Смерть нельзя отменить

– Мне часто снятся кошмары. У моей семьи тёмное прошлое, мой прадед тоже натворил дел во время войны.

– Я бы мог помочь тебе справиться с кошмарами, – с готовностью произнёс Алекс.

– О, а это реально? – оживился Феликс. – С помощью вот этих астральных выходов или что?

– Да, есть разные методики.

Все, кому было интересно избавиться от ночных кошмаров, а именно Феликс и Исихару, вернулись за Алексом в гостиную. Имон и Макс стояли в проёме кухни и не спеша потягивали прохладное пиво.

– Что стоите? – кивнул на диван Феликс, призывая друзей присоединиться.

– Спасибо, но я предпочитаю деградировать. Меня не особо интересуют разные потусторонние сучности, – сказал Имон.

– Может, ты имел в виду – сущности? – аккуратно переспросил Макс.

– Может. В общем, если у вас есть что-нибудь для меня, типа прикольных мемосиков, то я весь ваш, – сказал Имон.

– А давай порубимся в приставку? – предложил ему Макс.

– С удовольствием, дружище!

* * *

Главная лаборатория была разделена на отделы, но неизменно их объединяла маленькая

табличка, гласившая, что страны, входящие в состав Международного Противоэпидемического Комплекса, следуют принятой от

16 декабря 1971 года конвенции о

«запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении». Важные положения конвенции молодым учёным велено было вызубрить до последней запятой.

Утром, ещё по темноте, из закрытого административно-территориального образования Сибирь-1 следовал автобус, который отвозил хмурых, невыспавшихся сотрудников за ворота главного корпуса, преодолевая грязевые ямы и стоически перенося отсутствие дорог.

Ребята, плотно общавшиеся друг с другом в закрытом городе, встречались дружной компанией в течение дня только на несколько часов утром в лектории, да в обеденный перерыв, иногда в библиотеке. В самый первый учебный день им выдали белые халаты, а после лекций проводили в разные части лаборатории, где белоснежные столы стояли стройными рядами, а на них поблёскивали пробирки, чашки Петри и прочая посуда, микроскопы. На новом месте работы молодые люди освоились быстро, но работа оказалась скучной и, как некоторым казалось, – максимально бесполезной.

– А вы чем занимаетесь? – спросил Имон. – У нас в первом блоке лаборатории практикуются на микроорганизмах, которые абсолютно безвредны.

– Учимся готовить питательные растворы, – развела руками Эсти. – Скорей бы нас уже перевели в отдел по изготовлению вакцин.

– Я уже на лекциях устал от этой важной информации, – вздохнул Феликс, сражаясь с рыбной котлетой. – Уже вторую неделю месим эти растворы.

– Взбодрись, завтра первый семинар будет, – весело сказал Максим. – Если не пролошим, то нам доверят что-то большее, чем приготовление питательных сред.

– Почему здесь так холодно? – сменил тему Хан Барым. – Если бы я знал, что будет настолько холодно, то захватил бы вещи потеплее.

– Холод – это не самое грустное. А вообще я рад, что мы не занимаемся скрепко и бумагоперекладывательным трудом. Иначе у меня бы сразу включился лапочный режим, – выдал Имон. Кажется, что только Рита и Макс его поняли. Только им стало смешно. Остальные лишь вежливо улыбались.

Исихару поправил очки и застыл на стуле, вытянувшись на манер гусеницы, которую некстати застали за пожиранием сочного листика.

– Не смотри на меня так, – предупредительно сказал Имон, вооружившись вилкой и использованной зубочисткой. – Прикиньте, Исихару бегал за мной со словарём, когда мы с ребятами в гости пришли к нему, Максу и Феликсу.

– Я хочу тебя лучше понимать, – ответил Исихару.

– Тогда открой соцсети и полистай мемы, – посоветовал Макс. – Только так можно постичь тонкие грани души Имона и его версии русского языка.

– Я вот хочу на море, на тёплый пляж. Мне что открыть? – спросила Эсти.

– Портал в ад, когда Исихару снова побежит за мной со словарём, – пробубнил Имон, набивая рот едой. – И правда холодно. Я скоро буду приезжать на работу, завернувшись в плед.

Барым никогда не признавался, что одной из ключевых причин, которые способствовали тому, что он согласился на предложение работы в лаборатории в закрытом городке в совершенно чужой для него холодной России, было то, что работа там засчитывалась как служба в армии, а он как раз очень не хотел служить. Другие МПК такие варианты не предлагали.

– Это ещё что! Вот начнётся зима, – захихикала Рита, – а зима в Сибири начинается гораздо раньше центральной России, м-м-м… Заживём!

– Марго, ты наших мальчиков запугаешь и убегут они отсюда, не дождутся даже реальных холодов, – засмеялась Лия. Уж ей было известно, насколько зима в Сибири суровая: по обмену училась с Ритой в Новосибирском университете.

– А я могу помочь тебе, – сказала Рита, глядя на Хан Барыма, и тот с ожиданием уставился в ответ. – Я люблю вязать, и я могу связать тебе свитер. Даже к Хэллоуину успею.

– Это было бы прекрасно, – Хан, уголки губ которого до этого лишь робко приподнимались вверх, уже не мог скрывать своей улыбки.

– Только надо выбрать пряжу. Я сейчас схожу за шоколадкой в буфет и вернусь.

– А у меня есть! Я отдам тебе свою. Давай выберем пряжу вместе, – предложил он. – Только давай сядем за свободный столик. Вон тот у окна освободился.

Ребята с ехидными улыбочками молча переглядывались. Все, кроме Исихару. Сидящему рядом Имону казалось, что Исихару взглядом мог стол прожечь.

– Хорошо, давай, – ответила раскрасневшаяся Рита.

– У окна ветер дует, надеюсь, ты замёрзнешь быстрее, – неожиданно высказался Исихару, и ребята уже не могли сдержать порывы хохота.

Обычно сдержанный Хан сжал в руках чашку, но вовремя опомнился и не вылил её содержимое в порыве негодования на голову своему оппоненту.

– Ничего. Я не замёрзну у окна, ведь я буду с Марго. А ты сиди тут один, зато в тепле, – бросил на прощание Барым и поспешил удалиться к Рите за дальний столик у окна.