следующий день не мог встать… нет, такого я не припомню.

– Вы упомянули о том, что отметить назначение Игоря Михайловича кто-то пригласил. То есть не сам он был инициатором?

– Нет.

– А вы не знаете, кто именно? С кем он отмечал это событие?

– Я не знаю. Это – дела мужа, я не вмешивалась. Только если он сам расскажет.

– Но в тот раз он не рассказал?

– Нет.

– Кроме этого случая, после вашего приезда сюда не происходило ничего экстраординарного?

– Нет. Кажется, нет. По крайней мере, ничего похожего на это происшествие я не припоминаю.

– Понятно. Что ж, спасибо, что уделили мне время. Надеюсь, что не слишком побеспокоил вас своим визитом.