Смерть перед Рождеством

– Тот, с топором, порядком его доконал. – Я киваю.

– С Тегнергатан?.. Ну да… А если Бэкстрём? Уж лучше он, чем ничего.

Я качаю головой.

– Бэкстрём в управлении.

– Бедное управление…

Бирк гасит окурок о стену, делает движение уйти, но останавливается и нюхает воздух:

– Ты блевал?

– Нет.

– Но воняет блевотиной. В таком случае кто-то сблевал на тебя.

– Как будто нет.

Бирк хихикает. Потом достает пару перчаток из кармана пальто:

– Где он?

– Там, на заднем дворе.

* * *

– У нас свидетель. – Я поднимаю глаза к окну с рождественской звездой. – Йон Тюрелль. Думаю, он видел убийцу.

– Откуда ты знаешь?

– Я говорил с ним.

– И что же он видел?

– Кое-что видел, но…

– Что?

– Ему шесть лет. Так, по крайней мере, сказала его мать.

– Шесть лет? – Бирк морщится. – Прекрасно…

Он садится на корточки рядом с трупом. Лицо Томаса Хебера исполнено неземного покоя.

Визитница лежит на прежнем месте, возле рюкзака. Бирк берет ее, достает идентификационную карточку.

– Красивый мужчина, – замечает он.

– Такие тоже умирают, – отзывается Мауритцон.

Бирк возвращает карточку и визитницу на место, поднимается и озирает место преступления, будто осваивается.

– Он пришел сюда. – Я имею в виду Хебера. – Он стоял здесь. Возможно, еще один человек явился раньше его и прятался за одним из контейнеров. Потом – еще один, тот, что всадил нож Хеберу в спину. С большой долей вероятности он подошел сзади. Когда Хебер упал, тот, последний, рылся в его в рюкзаке. Что-то нашел, насколько мы можем предположить, и скрылся. Возможно, прихватил с собой мобильник Хебера, поскольку здесь его нет. Он направился в сторону Сити. Потом ушел и тот, что прятался за контейнерами – так утверждает свидетель. Скорее всего, именно тот, что прятался, и позвонил в полицию. Вопрос, что он тут делал. Вполне может быть, оказался здесь случайно; какой-нибудь наркоман или бездомный…

– Но твоему свидетелю шесть лет, – напоминает Бирк.

– Тем не менее его показания вполне согласуются с тем, что я вижу. Кто-то стоял за контейнерами.

– Будем надеяться, что объявятся и другие свидетели. – Бирк снова оглядывается. – На первый взгляд похоже на ограбление… но почему не взяли наличные?.. Должно быть, здесь все-таки что-то другое.

– Именно, – соглашаюсь я. – Вопрос что. Может, ему был нужен его мобильный?

– Мобильный? В рюкзаке? – недоверчиво переспрашивает Бирк. – Ты свой где носишь?

К нам приближается Маркстрём, с блокнотом в одной руке и пластиковым стаканом с кофе в другой. Я спрашиваю себя, видел ли когда-нибудь Маркстрёма без еды или напитка. Хотя, с другой стороны, я знаю его не так давно.

– Томас Маркус Хебер, – провозглашает он и с шумом втягивает в себя кофе. – Родился в семьдесят восьмом году. Холост, детей нет. Числится проживающим на Ванадисвеген, дом пять, меньше километра отсюда. Одиннадцать лет назад был признан виновным по статье о нанесении телесных повреждений, а за год до того – о нарушении общественного порядка.

– Избиение и нарушение общественного порядка… – повторяет Бирк и поворачивается ко мне: – Займешься этим?

Я киваю, снова поднимаю глаза к окну:

– Займусь.

Йона в окне нет. Должно быть, мать уложила его спать. Я думаю о том, не повредила ли ему наша беседа и то, что он видел. Что приснится ему сегодня ночью?

– Завтра, – уточняю я.

– А я займусь его квартирой.

– У тебя есть ключи?

Он кивает на связку ключей на снегу.

Я медлю, прежде чем задать ему следующий вопрос:

– Хочешь, чтобы я составил тебе компанию?

– Нет. Но не все получается так, как мы хотим.

* * *

На первый взгляд с дверью все было в порядке, хотя Кристиан орудовал тяжелым молотком – это было единственное, что на тот момент имелось у него под рукой. Разве что ручка немного отстала да щель, свидетельствующая о том, что дверь прикрыта недостаточно плотно. Но не более того. А с учетом темноты так все и вовсе было в порядке.

Он стоял на улице, не прятался. В окнах не горел свет, если не считать красной рождественской звезды парой этажей выше. Времени было чуть больше половины десятого. До смерти Томаса Хебера оставалось меньше часа.

Он сунул пластиковый пакет с ножом под куртку. Пока шагал пешком от Кунгсхольмена, всем телом чувствовал близость отточенного металла. Молоток забросил в строительный контейнер на Санкт-Эриксплан. Никто его не видел. Никто не видит его и теперь.

* * *

Кристиан и Микаэль полжизни прожили вместе, другую половину – врозь. Познакомились пятнадцать лет тому назад, когда обоим было по пятнадцать, на вечеринке в Хагсэтре, в высотном доме возле центра. В марте месяце, когда все вокруг становится однообразно-серым. Если где-то существует вечность, там может царить только вечный март.

Потом они узнавали друг друга, но никогда не разговаривали. Несколько раз встречались на площади и на стадионах.

Тогда, во время вечеринки, Кристиан вышел на балкон покурить. Микаэль стоял там, и они разговорились. Что-то странное было в их отношениях – по крайней мере, так казалось Кристиану. Но что именно, этого он понять не мог.

Потом Кристиан заметил, что оба носят футболки с символикой британской рок-группы «Скрюдрайвер». Оба заметили это одновременно и тут же рассмеялись. Футболка Кристиана была белой, он получил ее в подарок от брата Антона. Микаэль носил такую же, но черную.

– Любишь «Скрюдрайвер»?

– Я слышал только их первую пластинку, – ответил Кристиан. – Футболку подарил мне брат, но она мне нравится.

– Мне тоже. Я люблю у них только All Skrewed upp [9] , остальное – нет. Ты слышал, что они переметнулись к наци?

– Что?

– Стали неонацистами.

Кристиан так и застыл с разинутым ртом. Рисунок на футболке сразу изменился, стал каким-то зловещим. Кристиан спрашивал себя, известно ли Антону то, о чем он только что узнал от Микаэля, или же брату вздумалось над ним подшутить. Подставить его – ведь за такое вполне могут набить физиономию…

9

Дебютный альбом группы «Скрюдрайвер» (1977).

– Нет, я понятия не имел обо всем этом, – ответил он Микаэлю.

– Больные. – Тот кивнул.

– Точно. Они больные.

– Да.

По ту сторону стеклянной двери, в квартире, кто-то рухнул на пол с подлокотника дивана. Оба оглянулись на стук.

– Это Петер, – сказал Кристиан, – мой одноклассник. Он всегда напивается в стельку.

В гостиной пела «Нирвана»: I’m so happy, ‘cos today I found my friends. They’re in my head… [10]

10

«Я так счастлив, потому что сегодня нашел друзей. Они у меня в голове…» (англ.)